Кожа есть орган, отграничивающий нас от внешнего мира, и если внешний мир вызывает беспокойство, отражающее у шизоидов трудности их контактов, то это проявляется в преходящих кровотечениях, псориазе, потливости и пр.
Дополнительные соображения
Мы можем снова констатировать, что переживания шизоидов, именуемых также «расщепленными людьми», в высокой степени определяются разрывом между душевной впечатлительностью, побуждениями и реакциями. Прежде всего, их витальные импульсы изолированы и отщеплены от чувственных переживаний. Иначе говоря, им не дается интеграция различных уровней чувственных и личностных слоев в едином, сплавленном переживании. Между рассудком и чувством, между рациональным и эмоциональным у них существует большое различие в степени зрелости этих функций; течение чувств и опыт осознания одновременно тянут в разные стороны, не разрешаясь единым переживанием. В связи с тем, что они с ранних лет вынуждены руководствоваться разумом и склонностью к абстрактным представлениям, они не способны в достаточной степени обучиться эмоциональному ориентированию и не располагают достаточной эмоциональной нюансировкой. Шизоиды знакомы, преимущественно, с примитивными предформами чувств – аффектами, для них характерно обеднение палитры выразительности средних, умеренных тонов и разделение мира лишь на черное и белое. Следствием этого является выпадение из системы эмоциональных межчеловеческих связей. Для защиты от страха перед близостью шизоиды стремятся достичь максимально возможной независимости. Вместе со склонностью к автаркии и уклонением от контактов, составляющих окружение шизоида, это, естественно, связано с усилением эгоцентризма, требующего все большей и большей изоляции. Понятно, что у таких людей велика интенсивность страхов, все более усиливающихся вследствие изоляции и одиночества. Прежде всего, речь идет о страхе сойти с ума, степень которого может стать непереносимой. В нем отражается переживание шизоидом того, что он может перестать существовать как самость, и его незащищенность в этом мире. Один такой пациент сказал однажды: «Страх – это единственная реальность, которую я знаю». Он характеризовал свой страх не только как боязнь чего-то определенного, конкретного, имеющего границы и очертания, но и как тотальное, охватывающее все его существо переживание. А вот другое высказывание: "Я не знаю страха. Вероятно, во мне есть страх, но этот страх не есть мое "Я"". Этот пациент полностью дистанцируется от своего страха, ему кажется, что страха нет больше в его сознании, но мы можем себе представить, насколько изменчиво это состояние и как легко "Я" может быть заполнено таким отщепленным от осознания страхом. Выше уже говорилось о попытках облегчить переживания страха. Когда человек не может решить, чего же он боится – вмешательства посторонних или сумасшествия, когда его слабость и беззащитность нарастают во времени, он не может выдержать это состояние. В таких случаях разрушительный страх может привести к психозу как последней отчаянной попытке уйти от страха. Можно предположить, что сумасшествие (нем. verruckt, ver-ruckt, «бегство от») есть в реальном масштабе избегание или спасение путем бегства в ирреальный мир, где больной чувствует себя здоровым, а внешний мир представляется ему больным (что в иных случаях соответствует действительности). Попытки избежать переноса своего страха на объекты внешнего мира, преодолеть или устранить страх не помогают избежать его. С ростом аутизма шизоиды все больше утрачивают интерес к окружающему миру и людям и расценивают события, связанные с утратой объекта (т. е. с утратой лица, к которому они испытывали особую привязанность), как катастрофу. Так как их заинтересованное участие в мире минимально, а их склонности направлены вовнутрь, это приводит к обеднению окружающего мира и его обесцениванию. Такое восприятие жизни отражено в сновидении одного шизоида: «Я нахожусь на большом кружащемся стекле, как на дьявольском колесе; круг движется все быстрее и быстрее, край все ближе и ближе, и каждый миг может превратить меня в ничто». Или другой сон: «Передо мной крепость из цементных плит с маленькими смотровыми люками, расположенная в песчаной пустыне; крепость хорошо вооружена и снабжена запасом продуктов на целый год; я обитаю в этой крепости один». Одиночество, отгороженность, защита от страха или потребность в самоудовлетворении – вот в его представлении едва ли не самые прекрасные качества. «Необитаемый снежный ландшафт; на заднем плане несколько склоненных деревьев, на переднем плане – маленькая ванна с теплой водой; я чувствую себя совсем одиноким». Этот сон приснился юноше, который таким образом описал сложившуюся у него жизненную ситуацию. Он был третьим и последним ребенком, родившимся после возвращения отца с Первой мировой войны. Отец получил ранение в голову, после которого стал чрезвычайно упрямым и из-за своей грубости и раздражительности, непереносимым для управления крестьянской усадьбой, в которой проживала его семья. Мать была очень старательной и заботливой; она приняла на себя все хлопоты по руководству усадьбой и не имела возможности уделять внимание детям – на языке сна это то малое тепло, которое было сосредоточено в ванне посреди снежной пустыни. Мальчик чувствовал себя очень одиноким и до 12 лет конструировал такую «связь» с матерью: она имела обыкновение вечером, когда он уже лежал в постели, играть на фортепиано; с помощью проволоки он соединил клавишу с электрической батареей, подключенной к лампе, подвешенной к стене у постели. Лампа загоралась, когда мать во время игры нажимала на эту клавишу. Подобные психодинамические истоки нередко являются основой изобретений, которые бессознательно корригируют изъяны в переживаниях детства, в данном же случае – неудовлетворенную потребность в контактах. Существование шизоида в мире («In-der-Welt-Sein») достаточно точно отражается в мечтаниях и сновидениях шизоидов. В одном из таких снов пациент, подобно Максиму Горькому, очень рано вынужден был пуститься в странствия и зарабатывать себе на жизнь. Когда он, опять же во сне, посетил Толстого, то рассказал ему о сне, в котором на бесконечной заснеженной русской улице маршировала пара сапог, только сапог. Вряд ли можно более кратко и сжато изобразить одиночество. Отказ от общения с миром и обращение к самому себе постепенно приводит к утрате связи с миром, что сопровождается переживанием страха перед самоуничтожением и абсолютной пустотой как реализацией дьявольского замысла. Часто сновидения и представления, связанные со страхом, у шизоидов приобретают формы апокалиптической мировой катастрофы. Единственное, что может спасти его от угрозы утраты мира, это существование в условиях одиночества. Проиллюстрируем еще одним примером, к чему приводит страх перед близостью и как обратная сторона этого – угроза одиночества. При недоверчивом бодрствовании внимания у шизоидов усиливается болезненная подозрительность, при которой такой человек вынужден вести себя, как говорится, «тише воды, ниже травы», так как он во всем чувствует опасность и в любом безобидном замечании усматривает тревожащие его мотивы. В моей практике был случай, когда подозрительность шизоидного пациента появлялась сразу же после того, как я намеревался проверить его реакцию на перемены в окружающей среде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Дополнительные соображения
Мы можем снова констатировать, что переживания шизоидов, именуемых также «расщепленными людьми», в высокой степени определяются разрывом между душевной впечатлительностью, побуждениями и реакциями. Прежде всего, их витальные импульсы изолированы и отщеплены от чувственных переживаний. Иначе говоря, им не дается интеграция различных уровней чувственных и личностных слоев в едином, сплавленном переживании. Между рассудком и чувством, между рациональным и эмоциональным у них существует большое различие в степени зрелости этих функций; течение чувств и опыт осознания одновременно тянут в разные стороны, не разрешаясь единым переживанием. В связи с тем, что они с ранних лет вынуждены руководствоваться разумом и склонностью к абстрактным представлениям, они не способны в достаточной степени обучиться эмоциональному ориентированию и не располагают достаточной эмоциональной нюансировкой. Шизоиды знакомы, преимущественно, с примитивными предформами чувств – аффектами, для них характерно обеднение палитры выразительности средних, умеренных тонов и разделение мира лишь на черное и белое. Следствием этого является выпадение из системы эмоциональных межчеловеческих связей. Для защиты от страха перед близостью шизоиды стремятся достичь максимально возможной независимости. Вместе со склонностью к автаркии и уклонением от контактов, составляющих окружение шизоида, это, естественно, связано с усилением эгоцентризма, требующего все большей и большей изоляции. Понятно, что у таких людей велика интенсивность страхов, все более усиливающихся вследствие изоляции и одиночества. Прежде всего, речь идет о страхе сойти с ума, степень которого может стать непереносимой. В нем отражается переживание шизоидом того, что он может перестать существовать как самость, и его незащищенность в этом мире. Один такой пациент сказал однажды: «Страх – это единственная реальность, которую я знаю». Он характеризовал свой страх не только как боязнь чего-то определенного, конкретного, имеющего границы и очертания, но и как тотальное, охватывающее все его существо переживание. А вот другое высказывание: "Я не знаю страха. Вероятно, во мне есть страх, но этот страх не есть мое "Я"". Этот пациент полностью дистанцируется от своего страха, ему кажется, что страха нет больше в его сознании, но мы можем себе представить, насколько изменчиво это состояние и как легко "Я" может быть заполнено таким отщепленным от осознания страхом. Выше уже говорилось о попытках облегчить переживания страха. Когда человек не может решить, чего же он боится – вмешательства посторонних или сумасшествия, когда его слабость и беззащитность нарастают во времени, он не может выдержать это состояние. В таких случаях разрушительный страх может привести к психозу как последней отчаянной попытке уйти от страха. Можно предположить, что сумасшествие (нем. verruckt, ver-ruckt, «бегство от») есть в реальном масштабе избегание или спасение путем бегства в ирреальный мир, где больной чувствует себя здоровым, а внешний мир представляется ему больным (что в иных случаях соответствует действительности). Попытки избежать переноса своего страха на объекты внешнего мира, преодолеть или устранить страх не помогают избежать его. С ростом аутизма шизоиды все больше утрачивают интерес к окружающему миру и людям и расценивают события, связанные с утратой объекта (т. е. с утратой лица, к которому они испытывали особую привязанность), как катастрофу. Так как их заинтересованное участие в мире минимально, а их склонности направлены вовнутрь, это приводит к обеднению окружающего мира и его обесцениванию. Такое восприятие жизни отражено в сновидении одного шизоида: «Я нахожусь на большом кружащемся стекле, как на дьявольском колесе; круг движется все быстрее и быстрее, край все ближе и ближе, и каждый миг может превратить меня в ничто». Или другой сон: «Передо мной крепость из цементных плит с маленькими смотровыми люками, расположенная в песчаной пустыне; крепость хорошо вооружена и снабжена запасом продуктов на целый год; я обитаю в этой крепости один». Одиночество, отгороженность, защита от страха или потребность в самоудовлетворении – вот в его представлении едва ли не самые прекрасные качества. «Необитаемый снежный ландшафт; на заднем плане несколько склоненных деревьев, на переднем плане – маленькая ванна с теплой водой; я чувствую себя совсем одиноким». Этот сон приснился юноше, который таким образом описал сложившуюся у него жизненную ситуацию. Он был третьим и последним ребенком, родившимся после возвращения отца с Первой мировой войны. Отец получил ранение в голову, после которого стал чрезвычайно упрямым и из-за своей грубости и раздражительности, непереносимым для управления крестьянской усадьбой, в которой проживала его семья. Мать была очень старательной и заботливой; она приняла на себя все хлопоты по руководству усадьбой и не имела возможности уделять внимание детям – на языке сна это то малое тепло, которое было сосредоточено в ванне посреди снежной пустыни. Мальчик чувствовал себя очень одиноким и до 12 лет конструировал такую «связь» с матерью: она имела обыкновение вечером, когда он уже лежал в постели, играть на фортепиано; с помощью проволоки он соединил клавишу с электрической батареей, подключенной к лампе, подвешенной к стене у постели. Лампа загоралась, когда мать во время игры нажимала на эту клавишу. Подобные психодинамические истоки нередко являются основой изобретений, которые бессознательно корригируют изъяны в переживаниях детства, в данном же случае – неудовлетворенную потребность в контактах. Существование шизоида в мире («In-der-Welt-Sein») достаточно точно отражается в мечтаниях и сновидениях шизоидов. В одном из таких снов пациент, подобно Максиму Горькому, очень рано вынужден был пуститься в странствия и зарабатывать себе на жизнь. Когда он, опять же во сне, посетил Толстого, то рассказал ему о сне, в котором на бесконечной заснеженной русской улице маршировала пара сапог, только сапог. Вряд ли можно более кратко и сжато изобразить одиночество. Отказ от общения с миром и обращение к самому себе постепенно приводит к утрате связи с миром, что сопровождается переживанием страха перед самоуничтожением и абсолютной пустотой как реализацией дьявольского замысла. Часто сновидения и представления, связанные со страхом, у шизоидов приобретают формы апокалиптической мировой катастрофы. Единственное, что может спасти его от угрозы утраты мира, это существование в условиях одиночества. Проиллюстрируем еще одним примером, к чему приводит страх перед близостью и как обратная сторона этого – угроза одиночества. При недоверчивом бодрствовании внимания у шизоидов усиливается болезненная подозрительность, при которой такой человек вынужден вести себя, как говорится, «тише воды, ниже травы», так как он во всем чувствует опасность и в любом безобидном замечании усматривает тревожащие его мотивы. В моей практике был случай, когда подозрительность шизоидного пациента появлялась сразу же после того, как я намеревался проверить его реакцию на перемены в окружающей среде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71