От этих столь приятных
размышлений его отвлек шепот, ясно раздающийся где-то между ребрами
затуманенного короля.
- Да нет, Уинки, нам осталось прошествовать лишь до фантана, а оттуда
путь свободен, так как подле него пустыня кончается.
Трудно описать, как это сообщение обрадывало Уинка. Дело тут не
только в том, что однообразные странствия по жарко-фиолетовой пустыне
былиспособны утомить и более спокойного человека, нежели наш герой.
Разгадка крылась в самой пустыне. вот почему близкий конец пути обрадовал
его и лишний раз подтвердил прозорливость старика Маяка Стрюкербаха,
порекомендовавшего ему сметливого проводника.
Дело в том, что пустыня Эф испокон веков обладала таинственными,
загадочными свойствами, которые превращали ее из обычной второразрядной
пустыни в место в высокой степени примечательное. Путешественник,
переступивший ее границы, находился обычно в полной уверенности, что
пересечь ее не составит никакого труда, если действовать вполне, алогично
тому, что в обиходе носит название "один раз плюнуть". К исходу первого
года пути он обычно расставался с этим заблуждением. Спасти его могло
только чудо, явившееся в образе проводника, который одним ему известным
путем совершал переход в пустыне, такой маленькой на первый взгляд. Если
это не случается, путешественник обречен, ибо в пустыне Эф можно было идти
всю жизнь, не дойдя, однако, до ее края. Здесь случаются разнообразные
умопомрачительные штучки с пространством и временем. Раздвоение личности
здесь вполне обычное дело, а уж на пространственные деформации сверстки
горизонта никто внимания не обращает.
На знаменитого первопроходца Йогафа Альваоха здесь напали жидкие
леопарды, заставив маститого исследователя съесть три тома своих путевых
записок, что побудило его впоследствии отказаться полностью от
писательской карьеры, и до конца концов бледнеть при виде чистого листа
бумаги.
Сюда, на закате своей жизни удалился ученик Гратулитро Бренау
Вобосвийский, решив оставшееся до смерти время посвятить рассуждениям о
бренности всего имущего. Каково же было удивление его ученых коллег, когда
по истечении весьма короткого времени они столкнулись с ним в самом
дешевом кабаке села Труппендорф, причем великий ученый выглядел весьма
помолодевшим и веселым, восседая без всякого зазрения совести с кружкой
пенистого браво в одной руке и талией соблазнительной блондинки в другой.
Бренау толковал о воздушных ваннах и чувственных воздействиях, причем
блондинка хихикала так, словно ее щекотал целый полк профессиональных
совратителей.
Другой же ученик Гратулитро Зил дель Кротио, придя однажды в пустыню
для эксперемента по получению живых карпов из хорошо высушенного песка,
встретил там приблизительную свинью и после полуторочасовой беседы с ней
отрекся от своих научных взглядов и ушел в глубь пустыни с тем, чтобы
основать там курсы по отвинчиванию гвоздей.
Где-то, в этой забытой богом пустынной области, скрывалась система Эф
от которой пустыня получила свое имя. В свое время фракция Черной Пятки
возглавляемая Бруклером Съю б-ым, отрядила экспедицию для отлова этой
таинственной системы, с тем, чтобы доказать, что такой вовсе не
существует. Но несмотря на педупреждения, Джунглио Смака, единственного в
мире специалиста по системе Эф, они напали на следы системы и углубились в
поиски настолько, что сгинули совершенно. Говорят, что летающие раки до
сих пор доставляют в Оккервильскую Академию Наук письма от этих искателей
научной истины. Только они написаны на никому ныне неведомом
древнеабруйском языке, и поэтому совершенно нечитабельны.
Однажды к фонтану Лотостроф выбежал оборванный человек по имени
Ослот, который во всеуслышание прокричал, что он нашел путь к дому
волшебника Эф. После этого он кинулся головой в фонтан, что положило конец
его откровениям, ибо в фонтане его немедленно поглотило пятое измерение.
От него остался лишь грязный черный ботинок, который доселе стоит там
напоминая всем о странных свойствах пустыни Эф.
Пока Уинки переберал в уме все, что он знал об этой славной пустыне,
сама она незаметно пошла к концу. Так что, когда он поднял голову,
намереваясь всмотреться вдаль, перед его глазами красовался фонтан
Лотостроф. Король абессинских морей почтительно поклонился этому
знаменитому памятнику эпохи 2-. Затем, повернувшись к Уинки, поблагодарил
его за приятное сопутствие и извинившись за неотложные дела, нырнул в
фонтан.
Уинки уселся в тенечке и расслабился, вознося хвалу духу дорог. Еще
слава богу, что пустыня была вредна своим идеям в фокусе относительного
времени. Теперь Уинки находился на краю пустыни ровно за трое суток, до
того, как он упал в мутную воду реки Оккервиль. А это значит Миранда (он
ни на секунду не забывал своих обещаний) придет на погост послезавтра
вечером. Торопиться пока некуда, поэтому он медленно вытянул ноги, ощущая
в каждом мускуле приятную пустоту. Четверо суток пути это не сахар.
Подставив под вылетевшую из сумки сигарету руку, он небрежно закурил,
сказавши только:
- Лапонька, скажи лучше, который час?
Этого небрежного вопроса вполне хватило, и страшный мохнатый монстр,
готовившийся было к прыжку, ошеломленно фыркнул и отцепился от фонтанного
барельефа, тяжело рухнув на песок рядом с Уинком. Они помолчали. Затем
монстр смущенно пробормотал:
- Ну откуда же мне было знать, что ты из этих?
Помолчав еще и вдруг зардевшись так, что даже шерсть его приняла
розовый оттенок, о как-то очень неловко поднялся и сказал в сторону:
- Ну, я пошел.
- Постой, старик, - подал реплику Уинки почему-то голосом сугубо
положительного кинематографического героя середины шестидесятых годов.
Но если ты, о читатель, считаешь себя знатоком актеров...
...
Он вышел оттуда с сильной головной болью. Но, к несчастью, одной
головной болью дело не кончилось. Время от времени воспоминания
пробуждались в нем и он сам, испытывая некоторую неловкость, начинал очень
положительно хрипеть, петь странные песни, в которых на протяжении 2-3
аккордов, Люта успевает залесть на горы, с них упасть или совершить
какое-нибудь аналогичное по осмысленности действо, а в особо
затруднительных случаях, хрипанув как десять авторов вместе взятых, он
говорил: "Не трухай, старик, еще не вечер". Надо признаться, обычно на
людей или не людей, наивных и молодых это производит потрясающее
впечатление.
Но на этом способности Уинка не кончались, он еще много чего умел:
устало интеллигентно прикуривать, как молодой ученый, измерять человека
взглядом, если нужно показывать при этом всю глубину его морального
падения, как юноша, обдумывающий чутье, принимать настороженно-скучающий
вид, сквозь который проглядывает готовность дать бой всему нехорошему, что
только появится в пределах достижимости, как сотрудник кое-чего.
Еще много всяких вещей умел Уинки, но поскольку общеизвестно, что
совершенный кинематограф совершенно не в состоянии создать что-либо
похожее на произведение искусства и вообще кино явление упадническое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14