Я безучастно смотрю на центральную каменистую улицу, полную оживления. Шерпы вышли на "охоту"… С ними пошел носильщик, предоставленный нам суба Тукучи. Накануне он притащил мне великолепную саблю чеканного серебра. Он принял участие в "охоте". У него громовой голос, и он кричит громче всех.
Внезапно из соседнего переулка появляются Саркэ, Анг-Таркэ и Аджиба, толкая перед собой четырех крестьян. Те ничего не понимают. В мгновение ока у них были отняты все орудия, и после небольшого «дружеского» внушения они превратились в носильщиков!
Один за другим «добровольцы» прибывают на поле брани. Вербовка идет вовсю.
Мы движемся под дождем, вытянувшись в одну колонну… Внезапно шерпы замечают рыбака. День на исходе. Вокруг царят необычный покой и тишина. Рыбак возвращается домой и медленно идет впереди нас с сеткой, набитой рыбой. Аджиба подталкивает локтем Путаркэ и Саркэ, на цыпочках крадется вперед. Короткая стычка: сетка, удочка и прочие принадлежности летят в сторону. Через несколько секунд пленник уже держится за ручки моих носилок, шагая в ногу со своими новыми коллегами. Бедный рыбак! Шерпы ласково объясняют, что ему придется идти до Тансинга, но что в виде компенсации он получает порядочное количество рупий. Рыбак плачет, умоляет… Но так как выбора нет, все кончается улыбкой. "Однако со мной сыграли ловкую штуку", – по всей вероятности, думает он.
Подобные сцены повторяются во время нашего отступления ежедневно, так как каждую ночь многие носильщики, отказываясь от заработанных ими рупий, сбегают.
Положение становится критическим. Экспедиция разбросана по нескольким деревням, и подчас разрыв между передовым отрядом и тылом достигает двух дней пути. Некоторые группы застревают в безлюдных местах, где невозможно найти и следов носильщиков.
29 июня в Дарджилинге на поверке обнаруживается, что отсутствуют двадцать пять носильщиков. Погода ужасная. Вот уже два или три дня, как некий бывший унтер-офицер гурка, щеголяющий великолепной фуражкой, бродит вокруг экспедиции без какой-либо определенной цели. После
его бесед с носильщиками всегда следует дезертирство… Он сеет смуту. Ишак приходит к нам с Удо.
– Если этот парень так плохо влияет на носильщиков, вероятно, он обладает некоторым авторитетом.
– Возможно, но если он будет продолжать в том же духе, мы кончим как Харрер, – отвечает Удо.
– Может быть, вступить с ним в переговоры и воспользоваться его влиянием? – предлагает Ишак. – Почему бы нам не нанять его и не использовать для вербовки носильщиков?
Таким образом, мы нанимаем его за десять рупий в день. Однако наше приобретение далеко от совершенства. Ему, правда, удается завербовать носильщиков, оказывая давление на соседних суба, но зато он обладает неумеренной склонностью к чангу и к хорошеньким непальским девушкам. По вечерам под его предводительством отплясываются дикие танцы, продолжающиеся далеко за полночь. На следующее утро наш сержант-вербовщик появляется с больным видом и утомленными глазами.
Однако он берет себя в руки и вскоре отправляется на поиски добровольцев-носильщиков.
В продолжение многих и многих дней мы идем через эту самую необычайную страну, спускаясь из высоко расположенных ущелий Непала на равнины. Пройдя в течение целой недели вдоль Кришна-Гандаки до Кусма, мы вынуждены изменить выбранный нами путь: вода в этой огромной реке так поднялась, что переправа очень опасна, если вообще возможна. Поэтому в Кусма мы покидаем Гандаку и пересекаем высокие холмы, чтобы выйти в бассейн Анди-Кхола, текущей параллельно Гандаке. Ее берега еще проходимы.
В Тансинге мы снова возвратимся на старую дорогу.
Экспедиция превратилась в скопище изможденных людей, уныло бредущих непонятными дорогами. Нас поддерживает одно желание: как можно быстрее попасть в Индию.
Бесконечный спуск по нескольким долинам под вечным дождем или во влажную жару муссона оказывает на всех пагубное влияние. Мои товарищи потеряли энергию. С жалким видом они бредут вдоль низких оград рисовых полей, они движутся молча, с опустошенным взглядом, не проявляя ни к чему интереса.
Кузи и Террай замыкают. Нуаель впереди. Когда мы подойдем к границе, он отправится в Горакпур, чтобы организовать обратный проезд по индийской железной дороге. В центре отряда – Удо, Ишак, Ляшеналь, Ребюффа, Шац и я. С каждым днем Ляшеналь становится все более нервным. Малейшая задержка выводит его из себя, он клянет носильщиков.
Во время остановок мы иногда оказываемся бок о бок. Он читает единственный детектив экспедиции, читает маленькими порциями, чтобы продлить удовольствие. Насколько я понимаю, это рассказ о каком-то безголовом человеке. Это единственное, что я уловил.
– Черт знает сколько времени мы теряем даром!
– Немножко терпения, Бискант. Это все не так-то просто. Вспомни о "добровольной вербовке"!
– А Ж.Б…! Не кажется тебе, что он мог бы быть немножко порасторопней?
– После такого тяжелого перехода на всех действует жара.
– О дьявол! – взрывается Ляшеналь. – Я просто видеть не могу всех этих парней, изо дня в день болтающихся вокруг нас, размахивающих руками и кричащих что-то, в чем невозможно понять ни одного проклятого слова! Если ты махнешь ему рукой, чтобы он подошел, он бросает груз на землю! Если ты пытаешься объяснить, что хочешь пить, тебе приносят бананы! О мой дом в Шамони, моя жена и детишки!
– Осталось идти немного. После Тансинга всего два дня ходьбы до Индии. Теперь можно уже считать не дни, а часы. Все, о чем я мечтаю, – это хорошая больница с современной операционной, с массой медикаментов и бинтов, которые бы постоянно менялись… А главное – побольше ваты!
Дело в том, что за последнее время у нас стало очень мало ваты, хотя Удо использует все мало-мальски пригодные куски. Медицинский спирт кончился, и иглы приходится дезинфицировать в моем одеколоне.
– Слава богу, что с нами наш эскулап, – с признательностью замечает Ляшеналь. – Я просто не представляю, что бы мы делали без него!
– Тебя-то уж наверное тут не было бы! Но не кажется тебе, что он мог бы быть чуть-чуть… помягче? Черт побери, какую адскую боль он иногда причиняет! Видишь ли, этим хирургам наплевать, под наркозом человек или нет, они преспокойно режут, колют, кромсают. О, мы несчастные!
И какой мы устраиваем дуэт! Как приятно жаловаться!
Горакпур
Постепенно экспедиция привыкает к той бродячей жизни, которую мы ведем в течение многих недель. Иногда мы пробиваемся по скользким низким стенкам, разделяющим рисовые поля, но носилки слишком широки, и их приходится нести прямо по полю. Мне вспоминается, как в детстве я представлял себе средневековых феодалов, топтавших для собственного удовольствия созревший урожай. Иногда мы движемся гуськом по тропинкам, проходящим посреди странных маисовых полей с гигантскими растениями, возвышающимися более чем на метр над нашими головами.
Во время привалов носильщики на корточках усаживаются вокруг нас, по очереди затягиваются одной и той же сигаретой. Религия запрещает им дотрагиваться губами до сигареты, к которой уже прикасался другой, но они нашли способ преодолеть это затруднение: охватывая кончик сигареты большим и указательным пальцами, они прижимают губы к этому подобию трубки, вдыхают дым и таким образом, не прикасаясь к бумаге, получают невинное удовольствие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Внезапно из соседнего переулка появляются Саркэ, Анг-Таркэ и Аджиба, толкая перед собой четырех крестьян. Те ничего не понимают. В мгновение ока у них были отняты все орудия, и после небольшого «дружеского» внушения они превратились в носильщиков!
Один за другим «добровольцы» прибывают на поле брани. Вербовка идет вовсю.
Мы движемся под дождем, вытянувшись в одну колонну… Внезапно шерпы замечают рыбака. День на исходе. Вокруг царят необычный покой и тишина. Рыбак возвращается домой и медленно идет впереди нас с сеткой, набитой рыбой. Аджиба подталкивает локтем Путаркэ и Саркэ, на цыпочках крадется вперед. Короткая стычка: сетка, удочка и прочие принадлежности летят в сторону. Через несколько секунд пленник уже держится за ручки моих носилок, шагая в ногу со своими новыми коллегами. Бедный рыбак! Шерпы ласково объясняют, что ему придется идти до Тансинга, но что в виде компенсации он получает порядочное количество рупий. Рыбак плачет, умоляет… Но так как выбора нет, все кончается улыбкой. "Однако со мной сыграли ловкую штуку", – по всей вероятности, думает он.
Подобные сцены повторяются во время нашего отступления ежедневно, так как каждую ночь многие носильщики, отказываясь от заработанных ими рупий, сбегают.
Положение становится критическим. Экспедиция разбросана по нескольким деревням, и подчас разрыв между передовым отрядом и тылом достигает двух дней пути. Некоторые группы застревают в безлюдных местах, где невозможно найти и следов носильщиков.
29 июня в Дарджилинге на поверке обнаруживается, что отсутствуют двадцать пять носильщиков. Погода ужасная. Вот уже два или три дня, как некий бывший унтер-офицер гурка, щеголяющий великолепной фуражкой, бродит вокруг экспедиции без какой-либо определенной цели. После
его бесед с носильщиками всегда следует дезертирство… Он сеет смуту. Ишак приходит к нам с Удо.
– Если этот парень так плохо влияет на носильщиков, вероятно, он обладает некоторым авторитетом.
– Возможно, но если он будет продолжать в том же духе, мы кончим как Харрер, – отвечает Удо.
– Может быть, вступить с ним в переговоры и воспользоваться его влиянием? – предлагает Ишак. – Почему бы нам не нанять его и не использовать для вербовки носильщиков?
Таким образом, мы нанимаем его за десять рупий в день. Однако наше приобретение далеко от совершенства. Ему, правда, удается завербовать носильщиков, оказывая давление на соседних суба, но зато он обладает неумеренной склонностью к чангу и к хорошеньким непальским девушкам. По вечерам под его предводительством отплясываются дикие танцы, продолжающиеся далеко за полночь. На следующее утро наш сержант-вербовщик появляется с больным видом и утомленными глазами.
Однако он берет себя в руки и вскоре отправляется на поиски добровольцев-носильщиков.
В продолжение многих и многих дней мы идем через эту самую необычайную страну, спускаясь из высоко расположенных ущелий Непала на равнины. Пройдя в течение целой недели вдоль Кришна-Гандаки до Кусма, мы вынуждены изменить выбранный нами путь: вода в этой огромной реке так поднялась, что переправа очень опасна, если вообще возможна. Поэтому в Кусма мы покидаем Гандаку и пересекаем высокие холмы, чтобы выйти в бассейн Анди-Кхола, текущей параллельно Гандаке. Ее берега еще проходимы.
В Тансинге мы снова возвратимся на старую дорогу.
Экспедиция превратилась в скопище изможденных людей, уныло бредущих непонятными дорогами. Нас поддерживает одно желание: как можно быстрее попасть в Индию.
Бесконечный спуск по нескольким долинам под вечным дождем или во влажную жару муссона оказывает на всех пагубное влияние. Мои товарищи потеряли энергию. С жалким видом они бредут вдоль низких оград рисовых полей, они движутся молча, с опустошенным взглядом, не проявляя ни к чему интереса.
Кузи и Террай замыкают. Нуаель впереди. Когда мы подойдем к границе, он отправится в Горакпур, чтобы организовать обратный проезд по индийской железной дороге. В центре отряда – Удо, Ишак, Ляшеналь, Ребюффа, Шац и я. С каждым днем Ляшеналь становится все более нервным. Малейшая задержка выводит его из себя, он клянет носильщиков.
Во время остановок мы иногда оказываемся бок о бок. Он читает единственный детектив экспедиции, читает маленькими порциями, чтобы продлить удовольствие. Насколько я понимаю, это рассказ о каком-то безголовом человеке. Это единственное, что я уловил.
– Черт знает сколько времени мы теряем даром!
– Немножко терпения, Бискант. Это все не так-то просто. Вспомни о "добровольной вербовке"!
– А Ж.Б…! Не кажется тебе, что он мог бы быть немножко порасторопней?
– После такого тяжелого перехода на всех действует жара.
– О дьявол! – взрывается Ляшеналь. – Я просто видеть не могу всех этих парней, изо дня в день болтающихся вокруг нас, размахивающих руками и кричащих что-то, в чем невозможно понять ни одного проклятого слова! Если ты махнешь ему рукой, чтобы он подошел, он бросает груз на землю! Если ты пытаешься объяснить, что хочешь пить, тебе приносят бананы! О мой дом в Шамони, моя жена и детишки!
– Осталось идти немного. После Тансинга всего два дня ходьбы до Индии. Теперь можно уже считать не дни, а часы. Все, о чем я мечтаю, – это хорошая больница с современной операционной, с массой медикаментов и бинтов, которые бы постоянно менялись… А главное – побольше ваты!
Дело в том, что за последнее время у нас стало очень мало ваты, хотя Удо использует все мало-мальски пригодные куски. Медицинский спирт кончился, и иглы приходится дезинфицировать в моем одеколоне.
– Слава богу, что с нами наш эскулап, – с признательностью замечает Ляшеналь. – Я просто не представляю, что бы мы делали без него!
– Тебя-то уж наверное тут не было бы! Но не кажется тебе, что он мог бы быть чуть-чуть… помягче? Черт побери, какую адскую боль он иногда причиняет! Видишь ли, этим хирургам наплевать, под наркозом человек или нет, они преспокойно режут, колют, кромсают. О, мы несчастные!
И какой мы устраиваем дуэт! Как приятно жаловаться!
Горакпур
Постепенно экспедиция привыкает к той бродячей жизни, которую мы ведем в течение многих недель. Иногда мы пробиваемся по скользким низким стенкам, разделяющим рисовые поля, но носилки слишком широки, и их приходится нести прямо по полю. Мне вспоминается, как в детстве я представлял себе средневековых феодалов, топтавших для собственного удовольствия созревший урожай. Иногда мы движемся гуськом по тропинкам, проходящим посреди странных маисовых полей с гигантскими растениями, возвышающимися более чем на метр над нашими головами.
Во время привалов носильщики на корточках усаживаются вокруг нас, по очереди затягиваются одной и той же сигаретой. Религия запрещает им дотрагиваться губами до сигареты, к которой уже прикасался другой, но они нашли способ преодолеть это затруднение: охватывая кончик сигареты большим и указательным пальцами, они прижимают губы к этому подобию трубки, вдыхают дым и таким образом, не прикасаясь к бумаге, получают невинное удовольствие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71