Так вот в культуре Ближнего Востока во времена апостолов плат на голове женщины был знаком ее замужнего статуса: не девица носила платок, а замужняя женщина (поэтому, кстати, неверно требовать ношения платка от девочек)[101].
В языческом Риме если матрона (замужняя женщина) в публичном месте обнажала голову – это считалось законным основанием для развода с ней (см. Валерий Максим 6,3,10: история о том, как первый развод в истории Рима имел своей причиной бездетность жены, второй же случай – развод Сульпиция Галла из–за упомянутого события[102]). Аналогично считали и иудеи. У них также обнажение головы считалось признаком девичества – и потому карфагенские церковные девы третьего века считали нужным ходить без платка (за что их обличал Тертуллиан)[103].
Но в Греции этот обычай не был всеобщим, отчего преп. Ефрем Сирин считает, что апостол желает ближневосточный обычай как новинку навязать западным народам: "Речь эту он ведет о женщинам Рима, Коринфа и других городов, в которых они входили в церковь с открытой головой, следуя древнему обычаю. Апостол хочет ввести обычай носить покрывала на голове женщинам, которые с давних времен ходили без покрывала"[104].
Сегодня ни в церковном мире, ни в народной культуре платок уже никак не указывает на семейный и социальный статус.
Но требовать исполнения обряда, смысл которого уже не понятен его участникам, значит фарисейничать. Хуже того: порой воцерковленная жена повсюду ходит в платке вопреки прямым запретам своего не столь церковного мужа. И это уже трагикомедия: знак, который должен выражать послушание мужу, носится именно вопреки его вкусу и воле…
Так получается своего рода глоссолалия: слово или действие, не имеющее значения для тех, кто стоит рядом с нами. Апостол же Павел в своих наставлениях на тему женского платка сказал – "Рассудите сами" (1 Кор. 1.13). Св. Златоуст рассуждает – "мужу и жене дано много различных знаков, одному – власти, другому – подчиненности, между прочим и тот, чтобы жена покрывалась"[105].
Если же мы "рассудили" и поняли, говоря языком святых отцов, "в каком разуме" сказал это апостол, то следующий вопрос – вопрос о том, в какой форме этот понятный для нас смысл лучше донести до современного человека. В сегодняшней культуре тот же самый смысл несет другой внешний символ. И если бы апостол Павел сегодня писал свои Послания, то на языке современной культуры он написал бы: жены, носите обручальные кольца, даже когда едете в Сочи.
Златоуст также полагает, что начальник и подчиненный должны обязательно внешне различаться – как в армии[106]. Опыт ХХ века показал, что социальная иерархия и организация сохраняются, даже когда люди не носят «классных мундиров» и зовут друг друга «товарищ».
Да, плат мужней жены – знак ее послушания. Это унизительно? Но если есть любовь – то для нее радостно, а не унизительно послужить любимому, исполнить его просьбу.
Впрочем, у апостола Павла при обосновании платка есть очень странный аргумент: он говорит, что женщина должна носить платок ради ангелов. Может быть, это отголосок раввинистического предания, согласно которому ангелы, чье падение упоминается в шестой главе книги Бытия, прельстились именно видом длинных женских волос… В иудейской литературе было еще и мнение, что пышные прически привлекают демонов и те запутываются в их волосах[107].
В III веке Климент Александрийский, а позднее блаж. Феофилакт Болгарский под Ангелами понимали "праведников Церкви" – чтобы те, видя женскую непокрытость, не впадали в блудные помыслы…
С точки зрения догматического богословия понятно, почему эти толковники под словом ангелы предпочли понимать людей: свобода ангелов в православном понимании как бы одноразового пользования. Ангел только раз может сделать свой выбор, и этот выбор был сделан ими еще до грехопадения человека. Поэтому беспокоиться о безопасности добрых ангелов излишне: они точно не падут. Злые же ангелы уже пали.
Но идет ли речь об ангелах или о людях, мне все равно трудно понять, почему святых может соблазнять вид именно женской макушки. Но разве именно вид женских волос вызывает такую реакцию? Оттого я полагаю, что в апостольском совете речь идет о покрывале, которое прикрывает собой не только волосы на голове, но и все тело. Да, в апостольском тексте речь идет совсем не о платочке или шляпке. Речь идет о чадре. Там все время употребляется слово "покрывается" – katakaliptete – которое имеет оттенок закутываться. "Не сказал просто: да накрывается, но покрывается. То есть должна тщательно закрываться со всех сторон"[108]. И в Византии женщины носили именно чадру[109]. У женщины, покинувшей стены своего дома, не должно быть открытых участков тела, которые могли бы провоцировать в мужчинах мысль о «доступности» этой женщины. Как это ни странно, женщина в чадре социально защищена – она всем своим видом показывает, что у нее есть защитник, что она не ищет «приключений»[110]. Так что чадра – это одна из мер защиты от сексуальной агрессии. Так разговор о платках вполне естественно переходит в разговор о длинных юбках. Женщина в безрукавке, но в платке – все равно одета небезопасно.
А еще, когда блаж. Феофилакт объясняет, почему мужчина не должен покрывать свою голову или носить длинные волосы, он говорит удивительную вещь – "Тот, кто от Бога создан свободным и самовластным, но сам унижает себя как подчиненного, постыжает Христа, который есть глава его"[111]. Удивительные слова. Вот только находятся они, увы, в вопиющем противоречии с нашими церковно–государственными привычками: пресмыкательство перед властями, поставление себя в заведомо унизительную позу перед вышестоящим – это неотъемлемая и неизживаемая черта византинизма. Слова блаж. Феофилакта великолепно вписались бы в культуру западноевропейского рыцарства; но в восточном христианстве «честь», ее защита и хранение никогда не числились в перечне добродетелей. Во всяком случае никогда на исповеди не задавались людям вопросы: «Не лебезил ли перед начальством? Не льстил ли ему? Не становился ли на колени перед каким–нибудь властным лицом?». Это грехом не считалось и не считается. У нас совет на все времена: «Поцалуй у злодея ручку»[112]. В одной из украинских семинарий был составлен «Катехизис», в котором меня поразило изъяснение слова «лицемерие»: «Лицемер наружные дела благочестия употребляет для приобретения уважения народа». То, что гораздо чаще лицемерят для приобретения уважения начальства (буквальное значение греч. слова ipokrisis, переведенного как лицемер – под–судный) осталось за скобками…
И еще, конечно, нельзя не заметить, что из строго симметричного текста ап. Павла (в нем запреты даются как женщинам, так и мужчинам), Православие давно уже сделало исключение для мужчин. Мужчинам разрешено уже носить женские длинные волосы и молиться с покрытой головой (монахи и священнослужители). Старцы, когда "пророчествуют", также не снимают с себя клобуки, хотя вроде бы это и нарушение тех же апостольских слов ("Муж молитву деяй или пророчествуяй покрытою главою, срамлет главу свою"). Зная об этом и будучи сам обладателем довольно длинной косы[113], я как–то не решаюсь строго требовать от женщин буквального исполнения того совета ап. Павла, который сам нарушаю…
В богословской же традиции есть пример символического толкования этих слов апостола:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
В языческом Риме если матрона (замужняя женщина) в публичном месте обнажала голову – это считалось законным основанием для развода с ней (см. Валерий Максим 6,3,10: история о том, как первый развод в истории Рима имел своей причиной бездетность жены, второй же случай – развод Сульпиция Галла из–за упомянутого события[102]). Аналогично считали и иудеи. У них также обнажение головы считалось признаком девичества – и потому карфагенские церковные девы третьего века считали нужным ходить без платка (за что их обличал Тертуллиан)[103].
Но в Греции этот обычай не был всеобщим, отчего преп. Ефрем Сирин считает, что апостол желает ближневосточный обычай как новинку навязать западным народам: "Речь эту он ведет о женщинам Рима, Коринфа и других городов, в которых они входили в церковь с открытой головой, следуя древнему обычаю. Апостол хочет ввести обычай носить покрывала на голове женщинам, которые с давних времен ходили без покрывала"[104].
Сегодня ни в церковном мире, ни в народной культуре платок уже никак не указывает на семейный и социальный статус.
Но требовать исполнения обряда, смысл которого уже не понятен его участникам, значит фарисейничать. Хуже того: порой воцерковленная жена повсюду ходит в платке вопреки прямым запретам своего не столь церковного мужа. И это уже трагикомедия: знак, который должен выражать послушание мужу, носится именно вопреки его вкусу и воле…
Так получается своего рода глоссолалия: слово или действие, не имеющее значения для тех, кто стоит рядом с нами. Апостол же Павел в своих наставлениях на тему женского платка сказал – "Рассудите сами" (1 Кор. 1.13). Св. Златоуст рассуждает – "мужу и жене дано много различных знаков, одному – власти, другому – подчиненности, между прочим и тот, чтобы жена покрывалась"[105].
Если же мы "рассудили" и поняли, говоря языком святых отцов, "в каком разуме" сказал это апостол, то следующий вопрос – вопрос о том, в какой форме этот понятный для нас смысл лучше донести до современного человека. В сегодняшней культуре тот же самый смысл несет другой внешний символ. И если бы апостол Павел сегодня писал свои Послания, то на языке современной культуры он написал бы: жены, носите обручальные кольца, даже когда едете в Сочи.
Златоуст также полагает, что начальник и подчиненный должны обязательно внешне различаться – как в армии[106]. Опыт ХХ века показал, что социальная иерархия и организация сохраняются, даже когда люди не носят «классных мундиров» и зовут друг друга «товарищ».
Да, плат мужней жены – знак ее послушания. Это унизительно? Но если есть любовь – то для нее радостно, а не унизительно послужить любимому, исполнить его просьбу.
Впрочем, у апостола Павла при обосновании платка есть очень странный аргумент: он говорит, что женщина должна носить платок ради ангелов. Может быть, это отголосок раввинистического предания, согласно которому ангелы, чье падение упоминается в шестой главе книги Бытия, прельстились именно видом длинных женских волос… В иудейской литературе было еще и мнение, что пышные прически привлекают демонов и те запутываются в их волосах[107].
В III веке Климент Александрийский, а позднее блаж. Феофилакт Болгарский под Ангелами понимали "праведников Церкви" – чтобы те, видя женскую непокрытость, не впадали в блудные помыслы…
С точки зрения догматического богословия понятно, почему эти толковники под словом ангелы предпочли понимать людей: свобода ангелов в православном понимании как бы одноразового пользования. Ангел только раз может сделать свой выбор, и этот выбор был сделан ими еще до грехопадения человека. Поэтому беспокоиться о безопасности добрых ангелов излишне: они точно не падут. Злые же ангелы уже пали.
Но идет ли речь об ангелах или о людях, мне все равно трудно понять, почему святых может соблазнять вид именно женской макушки. Но разве именно вид женских волос вызывает такую реакцию? Оттого я полагаю, что в апостольском совете речь идет о покрывале, которое прикрывает собой не только волосы на голове, но и все тело. Да, в апостольском тексте речь идет совсем не о платочке или шляпке. Речь идет о чадре. Там все время употребляется слово "покрывается" – katakaliptete – которое имеет оттенок закутываться. "Не сказал просто: да накрывается, но покрывается. То есть должна тщательно закрываться со всех сторон"[108]. И в Византии женщины носили именно чадру[109]. У женщины, покинувшей стены своего дома, не должно быть открытых участков тела, которые могли бы провоцировать в мужчинах мысль о «доступности» этой женщины. Как это ни странно, женщина в чадре социально защищена – она всем своим видом показывает, что у нее есть защитник, что она не ищет «приключений»[110]. Так что чадра – это одна из мер защиты от сексуальной агрессии. Так разговор о платках вполне естественно переходит в разговор о длинных юбках. Женщина в безрукавке, но в платке – все равно одета небезопасно.
А еще, когда блаж. Феофилакт объясняет, почему мужчина не должен покрывать свою голову или носить длинные волосы, он говорит удивительную вещь – "Тот, кто от Бога создан свободным и самовластным, но сам унижает себя как подчиненного, постыжает Христа, который есть глава его"[111]. Удивительные слова. Вот только находятся они, увы, в вопиющем противоречии с нашими церковно–государственными привычками: пресмыкательство перед властями, поставление себя в заведомо унизительную позу перед вышестоящим – это неотъемлемая и неизживаемая черта византинизма. Слова блаж. Феофилакта великолепно вписались бы в культуру западноевропейского рыцарства; но в восточном христианстве «честь», ее защита и хранение никогда не числились в перечне добродетелей. Во всяком случае никогда на исповеди не задавались людям вопросы: «Не лебезил ли перед начальством? Не льстил ли ему? Не становился ли на колени перед каким–нибудь властным лицом?». Это грехом не считалось и не считается. У нас совет на все времена: «Поцалуй у злодея ручку»[112]. В одной из украинских семинарий был составлен «Катехизис», в котором меня поразило изъяснение слова «лицемерие»: «Лицемер наружные дела благочестия употребляет для приобретения уважения народа». То, что гораздо чаще лицемерят для приобретения уважения начальства (буквальное значение греч. слова ipokrisis, переведенного как лицемер – под–судный) осталось за скобками…
И еще, конечно, нельзя не заметить, что из строго симметричного текста ап. Павла (в нем запреты даются как женщинам, так и мужчинам), Православие давно уже сделало исключение для мужчин. Мужчинам разрешено уже носить женские длинные волосы и молиться с покрытой головой (монахи и священнослужители). Старцы, когда "пророчествуют", также не снимают с себя клобуки, хотя вроде бы это и нарушение тех же апостольских слов ("Муж молитву деяй или пророчествуяй покрытою главою, срамлет главу свою"). Зная об этом и будучи сам обладателем довольно длинной косы[113], я как–то не решаюсь строго требовать от женщин буквального исполнения того совета ап. Павла, который сам нарушаю…
В богословской же традиции есть пример символического толкования этих слов апостола:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118