Но это с оливами так. Я пошел в прихожую и обнаружил там свой плащ и шляпу. Надел их. Вернулся в гостиную, сел в кресло и долго сидел так, пытаясь вспомнить, чего же мне недоставало и что я так искал. У меня болела рука и грудь, там, откуда вырвали ее. Я встал, тщательно осмотрел все карманы: я был весь в поту; прошел в спальню.
- Извините, у вас не будет платка? Верну при первой же встрече.
Она странно посмотрела на меня, потом взяла в шкафу носовой платок и протянула мне.
- Мне очень жаль, что приходится предстать пред вами в таком виде, сказал я. - У меня не было времени переодеться.
Она слушала очень внимательно, ничего не отвечала, нарочно не смотрела в мою сторону, выбирала какие-то вещи и складывала их в чемодан. Я присел, радуясь возможности поговорить с кем-нибудь.
- Я не менял рубашку трое суток, моя электробритва в дорожной сумке, которую я оставил у сеньора Гальбы, он артист-дрессировщик и исполняет в "Клапси" свой номер, известный во всем мире. Не знаю, как вас благодарить.
- Вам надо поесть.
- Нет, спасибо, извините, скоро будет лучше.
- Хотите, я вызову вам такси или отвезу сама?
- Думаю, если бы вы проводили меня туда, это было бы очень кстати. Видите, все на этом свете вовсе не случайно, раз мы с вами встретились. Есть ведь доброжелательность, внимание, помощь и поддержка. Я уверен, что сеньор Гальба очень заботится о своих подопечных, хоть и нахожу его занятие весьма жестоким. Думаю, это поражало бы еще больше, если бы сам он не выходил на сцену, а оставался невидимым за кулисами. Так было бы даже более правдоподобно. Вместе с тем, полагаю, мы не должны останавливаться на достигнутом. Всегда можно сделать лучше. Второе дыхание очень ободряет, и мы еще умалчиваем о третьем, четвертом - из скромности. Нужно постоянно расширять границы выносливости, мировых рекордов не существует, всегда можно сделать лучше. Не беречь сил, вот в чем суть. Говорят, когда американцы высадились" на Луну, они обнаружили там китайцев. Возмутившись, - ведь всем известно, что китайцы не располагают необходимыми для этого техническими средствами, - они требуют объяснений: "Как вы здесь оказались, как смогли добраться до Луны, наплевав на все законы природы?" Тогда один из этих мелких китайцев, ставя один кулак на другой, показывает в воздухе лесенку и говорит, улыбаясь во весь рот: "Один китаец, два китайца, три китайца..." Видите, не надо опускать руки. Сделаем лесенку и доберемся. Не знаю уж, какого сеньора Гальбу мы найдем там, наверху, но уши ему пообрываем, точно, за рак, за тиранию, за злобу, за безумие. Мы победим, потому что мы самые сильные; в мире копятся огромные силы, которые пока еще не проявили себя... один китаец, два китайца, три китайца...
Но что я мог против этих глаз, спокойно смотрящих на меня. Я спросил:
- Вы ведете за мной наблюдение?
- Вы не можете так дальше...
- Могу, Лидия. Нет рекордов, которые не побить. Всегда можно сделать лучше. Просто в следующий раз я буду тренироваться в пряжках в высоту, как чемпион Вирен, когда он готовился к Олимпийским играм.
Телефон опять зазвонил. Мне это уже так надоело. Я снял трубку. Прерывистый, напряженный голос:
- Дзидзя? Какакак галетта но но мазабетта ну ну...
Меня пробрал смех. Сеньор Гальба - Другой" тот, что остерегается показываться из-за кулис, - решительно не отступал ни перед чем. Какакак галетта но но мазабетта ну ну... Не брезгует ничем, чтобы достичь комического эффекта. Я протянул трубку Лидии.
- Ваш чемпион мира. Легок на помине. Серьезно, думаю, в данный момент он заслуженно носит это звание.
Она вырвала трубку у меня из рук, глядя куда-то ввысь (так далеко наши оптические аппараты не берут); по дороге туда взгляд ее на секунду остановился на мне. Она чуть не плакала, сдерживая слезы: должно быть, она напоминала себе, что еще долгий день впереди.
- Да, Ален, я всё это знаю. И мы все это знаем. Мы каждый раз узнаем что это Бог, и это наконец закладывается в подсознание. Я знаю, что ты здесь ни при чем. Ты не виноват. Просто глупая случайность. Ты посадил малышку на заднее сиденье, ты вел медленно. Я знаю, чего ты хочешь. Но я не могу тебе помочь, потому что Соня всегда рядом, она мне не доверяет. Они меня уже выставили на днях. Что же, нужно продолжать жить, нужно терпеливо сносить выпавшее нам несчастье, это очень хорошее выражение. Я уверена, что сейчас ты уже понимаешь некоторые слова, ты делаешь успехи. Ты уже можешь сказать "Дидъя" к "блюблю". Дальше пойдет лучше, вот увидишь. Я знаю, что Соня сейчас рядом с тобой и она улыбается. Смелее вперед, смелее, не останавливайся. Надо продолжать. Ты сумеешь, Ален, вне всяких сомнений" сумеешь... Я добавил:
- Скажите ему: мы победим, потому что мы самые сильные. Долгий поход. Мы проиграли сражение, но не войну. В мире копятся огромные силы, которые пока еще в запасе. Один китаец, два китайца, три китайца. Александр Македонский, Ницше, Че Гевара, Маркс, де Голль, Мао. Израильтяне пошлют свои отряды. Тех солдат, с вершин пирамид. К оружию, собратья. Кровавые стяги тирании поднялись против нас. Мы победим. Мы устраним даже метастазы. Бог справедливости и добра, два уха и хвост. Оле, оле! Три миллиарда спартанцев. Свобода ведет нас. Спиной к стене. No pasaran. Это наш последний бой. До последней капли крови. И припев: мы победим, потому что мы самые сильные. Долгий поход. Один китаец, два китайца, три китайца...
Я почувствовал, как на плечо мне легла рука.
- Извините, Лидия, скриплю немного, но та: всегда, когда гремишь цепями... Я встал.
На улице был цветочный магазин.
- Какие она любила цветы?
- Все.
Она вернулась с букетом белых и сиреневых. Я положил чемодан в багажник.
- Где это?
- Улица Вано.
Перед домом стояли какие-то люди. Вышел консьерж, потом парикмахер и его жена.
Они посмотрели на меня с уважением, как будто из-за моего горя я вырос в их глазах.
Мой шурин умирал в кресле.
- Ты знал, что она собирается это сделать, да? Вы договорились... Ты не имел права позволять ей... Пока живем, надеемся...
- Точно. Мы проиграли сражение, но не войну. В мире копятся огромные силы, которые пока еще в запасе. Один китаец, два китайца, три китайца...
Он пожал плечами и попытался съязвить:
- И что ты теперь будешь делать? Косметический ремонт?
Я сказал правду:
- Попытаюсь быть счастливым. Мадам Лидия Товарски... мой шурин...
Доктор Тэйлер, взяв меня за плечо, сильно пожал мне руку и долго смотрел мне в глаза.
- Мужайтесь, - сказал он, как будто думал, что одной смертью здесь не закончится.
- Доктор Тэйлер, представитель от медицины. Мадам Лидия Товарски.
- Очень приятно, - ответил доктор, и я не смог удержаться от смеха.
Тут раздался голос шурина у меня за спиной:
- Да он пьян в стельку... Больше ничего не придумал. Я обернулся:
- Именно. - Потом прибавил: - И это будет продолжаться. Хватит на всю жизнь, даже на две. Нам есть чем жить.
Они смотрели на нас в замешательстве, стараясь ничего не замечать. Я пришел с другой женщиной, и без особого труда можно было увидеть это нежное понимание, установившееся между нами; поэтому меня так веселили их озадаченные лица. Я вел себя непристойно. Я не уважал несчастье, его права и привилегии, не соблюдал соглашения и приличия. Я дерзко манкировал устав прописанных ему почестей. Вызов, неподчинение, отказ подчиняться - в сущности, это были всего лишь признаки моего неумения жить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
- Извините, у вас не будет платка? Верну при первой же встрече.
Она странно посмотрела на меня, потом взяла в шкафу носовой платок и протянула мне.
- Мне очень жаль, что приходится предстать пред вами в таком виде, сказал я. - У меня не было времени переодеться.
Она слушала очень внимательно, ничего не отвечала, нарочно не смотрела в мою сторону, выбирала какие-то вещи и складывала их в чемодан. Я присел, радуясь возможности поговорить с кем-нибудь.
- Я не менял рубашку трое суток, моя электробритва в дорожной сумке, которую я оставил у сеньора Гальбы, он артист-дрессировщик и исполняет в "Клапси" свой номер, известный во всем мире. Не знаю, как вас благодарить.
- Вам надо поесть.
- Нет, спасибо, извините, скоро будет лучше.
- Хотите, я вызову вам такси или отвезу сама?
- Думаю, если бы вы проводили меня туда, это было бы очень кстати. Видите, все на этом свете вовсе не случайно, раз мы с вами встретились. Есть ведь доброжелательность, внимание, помощь и поддержка. Я уверен, что сеньор Гальба очень заботится о своих подопечных, хоть и нахожу его занятие весьма жестоким. Думаю, это поражало бы еще больше, если бы сам он не выходил на сцену, а оставался невидимым за кулисами. Так было бы даже более правдоподобно. Вместе с тем, полагаю, мы не должны останавливаться на достигнутом. Всегда можно сделать лучше. Второе дыхание очень ободряет, и мы еще умалчиваем о третьем, четвертом - из скромности. Нужно постоянно расширять границы выносливости, мировых рекордов не существует, всегда можно сделать лучше. Не беречь сил, вот в чем суть. Говорят, когда американцы высадились" на Луну, они обнаружили там китайцев. Возмутившись, - ведь всем известно, что китайцы не располагают необходимыми для этого техническими средствами, - они требуют объяснений: "Как вы здесь оказались, как смогли добраться до Луны, наплевав на все законы природы?" Тогда один из этих мелких китайцев, ставя один кулак на другой, показывает в воздухе лесенку и говорит, улыбаясь во весь рот: "Один китаец, два китайца, три китайца..." Видите, не надо опускать руки. Сделаем лесенку и доберемся. Не знаю уж, какого сеньора Гальбу мы найдем там, наверху, но уши ему пообрываем, точно, за рак, за тиранию, за злобу, за безумие. Мы победим, потому что мы самые сильные; в мире копятся огромные силы, которые пока еще не проявили себя... один китаец, два китайца, три китайца...
Но что я мог против этих глаз, спокойно смотрящих на меня. Я спросил:
- Вы ведете за мной наблюдение?
- Вы не можете так дальше...
- Могу, Лидия. Нет рекордов, которые не побить. Всегда можно сделать лучше. Просто в следующий раз я буду тренироваться в пряжках в высоту, как чемпион Вирен, когда он готовился к Олимпийским играм.
Телефон опять зазвонил. Мне это уже так надоело. Я снял трубку. Прерывистый, напряженный голос:
- Дзидзя? Какакак галетта но но мазабетта ну ну...
Меня пробрал смех. Сеньор Гальба - Другой" тот, что остерегается показываться из-за кулис, - решительно не отступал ни перед чем. Какакак галетта но но мазабетта ну ну... Не брезгует ничем, чтобы достичь комического эффекта. Я протянул трубку Лидии.
- Ваш чемпион мира. Легок на помине. Серьезно, думаю, в данный момент он заслуженно носит это звание.
Она вырвала трубку у меня из рук, глядя куда-то ввысь (так далеко наши оптические аппараты не берут); по дороге туда взгляд ее на секунду остановился на мне. Она чуть не плакала, сдерживая слезы: должно быть, она напоминала себе, что еще долгий день впереди.
- Да, Ален, я всё это знаю. И мы все это знаем. Мы каждый раз узнаем что это Бог, и это наконец закладывается в подсознание. Я знаю, что ты здесь ни при чем. Ты не виноват. Просто глупая случайность. Ты посадил малышку на заднее сиденье, ты вел медленно. Я знаю, чего ты хочешь. Но я не могу тебе помочь, потому что Соня всегда рядом, она мне не доверяет. Они меня уже выставили на днях. Что же, нужно продолжать жить, нужно терпеливо сносить выпавшее нам несчастье, это очень хорошее выражение. Я уверена, что сейчас ты уже понимаешь некоторые слова, ты делаешь успехи. Ты уже можешь сказать "Дидъя" к "блюблю". Дальше пойдет лучше, вот увидишь. Я знаю, что Соня сейчас рядом с тобой и она улыбается. Смелее вперед, смелее, не останавливайся. Надо продолжать. Ты сумеешь, Ален, вне всяких сомнений" сумеешь... Я добавил:
- Скажите ему: мы победим, потому что мы самые сильные. Долгий поход. Мы проиграли сражение, но не войну. В мире копятся огромные силы, которые пока еще в запасе. Один китаец, два китайца, три китайца. Александр Македонский, Ницше, Че Гевара, Маркс, де Голль, Мао. Израильтяне пошлют свои отряды. Тех солдат, с вершин пирамид. К оружию, собратья. Кровавые стяги тирании поднялись против нас. Мы победим. Мы устраним даже метастазы. Бог справедливости и добра, два уха и хвост. Оле, оле! Три миллиарда спартанцев. Свобода ведет нас. Спиной к стене. No pasaran. Это наш последний бой. До последней капли крови. И припев: мы победим, потому что мы самые сильные. Долгий поход. Один китаец, два китайца, три китайца...
Я почувствовал, как на плечо мне легла рука.
- Извините, Лидия, скриплю немного, но та: всегда, когда гремишь цепями... Я встал.
На улице был цветочный магазин.
- Какие она любила цветы?
- Все.
Она вернулась с букетом белых и сиреневых. Я положил чемодан в багажник.
- Где это?
- Улица Вано.
Перед домом стояли какие-то люди. Вышел консьерж, потом парикмахер и его жена.
Они посмотрели на меня с уважением, как будто из-за моего горя я вырос в их глазах.
Мой шурин умирал в кресле.
- Ты знал, что она собирается это сделать, да? Вы договорились... Ты не имел права позволять ей... Пока живем, надеемся...
- Точно. Мы проиграли сражение, но не войну. В мире копятся огромные силы, которые пока еще в запасе. Один китаец, два китайца, три китайца...
Он пожал плечами и попытался съязвить:
- И что ты теперь будешь делать? Косметический ремонт?
Я сказал правду:
- Попытаюсь быть счастливым. Мадам Лидия Товарски... мой шурин...
Доктор Тэйлер, взяв меня за плечо, сильно пожал мне руку и долго смотрел мне в глаза.
- Мужайтесь, - сказал он, как будто думал, что одной смертью здесь не закончится.
- Доктор Тэйлер, представитель от медицины. Мадам Лидия Товарски.
- Очень приятно, - ответил доктор, и я не смог удержаться от смеха.
Тут раздался голос шурина у меня за спиной:
- Да он пьян в стельку... Больше ничего не придумал. Я обернулся:
- Именно. - Потом прибавил: - И это будет продолжаться. Хватит на всю жизнь, даже на две. Нам есть чем жить.
Они смотрели на нас в замешательстве, стараясь ничего не замечать. Я пришел с другой женщиной, и без особого труда можно было увидеть это нежное понимание, установившееся между нами; поэтому меня так веселили их озадаченные лица. Я вел себя непристойно. Я не уважал несчастье, его права и привилегии, не соблюдал соглашения и приличия. Я дерзко манкировал устав прописанных ему почестей. Вызов, неподчинение, отказ подчиняться - в сущности, это были всего лишь признаки моего неумения жить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24