Сообщил ему о принятом решении, рассказал о состоявшемся разговоре в Старо-Огарёве и дал проект указа, на котором уже стояли подписи четырех министров. Прочитав, Виктор Степанович размашисто расписался.
В том, что Черномырдин будет в решающий момент рядом со мной — сомнений у меня не было. И все-таки уверенное спокойствие, с которым он воспринял известие о предстоящих событиях, а в них ему отводилась одна из первых ролей, не могло не вызвать у меня глубокого уважения. Рядом со мной был настоящий, крепкий, сильный человек.
Он ушёл. В Кремле продолжался мой обычный день. В 12 часов я встретился с Сергеем Филатовым (которого я решил ввести в курс дела ближе к событиям, главная работа предстояла после выхода указа, пока я мог позволить себе оставить его в счастливом неведении). Разговор шёл о предстоящем в субботу заседании Совета федерации. В 13 часов состоялся запланированный заранее телефонный разговор с президентом Финляндии господином Койвисто. Дальше академик Осипов, затем руководитель внешней разведки Примаков, вслед за ним зам.председателя Верховного Совета Абдулатипов. Одна встреча за другой, неизбежное для моей работы переключение с одной темы на другую. Привычный, напряжённый, плотный день.
На следующий день, во вторник, в 15.00, состоялся Президентский совет. Я специально назначил его на эту неделю. Мне было важно «прокрутить» на этих мощных мозгах свой вариант роспуска парламента. Естественно, я не сообщил им о принятом решении. Но поскольку подобная возможность витала в воздухе, я со спокойной совестью мог предложить членам Президентского совета поразмышлять над таким сценарием. Я попросил их высказать все «за» и «против» и попытаться смоделировать дальнейший ход развития событий в стране.
Мне сложно точно вспомнить сейчас, какие чувства вызвало у меня это обсуждение. Наверное, все-таки чувство неудовлетворённости было. Я ждал от них большей поддержки. Это первое. Во-вторых, мне казалось, они могут более глубоко проанализировать состояние общества после роспуска парламента. И все же разговор был для меня чрезвычайно полезен. В чем-то я ещё больше утвердился, какие-то замечания заставили меня обратить внимание на детали, которые до этого казались не слишком важными.
За неделю мы несколько раз встретились с основными участниками предстоящего «мероприятия». Вопросов было множество, начиная с конкретного сценария и заканчивая глобальными проблемами, например, механизмом реализации положений грядущего указа. Самое страшное было бы принять такой указ, который не будет выполнен. Надо было решить, как действовать по отношению к тем территориальным советам, которые откажутся признать указ президента, как реагировать на решение Конституционного суда (а в том, каким будет его решение, ни у кого из нас сомнений не было) и так далее, и так далее.
В среду, 15 сентября, состоялось ещё одно совещание. Заседание Совета безопасности ввело в мои планы ещё ряд руководителей, которые включались в подготовку к часу «Ч». Заседание было закрытым, я попросил даже не вести стенограмму. Все члены Совета, впервые ознакомившиеся с моими предложениями, поддержали это решение. Запущенная машина набирала ход.
А в пятницу вдруг все чуть не остановилось. На этот день я назначил заключительное совещание. На нем мы должны были оговорить последние детали. Я попросил доложить силовых министров, как, на их взгляд, складывается ситуация. И вдруг, один за другим, они стали предлагать отложить намеченное на воскресенье обращение к народу и соответственно введение с этого же момента в действие указа о роспуске парламента. Предлагалась новая дата: конец следующей недели.
Назывались такие основные причины. На 24 сентября назначено совещание глав государств СНГ в Москве. В связи с введением указа оно может сорваться, руководители республик в Москву не приедут. Это сильно ударит по авторитету президента. Второе. Произошла явная утечка информации. Хасбулатову и Руцкому известно главное — что подготовлен указ о роспуске парламента, и в воскресенье будет объявлено о введении его в действие. Они не знают деталей, они в панике, но суть им известна. Поэтому тот план, который предполагал взятие в воскресный день пустого, неработающего, без сотрудников и депутатов Белого дома, теперь необходимо менять. В воскресенье Хасбулатов приведёт туда всех своих сторонников, Белый дом превратится в крепость, центр сопротивления. Нельзя давать ему такой возможности. Необходимо поставить их в глупое положение, они собрались сопротивляться и бороться, а сопротивляться и бороться не с чем.
На этом же совещании неожиданно прозвучало, что 19 сентября вообще не лучший день для объявлений подобного рода. Слишком прямые аналогии с 19 августа. Лучше будет сделать это, ну, хотя бы 26-го. Такое число никаких нездоровых ассоциаций не вызовет.
Я согласился с переносом, но не на неделю, а на два дня. 21-го в 20.00 я выступлю с телеобращением. Это принципиальная позиция. Больше никаких отсрочек быть не может. В ближайшие часы надо продумать, как нейтрализовать влияние Белого дома.
То, чего я так боялся, случилось. Белый дом становится центром противостояния президентскому указу. Я попросил Ерина, Грачева, Голушко, Барсукова — теперь уже при новом раскладе найти возможность занять Белый дом. Я поставил главное условие — мы не пойдём ни на какие жертвы. Если это невозможно, значит, меняем тактику: пусть сидят в Белом доме, будем игнорировать их заседания и съезды.
Я видел, что все участники этого экстренного заседания вышли из моего кабинета в расстроенных чувствах. Руководитель аппарата президента Сергей Филатов, который только что впервые узнал и об указе, и о намеченной тактике наших действий, был просто потрясён.
В понедельник, то есть уже после того, как эмоции, видимо, утихли, он встретился со мной. Сергей Александрович человек спокойный, уравновешенный, его трудно чем-либо вывести из себя. Но в этот раз он горячо и эмоционально стал убеждать меня отказаться от этого плана. Говорил, что указ никто не поддержит, что мы обрекаем себя на противостояние со всеми регионами России, что такой антидемократический метод решения конфликта властей страны Запада не поддержат, что мы окажемся в полнейшей международной изоляции…
Я дал ему возможность высказаться. Более того, даже был рад, что он все это говорит мне. Аргументы «против», тем более от своего ближайшего соратника, всегда важно знать. Прекрасно, что он не боится мне их высказывать. Сергей Александрович — умный, честный, добросовестный, симпатичный мне человек, но я видел, что он сейчас не чувствует политическую ситуацию. Он остался в прошлом, в том пространстве компромиссов и уступок, в котором и я находился до последнего времени. Я поблагодарил его за то, что он все высказал мне, и ещё раз подтвердил, что 21 сентября начинаю действовать. Попросил, несмотря на его особую позицию, включаться в работу по реализации указа. На этом и расстались.
Но вернусь назад. После нашего экстренного заседания надо было думать, как же действовать дальше. Непонятно, откуда произошла утечка информации?.. Конечно, ближе к времени «Ч» в силу масштабности предстоящих действий количество людей, посвящаемых в весь план или некоторые его детали, постоянно увеличивалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117