Желательно — совсем далеко, где-нибудь за Полярным кругом.
Геракл, приговаривая «цоб-цобе», исполнительно отъехал за пределы Пелопоннеса. И, оказавшись уже на территории материковой Греции, как и было велено, отпустил животное, придав богатырским пинком курс противоположный Микенам. Быку, впрочем, было абсолютно безразлично, где чудить. И он, не вдаваясь в географические тонкости, уже в Греции продолжил начатые на Крите безобразия. Завершать недоделанный Гераклом из-за давления руководства подвиг пришлось другому греческому герою — Тесею.
Тесея вообще можно назвать в своем роде честолюбивым дублером Геракла. Его мать Эфра и мать Геракла Алкмена были троюродными сестрами, и Тесей с детства хотел быть похож на великого дальнего родственника, почему, собственно, и выбрал профессию национального героя. Специализируясь поначалу, как и Геракл в юности, на очищении дорог Родины от разбойников, гаишников и разбавляющих пиво трактирщиков, Тесей пришел в Афины к своему папе, местному царю Эгею, в поисках очередного подвига размером побольше. И был просто счастлив, узнав о недоделанном Гераклом деле.
Бык в это время беспредельничал неподалеку от города Марафон, где к приходу Тесея в живых остались лишь те, кто был способен, спасаясь, пробегать без передышки не менее сорока километров. Обычно после этого быку надоедало гоняться за жертвой и он переключался на новый объект. Кстати сказать, даже после изничтожения быка привычка к дальним забегам у местных жителей сохранилась, в чем они могли поспорить даже с уже упоминавшимися кенийскими стайерами. Не случайно сегодня слова «стайер» и «марафонец» почти синонимы.
Тесей изловил быка, что далось ему гораздо сложней, чем Гераклу. Но поскольку он не был скован глупыми должностными инструкциями и приказами вроде: «Взять живым!», то попросту отлупил скота выломанным из забора дрыном и. измочаленного, отволок в Афины. А уже на площади перед папиным дворцом, не забивая себе голову размышлениями о том, кому принадлежит животное и кто на кого обидится, принес пойманного в жертву покровительнице города Афине. В общем, бык получил то, на что давно напрашивался.
Тесею пришлось поставить точку и в истории с Минотавром. Может быть, он и не собрался бы никогда посетить Крит даже с туристической поездкой, и тогда Минотавр дожил бы до седых волос по всему телу и скончался бы однажды вечером перед камином, выронив трубку и свежую «Таймс». Однако непомерное любопытство сына Миноса, Андрогея, сослужило его сводному братцу плохую службу. Андрогей, совершая экскурсионную поездку по Греции и прослышав про знаменитого критско-марафонского быка, решил обязательно взглянуть на родное чудище. И был за свою любознательность поднят на рога, чем очень огорчил своего папашу.
Свои претензии Минос адресовал почему-то в первую очередь афинскому губернатору Эгею, не сумевшему уберечь мальчика. Как будто Эгею больше заняться нечем, кроме как охранять заезжих сынков иноземных шишек. Но спорить с Миносом в те времена было все равно, что в наши — с Джорджем Бушем. В качестве искупления за недосмотр на Афины была наложена дань в виде перечисления на Крит раз в восемь лет семерых юношей и семи девушек. Причем не абы каких, а самых красивых. Им говорили, что они там будут работать официантами и нянями, но в эти сказки никто не верил. Все знали, что этим несчастным предстоит попасть в Лабиринт к Минотавру и там пропасть без вести.
Тесей, обрадованный возможностью совершить еще один подвиг, до которого не дошли руки у Геракла, вышвырнул из лодки одного из аккредитованных в поездку и велел отчаливать. Если учесть, что Минотавр был наполовину — на верхнюю половину! — бык, а на нижнюю — человек, то можно предположить, зачем было велено выбирать в Афинах семь самых красивых девушек. Но зачем нужны были Минотавру самые красивые юноши, так и осталось невыясненным. Версия, что он их попросту поедал, не выдерживает никакой критики, поскольку тогда непонятно, чем этот отшельник питался остальные семь лет.
К визиту Тесея хозяин Лабиринта оказался не готов и после скоротечного выяснения отношений сложил с себя полномочия. В качестве решающего аргумента в этом споре Тесей использовал полученный от дочери Миноса Ариадны меч. Надо сказать, что по прибытии на остров парень времени попусту не терял и успел с помощью подаренных Афродитой духов с ферамонами соблазнить Ариадну. Та на радостях не только передала Тесею меч во французской булке, но и помогла выбраться из Лабиринта.
Дедал еще до того, как встать на крыло, научил девушку входить и выходить из сооруженных им катакомб — очень подходящая забава для принцессы, а заодно объяснил ей принцип «правой руки» и правило «настенной веревки». В общем, провел курс молодого спелеолога. Ариадна между банок и свертков принесенной Тесею передачи сунула бухту капронового троса, и парень, привязав один конец веревки у входа в Лабиринт, без труда нашел выход из подземелья. А потом благополучно добрался до Афин.
Прошло совсем немного времени, и он удостоился чести геройствовать бок о бок с кумиром: Геракл после долгих уговоров взял его с собой в поход за женским нижним бельем. У самого же сына Зевса после шестого подвига остался коричневый критский загар да полушпагат от езды на бескрайней бычьей спине. Впрочем, для Геракла это была единственная возможность покататься верхом. Ни одна лошадь не смогла бы выдержать вес этого витязя в львиной шкуре.
Глава 10
СТИМФАЛИЙСКИЕ ПТИЦЫ
Любимый генеральский вопрос: «Какая профессия самая главная?» — вне всякого сомнения, вполз в наши дни из античных глубин. Эллинские города-полисы в любое время года пребывали в одном из двух состояний: либо воевали, либо готовились к войне. Пожалуй, ни одна страна мира не была настолько пропитана милитаристским духом, как Греция эпохи Геракла.
Чтобы лишний раз убедиться в этом, достаточно просто взглянуть на пантеон олимпийских богов. Кузнец — один, торговец — один, охотница — одна штука, покровитель искусств — в одном экземпляре, директор — тоже всего один. И только военнослужащие на Олимпе выступали в паре: кровожадную профессию представляли на священной горе Арес и Афина, которые при этом еще и находились в постоянном антагонизме. Любви между коллегами было как между летчиками и зенитчиками, да и общего у них имелось не больше, чем у Ирины Салтыковой и Людмилы Зыкиной, хотя обе, казалось бы, эстрадные певицы. Афина позиционировала себя в обществе богиней войны справедливой, освободительной, можно даже сказать, человеколюбивой. Это она первой выступила за запрещение противопехотных мин, пуль со смещенным центром тяжести и химического оружия. Афина проповедовала гуманное обращение с пленными и создала организацию «Врачи без границ».
Военная же доктрина Ареса, по сути дела, целиком сводилась к формуле «война — фигня, главное — маневры». Олимпиец готов был ввязаться в бой когда угодно и за кого угодно, лишь бы ему от этого были выгода и удовольствие. Зачастую он вообще предпочитал «играть нейтрального», полосуя на поле боя всех, кто попадался под руку, не различая, кто за кого. Этим, кстати, он значительно пошатнул военное поверье, что «бог узнает своих».
Говоря еще проще, Афина являла собой типичного штабиста, любящего войну изящно и издалека, Арес же был классическим рубакой-кавалеристом, для которого не существовало большего счастья, чем пластать шашкой бегущего в страхе врага.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
Геракл, приговаривая «цоб-цобе», исполнительно отъехал за пределы Пелопоннеса. И, оказавшись уже на территории материковой Греции, как и было велено, отпустил животное, придав богатырским пинком курс противоположный Микенам. Быку, впрочем, было абсолютно безразлично, где чудить. И он, не вдаваясь в географические тонкости, уже в Греции продолжил начатые на Крите безобразия. Завершать недоделанный Гераклом из-за давления руководства подвиг пришлось другому греческому герою — Тесею.
Тесея вообще можно назвать в своем роде честолюбивым дублером Геракла. Его мать Эфра и мать Геракла Алкмена были троюродными сестрами, и Тесей с детства хотел быть похож на великого дальнего родственника, почему, собственно, и выбрал профессию национального героя. Специализируясь поначалу, как и Геракл в юности, на очищении дорог Родины от разбойников, гаишников и разбавляющих пиво трактирщиков, Тесей пришел в Афины к своему папе, местному царю Эгею, в поисках очередного подвига размером побольше. И был просто счастлив, узнав о недоделанном Гераклом деле.
Бык в это время беспредельничал неподалеку от города Марафон, где к приходу Тесея в живых остались лишь те, кто был способен, спасаясь, пробегать без передышки не менее сорока километров. Обычно после этого быку надоедало гоняться за жертвой и он переключался на новый объект. Кстати сказать, даже после изничтожения быка привычка к дальним забегам у местных жителей сохранилась, в чем они могли поспорить даже с уже упоминавшимися кенийскими стайерами. Не случайно сегодня слова «стайер» и «марафонец» почти синонимы.
Тесей изловил быка, что далось ему гораздо сложней, чем Гераклу. Но поскольку он не был скован глупыми должностными инструкциями и приказами вроде: «Взять живым!», то попросту отлупил скота выломанным из забора дрыном и. измочаленного, отволок в Афины. А уже на площади перед папиным дворцом, не забивая себе голову размышлениями о том, кому принадлежит животное и кто на кого обидится, принес пойманного в жертву покровительнице города Афине. В общем, бык получил то, на что давно напрашивался.
Тесею пришлось поставить точку и в истории с Минотавром. Может быть, он и не собрался бы никогда посетить Крит даже с туристической поездкой, и тогда Минотавр дожил бы до седых волос по всему телу и скончался бы однажды вечером перед камином, выронив трубку и свежую «Таймс». Однако непомерное любопытство сына Миноса, Андрогея, сослужило его сводному братцу плохую службу. Андрогей, совершая экскурсионную поездку по Греции и прослышав про знаменитого критско-марафонского быка, решил обязательно взглянуть на родное чудище. И был за свою любознательность поднят на рога, чем очень огорчил своего папашу.
Свои претензии Минос адресовал почему-то в первую очередь афинскому губернатору Эгею, не сумевшему уберечь мальчика. Как будто Эгею больше заняться нечем, кроме как охранять заезжих сынков иноземных шишек. Но спорить с Миносом в те времена было все равно, что в наши — с Джорджем Бушем. В качестве искупления за недосмотр на Афины была наложена дань в виде перечисления на Крит раз в восемь лет семерых юношей и семи девушек. Причем не абы каких, а самых красивых. Им говорили, что они там будут работать официантами и нянями, но в эти сказки никто не верил. Все знали, что этим несчастным предстоит попасть в Лабиринт к Минотавру и там пропасть без вести.
Тесей, обрадованный возможностью совершить еще один подвиг, до которого не дошли руки у Геракла, вышвырнул из лодки одного из аккредитованных в поездку и велел отчаливать. Если учесть, что Минотавр был наполовину — на верхнюю половину! — бык, а на нижнюю — человек, то можно предположить, зачем было велено выбирать в Афинах семь самых красивых девушек. Но зачем нужны были Минотавру самые красивые юноши, так и осталось невыясненным. Версия, что он их попросту поедал, не выдерживает никакой критики, поскольку тогда непонятно, чем этот отшельник питался остальные семь лет.
К визиту Тесея хозяин Лабиринта оказался не готов и после скоротечного выяснения отношений сложил с себя полномочия. В качестве решающего аргумента в этом споре Тесей использовал полученный от дочери Миноса Ариадны меч. Надо сказать, что по прибытии на остров парень времени попусту не терял и успел с помощью подаренных Афродитой духов с ферамонами соблазнить Ариадну. Та на радостях не только передала Тесею меч во французской булке, но и помогла выбраться из Лабиринта.
Дедал еще до того, как встать на крыло, научил девушку входить и выходить из сооруженных им катакомб — очень подходящая забава для принцессы, а заодно объяснил ей принцип «правой руки» и правило «настенной веревки». В общем, провел курс молодого спелеолога. Ариадна между банок и свертков принесенной Тесею передачи сунула бухту капронового троса, и парень, привязав один конец веревки у входа в Лабиринт, без труда нашел выход из подземелья. А потом благополучно добрался до Афин.
Прошло совсем немного времени, и он удостоился чести геройствовать бок о бок с кумиром: Геракл после долгих уговоров взял его с собой в поход за женским нижним бельем. У самого же сына Зевса после шестого подвига остался коричневый критский загар да полушпагат от езды на бескрайней бычьей спине. Впрочем, для Геракла это была единственная возможность покататься верхом. Ни одна лошадь не смогла бы выдержать вес этого витязя в львиной шкуре.
Глава 10
СТИМФАЛИЙСКИЕ ПТИЦЫ
Любимый генеральский вопрос: «Какая профессия самая главная?» — вне всякого сомнения, вполз в наши дни из античных глубин. Эллинские города-полисы в любое время года пребывали в одном из двух состояний: либо воевали, либо готовились к войне. Пожалуй, ни одна страна мира не была настолько пропитана милитаристским духом, как Греция эпохи Геракла.
Чтобы лишний раз убедиться в этом, достаточно просто взглянуть на пантеон олимпийских богов. Кузнец — один, торговец — один, охотница — одна штука, покровитель искусств — в одном экземпляре, директор — тоже всего один. И только военнослужащие на Олимпе выступали в паре: кровожадную профессию представляли на священной горе Арес и Афина, которые при этом еще и находились в постоянном антагонизме. Любви между коллегами было как между летчиками и зенитчиками, да и общего у них имелось не больше, чем у Ирины Салтыковой и Людмилы Зыкиной, хотя обе, казалось бы, эстрадные певицы. Афина позиционировала себя в обществе богиней войны справедливой, освободительной, можно даже сказать, человеколюбивой. Это она первой выступила за запрещение противопехотных мин, пуль со смещенным центром тяжести и химического оружия. Афина проповедовала гуманное обращение с пленными и создала организацию «Врачи без границ».
Военная же доктрина Ареса, по сути дела, целиком сводилась к формуле «война — фигня, главное — маневры». Олимпиец готов был ввязаться в бой когда угодно и за кого угодно, лишь бы ему от этого были выгода и удовольствие. Зачастую он вообще предпочитал «играть нейтрального», полосуя на поле боя всех, кто попадался под руку, не различая, кто за кого. Этим, кстати, он значительно пошатнул военное поверье, что «бог узнает своих».
Говоря еще проще, Афина являла собой типичного штабиста, любящего войну изящно и издалека, Арес же был классическим рубакой-кавалеристом, для которого не существовало большего счастья, чем пластать шашкой бегущего в страхе врага.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93