Но наши прославленные «Поликарповы-2» (У-2) с наступлением темноты блокируют посадочную площадку, вынуждая немцев сбрасывать грузы на парашютах. В результате грузы часто падают в расположение наших войск.
На днях летчик, младший лейтенант Филипчик, барражируя в районе города на самолете У-2, заметил «Юнкерс-52», который сбрасывал грузы. Штурман, лейтенант Клименко, из пулемета открыл огонь по вражескому самолету. Немецкий бомбардировщик загорелся и, объятый пламенем, рухнул на землю. Нельзя не выделить этот редкостный даже для наших бесстрашных сталинских соколов эпизод: легкомоторный самолет У-2 сбил трехмоторную неприятельскую машину!
Данилов
Он перебирался в новый кабинет. Вчера его вызвал начальник московской милиции генерал Махоньков и поздравил с присвоением очередного звания и новой должностью. Данилов стал замначальника МУРа. Кабинет его выходил в ту же приемную, что и начальника.
Новая комната была непривычно большой, даже его сейф, с огромным трудом перетащенный из старого кабинета, казался маленьким. Нового начальника отдела вместо него пока еще не прислали, поэтому в сейфе лежали прежние документы и разработки. В общем-то, март начинался неплохо. Игорь Муравьев плотно сел на хвост этой самой «кошке». Вчера вечером на даче в Голицыне опергруппа после перестрелки захватила двух участников банды, и один уже начал давать показания. Пока все складывалось неплохо. Данилов читал протокол допроса. Если все будет так, как надо, то через месяц основную часть этой самой «кошки» можно обезвредить. И это необходимо сделать как можно скорее, потому что по городу ползли самые невероятные слухи. В очередях, в метро и трамваях говорили только о «Черной кошке». Казалось, что в Москве действует минимум полк хорошо вооруженных и наглых преступников.
В МУРе непрерывно звонили телефоны. И разного уровня руководящие голоса требовали немедленных мер. Все это нервировало и мешало работать.
Иван Александрович писал план оперативных мероприятий. Он дошел уже до третьего пункта, когда в кабинет без стука, такое уж у него было право, заглянул Осетров:
— Товарищ полковник, вас к начальнику.
Начальник сидел неестественно прямо, барабаня пальцами по столу. Лицо у него было красным и недовольным.
— Чем занят? — резко спросил он.
— Пишу план оперативных мероприятий.
— Много написал?
— Да нет, только начал.
— Другие допишут, — в голосе начальника проскользнули злые нотки.
— Это как же?
— Да так же, — находчиво ответил начальник и толкнул по столу к Данилову листок бумаги.
ВЫПИСКА ИЗ ПРИКАЗА ПО НКВД СССР
«В связи с усилением активизации банд на территории Барановичской и Пинской областей в помощь УББ НКВД БССР создается специальная бригада ГУББ НКВД СССР. Руководитель бригады начальник отдела ГУББ полковник Серебровский, в бригаду входят…»
Дальше шло перечисление фамилий работников наркомата и…
«замначальника МУРа полковник Данилов, старший оперуполномоченный капитан Самохин, оперуполномоченные старший лейтенант Белов и лейтенант Никитин…»
— Это как же? — растерянно спросил Данилов. — А «кошка»?
— Кошка, собака. Я Серебровского отматюгал, когда он мне позвонил, и сказал, что людей не дам. Так знаешь, кто со мной говорил? То-то. Нарком.
Данилов присвистнул.
— Вот так, — продолжал начальник, — он мне сказал: ты, мол, это местничество брось. Тоже нашелся удельный князь. О Москве мы подумаем, поможем вам. Но надо искоренить банды там, в республиках, а то сев скоро. Понял?
— Не совсем.
— А чего тут понимать? Час тебе на сборы, на тары и бары — и дуй в наркомат.
— Кто будет курировать операцию по «кошке» этой?
— Сам тряхну стариной, — начальник в сердцах саданул кулаком по столу, — начальство. Ему всегда видней. Да, кстати, там, в наркомате, тебя сюрприз ждет.
— Какой?
— Новый зам в ГУББ твой лучший друг.
— Кто?
— Комиссар милиции третьего ранга Королев.
— Виктор Кузьмич?
— Именно.
— Так он же в госбезопасности служил.
— Мало ли что было. Теперь переаттестовали его и — к нам.
— Да? — удивился Данилов. Он знал Королева с сентября сорок первого. Считал его опытным и инициативным работником госбезопасности. Но пути господни неисповедимы.
— Кстати, — перебил его мысли начальник, — явишься прямо к комиссару Королеву.
Данилов вернулся в свой кабинет, сел и крепко задумался. Не ко времени пришел этот приказ. Иван Александрович вообще не любил уезжать из Москвы. Здесь он знал все, начиная от проходных дворов, кончая воровскими малинами. Знал, на кого опереться и на кого нужно нажать, чтобы получить необходимые сведения. Там, в Западной Белоруссии, ему придется ходить как слепому, с поводырем. Тем более что банды базируются не в городе, а в лесу. Значит, придется работать в основном в сельской местности.
Данилов посмотрел на часы. Одиннадцать. Вызывая его в наркомат, конкретного времени не назвали, приказали прибыть сегодня. Поэтому он все же дописал план. Потом вызвал Муравьева и оговорил с ним все детали предстоящей разработки. Пообедал, зашел в ОББ и распорядился о командировке Белова, Никитина и Самохина. Только после этого отправился в наркомат.
Он вышел из управления и невольно зажмурился: над крышами домов висело по-весеннему яркое солнце. С бульваров доносился запах талого снега. И хотя он был еще по-зимнему пушист, ветер пах именно таянием. Данилов медленно шел по Петровке, отмечая первые приметы весны. Он видел их в стеклянном блеске сосулек, в первой слякотной кашице на тротуаре, в глазах прохожих.
Москва после четырех лет военного аскетизма вновь становилась нарядной. Солнце отражалось в чистых окнах, с которых исчезли бумажные перекрестия, витрины магазинов освободились от деревянных козырьков и мешков с песком. Постепенно с улиц исчезали ватники и шинели. Люди ходили в нормальных зимних пальто, женщины надели меховые шубы. Встречалось еще много военных, и золото их погон еще больше украшало толпу.
Проходя мимо Столешникова, он отметил, что в кафе «Красный мак» моют окна и обновили вывеску над входом. Значит, скоро его откроют. А если так, то свой приезд из Белоруссии он с Наташей отметит именно там. На углу бойко торговали мороженщицы. «Мишка на Севере», «Машка на юге», — неслись над улицей их пронзительные голоса. Пачка мороженого из суфле стоила тридцать рублей. Продавщицы резали их пополам и на четвертушки. Хочешь, бери ешь. И многие взрослые покупали мороженое и торопясь ели, оглядываясь смущенно по сторонам, словно боясь, что их уличат в чем-то нехорошем.
Данилов свернул на Кузнецкий мост и, разглядывая витрину комиссионного магазина, залюбовался огромным бронзовым орлом. Подняв могучую лапу с потемневшими от времени зеленоватыми когтями, он независимо и чуть с презрением взирал на людскую суету. Ивану Александровичу очень нравилась эта птица. Если бы не астрономическая цена, накрепко приковавшая орла к витрине, он бы наверняка купил его. Он вообще любил литье. Будь его воля и, конечно, средства, он всю квартиру заставил бы бронзовыми и чугунными фигурками львов, лошадей, офицеров в киверах и со шпагами.
Ноги сами занесли его в букинистический магазин, и знакомый продавец, милый старичок Борис Сергеевич, заманив его в маленькую комнату, выложил перед ним «Московского чудака» Андрея Белого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
На днях летчик, младший лейтенант Филипчик, барражируя в районе города на самолете У-2, заметил «Юнкерс-52», который сбрасывал грузы. Штурман, лейтенант Клименко, из пулемета открыл огонь по вражескому самолету. Немецкий бомбардировщик загорелся и, объятый пламенем, рухнул на землю. Нельзя не выделить этот редкостный даже для наших бесстрашных сталинских соколов эпизод: легкомоторный самолет У-2 сбил трехмоторную неприятельскую машину!
Данилов
Он перебирался в новый кабинет. Вчера его вызвал начальник московской милиции генерал Махоньков и поздравил с присвоением очередного звания и новой должностью. Данилов стал замначальника МУРа. Кабинет его выходил в ту же приемную, что и начальника.
Новая комната была непривычно большой, даже его сейф, с огромным трудом перетащенный из старого кабинета, казался маленьким. Нового начальника отдела вместо него пока еще не прислали, поэтому в сейфе лежали прежние документы и разработки. В общем-то, март начинался неплохо. Игорь Муравьев плотно сел на хвост этой самой «кошке». Вчера вечером на даче в Голицыне опергруппа после перестрелки захватила двух участников банды, и один уже начал давать показания. Пока все складывалось неплохо. Данилов читал протокол допроса. Если все будет так, как надо, то через месяц основную часть этой самой «кошки» можно обезвредить. И это необходимо сделать как можно скорее, потому что по городу ползли самые невероятные слухи. В очередях, в метро и трамваях говорили только о «Черной кошке». Казалось, что в Москве действует минимум полк хорошо вооруженных и наглых преступников.
В МУРе непрерывно звонили телефоны. И разного уровня руководящие голоса требовали немедленных мер. Все это нервировало и мешало работать.
Иван Александрович писал план оперативных мероприятий. Он дошел уже до третьего пункта, когда в кабинет без стука, такое уж у него было право, заглянул Осетров:
— Товарищ полковник, вас к начальнику.
Начальник сидел неестественно прямо, барабаня пальцами по столу. Лицо у него было красным и недовольным.
— Чем занят? — резко спросил он.
— Пишу план оперативных мероприятий.
— Много написал?
— Да нет, только начал.
— Другие допишут, — в голосе начальника проскользнули злые нотки.
— Это как же?
— Да так же, — находчиво ответил начальник и толкнул по столу к Данилову листок бумаги.
ВЫПИСКА ИЗ ПРИКАЗА ПО НКВД СССР
«В связи с усилением активизации банд на территории Барановичской и Пинской областей в помощь УББ НКВД БССР создается специальная бригада ГУББ НКВД СССР. Руководитель бригады начальник отдела ГУББ полковник Серебровский, в бригаду входят…»
Дальше шло перечисление фамилий работников наркомата и…
«замначальника МУРа полковник Данилов, старший оперуполномоченный капитан Самохин, оперуполномоченные старший лейтенант Белов и лейтенант Никитин…»
— Это как же? — растерянно спросил Данилов. — А «кошка»?
— Кошка, собака. Я Серебровского отматюгал, когда он мне позвонил, и сказал, что людей не дам. Так знаешь, кто со мной говорил? То-то. Нарком.
Данилов присвистнул.
— Вот так, — продолжал начальник, — он мне сказал: ты, мол, это местничество брось. Тоже нашелся удельный князь. О Москве мы подумаем, поможем вам. Но надо искоренить банды там, в республиках, а то сев скоро. Понял?
— Не совсем.
— А чего тут понимать? Час тебе на сборы, на тары и бары — и дуй в наркомат.
— Кто будет курировать операцию по «кошке» этой?
— Сам тряхну стариной, — начальник в сердцах саданул кулаком по столу, — начальство. Ему всегда видней. Да, кстати, там, в наркомате, тебя сюрприз ждет.
— Какой?
— Новый зам в ГУББ твой лучший друг.
— Кто?
— Комиссар милиции третьего ранга Королев.
— Виктор Кузьмич?
— Именно.
— Так он же в госбезопасности служил.
— Мало ли что было. Теперь переаттестовали его и — к нам.
— Да? — удивился Данилов. Он знал Королева с сентября сорок первого. Считал его опытным и инициативным работником госбезопасности. Но пути господни неисповедимы.
— Кстати, — перебил его мысли начальник, — явишься прямо к комиссару Королеву.
Данилов вернулся в свой кабинет, сел и крепко задумался. Не ко времени пришел этот приказ. Иван Александрович вообще не любил уезжать из Москвы. Здесь он знал все, начиная от проходных дворов, кончая воровскими малинами. Знал, на кого опереться и на кого нужно нажать, чтобы получить необходимые сведения. Там, в Западной Белоруссии, ему придется ходить как слепому, с поводырем. Тем более что банды базируются не в городе, а в лесу. Значит, придется работать в основном в сельской местности.
Данилов посмотрел на часы. Одиннадцать. Вызывая его в наркомат, конкретного времени не назвали, приказали прибыть сегодня. Поэтому он все же дописал план. Потом вызвал Муравьева и оговорил с ним все детали предстоящей разработки. Пообедал, зашел в ОББ и распорядился о командировке Белова, Никитина и Самохина. Только после этого отправился в наркомат.
Он вышел из управления и невольно зажмурился: над крышами домов висело по-весеннему яркое солнце. С бульваров доносился запах талого снега. И хотя он был еще по-зимнему пушист, ветер пах именно таянием. Данилов медленно шел по Петровке, отмечая первые приметы весны. Он видел их в стеклянном блеске сосулек, в первой слякотной кашице на тротуаре, в глазах прохожих.
Москва после четырех лет военного аскетизма вновь становилась нарядной. Солнце отражалось в чистых окнах, с которых исчезли бумажные перекрестия, витрины магазинов освободились от деревянных козырьков и мешков с песком. Постепенно с улиц исчезали ватники и шинели. Люди ходили в нормальных зимних пальто, женщины надели меховые шубы. Встречалось еще много военных, и золото их погон еще больше украшало толпу.
Проходя мимо Столешникова, он отметил, что в кафе «Красный мак» моют окна и обновили вывеску над входом. Значит, скоро его откроют. А если так, то свой приезд из Белоруссии он с Наташей отметит именно там. На углу бойко торговали мороженщицы. «Мишка на Севере», «Машка на юге», — неслись над улицей их пронзительные голоса. Пачка мороженого из суфле стоила тридцать рублей. Продавщицы резали их пополам и на четвертушки. Хочешь, бери ешь. И многие взрослые покупали мороженое и торопясь ели, оглядываясь смущенно по сторонам, словно боясь, что их уличат в чем-то нехорошем.
Данилов свернул на Кузнецкий мост и, разглядывая витрину комиссионного магазина, залюбовался огромным бронзовым орлом. Подняв могучую лапу с потемневшими от времени зеленоватыми когтями, он независимо и чуть с презрением взирал на людскую суету. Ивану Александровичу очень нравилась эта птица. Если бы не астрономическая цена, накрепко приковавшая орла к витрине, он бы наверняка купил его. Он вообще любил литье. Будь его воля и, конечно, средства, он всю квартиру заставил бы бронзовыми и чугунными фигурками львов, лошадей, офицеров в киверах и со шпагами.
Ноги сами занесли его в букинистический магазин, и знакомый продавец, милый старичок Борис Сергеевич, заманив его в маленькую комнату, выложил перед ним «Московского чудака» Андрея Белого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49