— Убийца! Убийца!
«Девчонка! — вспомнил Штруп. — Она вернется в лагерь и поднимет шум, а у меня в шкафу три лимона баксов!»
Мысль о деньгах, которые могут пропасть из-за этой соплячки, обожгла его сознание. За ней! Нельзя терять ни секунды!
Он рванулся было на крик, но на мгновение замешкался, оглянувшись на распластанного Олега. У Штрупа не было уверенности, что он добил врага; парень скорее всего только ранен. Его надо бы прикончить контрольным ударом ножа (как назло, он его выронил на землю), но времени нет, девчонка может уйти, лагерь близко! В досаде сжав кулаки, убийца помчался сквозь заросли за беглянкой. На карте лежало три миллиона, тут уж не до какого-то раненого раздолбая.
Потеряв в сумерках девушку из виду, Штруп побежал к калитке. По его расчетам, он должен был оказаться там раньше беглянки. Так оно и вышло. Тяжело дыша и вытирая рукой пот, обильно выступивший на лице, бандит затаился в зарослях. Девчонка должна вот-вот появиться. Она и пикнуть не успеет, как его пальцы сомкнутся на ее шее.
Блондин ждал. Беглянка не появлялась. Тревога в душе убийцы росла с каждой минутой. Отсутствие пассии становилось подозрительным. Может, она пошла за помощью в поселок? Или, наложив от страха, побежала в лес? Этот вариант был бы наилучшим для Штрупа, так как у него оставалось бы время собраться и быстро слинять из лагеря.
Он не подозревал, что Ира видела, как он подбежал к калитке и скрылся в кустах. Кровь еще текла из порезов на груди и шее, девочке было больно и страшно. Заметив Штрупа, она попятилась и, временами оборачиваясь, побежала назад, в лес. Она знала, что через лес проходит дорога, по которой можно попасть в поселок. Но теперь беглянка боялась любого открытого места, чтобы не попасться на глаза бандиту.
Плача, она брела в темноте между деревьями. Из лоскутьев блузки она сделала себе тампон. Порезы начали понемногу зарубцовываться, но боль не утихала. Она возникала всякий раз, стоило Ире вздохнуть полной грудью или повернуть голову. Выбившись из сил, девушка села под какой-то сосной и дала волю слезам… Штруп наконец понял, что, сидя в кустах, он попусту теряет драгоценное время. Надо убираться из лагеря как можно быстрее, пока девчонка не на— делала шума.
Бандит вылез из кустов и вошел в калитку. На дорожках лагеря было безлюдно. Штруп взглянул на часы: половина одиннадцатого. Слава Богу, дискотека еще не кончилась, весь народ там. Он быстрым шагом прошел мимо столовой, пересек пустынную площадку с теннисными кортами и спустился по дорожке, освещенной скупым светом одинокого фонаря. Две минуты пробежки — и он у Домика обслуживающего персонала.
Тут же находились гаражи. Штруп выкатил «Москвич», который ему одолжили на неделю, затем поднялся к себе. Чемодан с вещами был приготовлен к отъезду заранее и дожидался его на кровати. В шкафу стояли кейсы. Гена открыл два из них и убедился, что доллары на месте. Он быстро вынес их из дома и запихнул под сиденье машины. Затем вернулся за чемоданом и третьим саквояжем. «Тяжелый, зараза», — подумал он, укладывая его вместе с вещами в багажник «Москвича».
Штруп знал, что Картавый когда-то интересовался золотыми монетами и царскими орденами. По заказу вора обчистили квартиру одного крупного коллекционера.
«Золото, особенно старинное, реализовать не так просто, тем более если оно краденое, — с неудовольствием подумал Штруп. — Ладно, что-нибудь придумаем».
Он сел за руль и покатил по дороге, ведущей к воротам, которые в этот поздний час были уже заперты. Штрупу не понадобился ключ, чтобы элементарно справиться со старым висячим замком. Он выехал за ворота, остановился, закрыл их за собой и повесил замок на место. Проехав метров пятьдесят, бандит свернул направо и миновал мост через мелкую безымянную речушку.
При свете луны вдали хорошо просматривалась прямая как стрела дорога. Ни единой машины, ни единой живой души не было вокруг. Штруп прибавил скорость.
* * *
Олег вздохнул и с трудом разлепил налившиеся свинцовой тяжестью ресницы. Голова раскалывалась. Несколько минут он силился разглядеть окружающее сквозь висевшую перед глазами красную пелену.
Беляев попробовал шевельнуться, и тотчас бок обожгла острая мучительная боль, отозвавшая ся в груди. Состояние Олега казалось плачевным. Вместе с болью вернулась память. Его пальцы, процарапав землю, сжались в кулак. Где эта паскуда?
Вспыхнувшая ярость притупила боль и придала eму силы. Он широко раскрыл глаза и, задыхаясь от приступов тошноты, попытался встать. Белая рубашка Олега полиняла, став алой.
Беляев поднимался минут десять, цепляясь за cтвол ближнего дерева. Наконец он выпрямился во весь рост и, кряхтя от жуткой боли, сделал шаг во тьму.
— Ты, сволочь!, — хрипло выкрикнул он. — Выxоди! Мы еще недоговорили!
Олег сделал еще шаг и еще, дошел до следующего дерева и с минуту постоял, переводя дыхание. Его слух в тишине уловил журчание воды. Вода! Сухая гортань горела огнем. Пить ему сейчас хотелось больше всего на свете.
Он двинулся на звук. Деревья расступились, и показалась небольшая, метров пять шириной, речка. Блестели и переливались ее струи, разбиваясь у прибрежных камней. Олег, качаясь, подошел к ней и рухнул на колени. Губы жадно вобрали прохладную влагу.
Он умыл лицо, и кровавая пелена спала с глаз. Несмотря на жгучую боль, сознание его прояснилось. Он огляделся — на этот раз более внимательно, настороженно. Ни блондина, ни девочки нигде не было. Похоже, его никто не преследовал. Почему эта сволочь не добила его? Как бы там ни было, надо уходить отсюда. Олег разорвал на себе рубашку и, как мог, промыл рану в боку. Еще раз глотнув воды, он поднялся на ноги и нетвердо зашагал туда, где, по его расчетам, должно быть шоссе. Если очень повезет, он остановит попутку. Хотя шансов, что его в таком виде кто-то посадит в машину, было немного.
Раненый пошел через лес, сцепив зубы и стараясь не обращать внимания на боль. Смотреть вперед уже не было сил, он едва успевал замечать, куда ставит ноги. Эти проклятые коряги, кажется, специально рассованы повсюду, чтобы остановить его, погрузить в сон. «Не дождетесь», — упрямо думал Олег.
Лес снова расступился — так неожиданно, что Олег даже решил, что опять вышел к реке. Он поднял голову и оглянулся. Это была довольно широкая грунтовая дорога, по которой могли ездить машины. По обочинам теснился лес. С минуту Беляев соображал, в какую сторону идти. Здесь где-то должен находиться поселок городского типа, центральная колхозная усадьба. Но где это? Дорога ему незнакома, а из-за ранения и блужданий по лесу Олег потерял всякие ориентиры.
Он наугад пошел налево. Дорога была безлюдна. Беляев то и дело останавливался передохнуть. Снова закровоточила рана на голове. Боль то утихала, то вдруг начинала сверлить так, что впору было кричать. Бок ассоциировался у раненого с раскаленной и мягкой, как желе, массой, до которой невозможно было дотронуться. Во время одной из остановок Олег на какое-то время потерял сознание…
Сначала вернулась боль, и только потом, вместе с головокружительной, тошнотворной волной, память. Олег поднялся на ноги и двинулся вперед. Там, в ночи, полыхал пожар, трассирующие пули прочерчивали в воздухе огненные дуги. Возле Беляева, низко пригибаясь к земле, пробежали с автоматами двое десантников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47