Открыл одну дверь, вторую, но Одинца нигде не было. Не было его и в холле. Сергей направился во двор: у забора стоял Брод и разговаривал с новым охранником.
— Веня, — обратился Карташов к Броду, — ты, случайно, не знаешь, где Одинец?
На Вениамине — махровый халат, поверх которого накинута куртка с капюшоном.
— Сане стало плохо… Спускался по лестнице и потерял сознание.
Кольнуло нехорошее предчувствие.
— Где он? — едва сдерживаясь, еще раз спросил Карташов.
— Николай отвез его в клинику к Блузману. Вы же с ним вчера от души порезвились, а это с непривычки всегда кончается плохо.
— Ключи! — Карташов протянул к Броду руку.
— Да иди ты, Мцыри, умойся холодной водой, все с твоим корешем будет в порядке.
— Веня, гони ключи от машины! Я за себя не отвечаю и ты в этом сейчас убедишься, — Карташов извлек из-под полы пистолет.
Брод развернулся и пошел к гаражу. Открыл ворота.
— Вы хотя бы, свинтусы, вытащили бидоны с краской, — сказал он. — Засрали всю машину…
Однако слова Брода не доходили до его сознания. У него перед глазами стоял секционный стол, который он однажды видел на Ткацкой улице. А на том столе представил распростертое тело своего друга, над которым колдуют мордовороты в зеленых халатах. Над столом блестят прожектора, скальпели пускают зайчики, тошнотворно пахнет формалином.
Когда он уже был в кабине «шевроле», и собирался выезжать из гаража, Брод крикнул ему:
— Ты хотя бы причесался, а то как с дикого бодуна… Слышь, Мцыри, прежде чем ты там начнешь буянить, подумай о вечности.
Карташов сунул в рот сигарету и сразу же почувствовал тошноту. Открыв дверцу, сплюнул и, не глядя на Брода, бросил:
— Если кто-то намерен с Саней сыграть злую шутку, я тому не завидую. Кровь будет бить Бахчисарайским фонтаном…
— Да брось ты свои ментовские штучки, а то ведь я тоже могу рассердиться.
Хлопнула дверца, «шевроле» выехал из гаража и уперся фарами в закрытые ворота. Обычно их распахивали дежурившие на территории охранники, сейчас же они застыли столбами у калитки и делали вид, что это их не касается. Карташов вылез из машины и сам отворил железные ворота. Он выехал на дорогу и погнал по просыпающимся улицам Москвы.
Его мысли были короткие и недолговечные. Скорее обрывочные, черно-белые. Однако езда немного успокоила его и сигарета, свисающая с губ, больше не казалась отравой.
Когда он прибыл на Ткацкую, его встретили глухие ворота и абсолютно безжизненный корпус клиники. Он не стал стучать в ворота, а подтянувшись на руках, перелез через высокий забор и прыгнул в кусты рододендронов. Вдоль ограды направился в сторону крыльца. Однако двери были заперты. Он обошел строение и на другой его стороне обнаружил тускло светящееся подвальное окно. Присев на корточки, он заглянул через забранный решеткой оконный проем и ужаснулся. На кровати он увидел лежащего человека под капельницей. Его руки и ноги стягивали широкие ремни, голова откинута назад, глаза закрыты… Неяркий свет скрадывал черты лица, однако Карташов не сомневался, что перед ним Одинец.
Все нижние окна были в решетках и он воспользовался старинным, из чистой меди, водостоком — по нему добрался до выступа, от которого рукой подать до окна. Злость клокотала в нем и Карташов, не остерегаясь, ударом ноги высадил стекло и повернул ручку на внутренней стороне рамы. Помещение, куда он попал, было заставлено какой-то аппаратурой и он, лавируя между столами, на ощупь вышел к двери.
Коридоры, по которым он бежал, освещались слабыми лампочками, — в конце и начале — пол блестел, натертый мастикой, и Карташов на повороте едва не упал.
Сбежав по лестнице вниз, он оказался в холодном подвале. Ему показалось, что среди множества дверей, он узнал ту, откуда летом они с Николаем выносили гроб. Он дернул за ручку, но дверь не поддалась. И все остальные двери были закрыты.
Где-то послышались отчетливые шаги и Карташов затаился. Встал за пожарный щит. Старался сдержать дыхание. Шаги приближались, они были размеренны, успокаивающе однообразны. Сначала он увидел тусклую тень, затем стал вырисовываться силуэт человека, в руках которого угадывался предмет, похожий на пистолет. Когда шедший в его сторону поравнялся со щитом, Карташов, схватив незнакомца за руку, резко рванул на себя и уложил на пол. Пистолет, чугунно стукнувшись о цементный пол, отлетел в сторону. Надавив коленом на лопатку поверженного человека, Карташов взял его на болевой прием.
— В какой комнате находится тот, кого ты здесь охраняешь? Только, ради Бога, не строй из себя крутого парня…
— Отпусти руку, сломаешь…
— Сломаю… Где Одинец? Ты ведь знаешь, о ком идет речь, поэтому не валяй дурака.
— Пациент в третьем боксе… Ключи у меня в кармане.
Карташов ослабил сцепку, ногой подгреб к себе пистолет.
— Где живет Блузман?
— Где-то в районе Николиной горы…
— Точнее… И не дергайся, если не хочешь остаться на всю жизнь контуженным.
— Его, пожалуй, сегодня нет дома, — сегодня у хозяина юбилей — семидесятилетие, они все там…
Карташова эти слова удивили, он знал только одного хозяина — Таллера.
— О ком ты лопочешь? — он сильнее вдавил ствол пистолета в щеку лежащего под ним человека. Локтем нажал на лопатку. — Только не тяни резину, я устал на тебе лежать…
— Тарасовка, Гудзь…
— Строительная улица, 42? Человек с железными клыками?
— Гудзь… Федор Иванович…
Карташов поднялся, отошел к стене. В свете тусклого света, исходящего из окна, его тень ломанным крючком застыла на стене.
— Вставай и отопри нужную дверь, — приказал Карташов.
Звякнула связка и охранник направился к последней в коридоре двери. Когда они вошли в палату, в нос шибанули противные больничные запахи.
— Саня, — тихо позвал Карташов. — Одинец, черт возьми, хватит валяться, пора домой! — Карташов охраннику: — Отключи систему и развяжи его.
Человек подошел к кровати и довольно уверенно вытащил из локтевой вены Одинца иголку капельницы.
— Что с ним? — кивнул в сторону бездвижно лежащего Одинца.
— Я всего лишь фельдшер, а не врач, но, насколько мне известно, у него психопатический шок. Синдром легионеров, дали о себе знать накопившиеся стрессы… Но основная причина — вчерашняя контузия… Очевидно, после какой-то разборки…
…Не менее получаса ушло на то, чтобы найти носилки, отворить подвальные двери, а затем — ворота и отнести Одинца в машину. Карташов чертыхнулся, когда открыв «шевроле», на него едва не свалился бидон с краской.
Когда Карташов уже сидел в кабине, они с фельдшером выкурили «трубку мира». Затем Сергей, вынув из обоймы патроны, вернул парню его пистолет. Тот вел себя корректно, с пониманием ситуации. На прощанье он сказал:
— Если вздумаешь податься в Тарасовку, не забывай, что этот Гудзь почти полста лет провел за решеткой. Такие же у него и гости…
— Боюсь, приедем на шапочный разбор, — Карташов взглянул на часы.
— Там сейчас самый разгар… Шестидесяпятитилетие Гудзь отмечал до шести утра…
— Спасибо за предупреждение, и если это так, поговорим с дядей Федей по душам…
Фельдшер нервно закурил.
— Если можешь, обо мне не надо… Иначе — он чиркнул себя по горлу, — мне каюк… А сейчас свяжи меня и брось как полено где-нибудь под лестницей.
Они вернулись в корпус и Карташов сорванным со стены электропроводом завязал руки и ноги фельдшера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
— Веня, — обратился Карташов к Броду, — ты, случайно, не знаешь, где Одинец?
На Вениамине — махровый халат, поверх которого накинута куртка с капюшоном.
— Сане стало плохо… Спускался по лестнице и потерял сознание.
Кольнуло нехорошее предчувствие.
— Где он? — едва сдерживаясь, еще раз спросил Карташов.
— Николай отвез его в клинику к Блузману. Вы же с ним вчера от души порезвились, а это с непривычки всегда кончается плохо.
— Ключи! — Карташов протянул к Броду руку.
— Да иди ты, Мцыри, умойся холодной водой, все с твоим корешем будет в порядке.
— Веня, гони ключи от машины! Я за себя не отвечаю и ты в этом сейчас убедишься, — Карташов извлек из-под полы пистолет.
Брод развернулся и пошел к гаражу. Открыл ворота.
— Вы хотя бы, свинтусы, вытащили бидоны с краской, — сказал он. — Засрали всю машину…
Однако слова Брода не доходили до его сознания. У него перед глазами стоял секционный стол, который он однажды видел на Ткацкой улице. А на том столе представил распростертое тело своего друга, над которым колдуют мордовороты в зеленых халатах. Над столом блестят прожектора, скальпели пускают зайчики, тошнотворно пахнет формалином.
Когда он уже был в кабине «шевроле», и собирался выезжать из гаража, Брод крикнул ему:
— Ты хотя бы причесался, а то как с дикого бодуна… Слышь, Мцыри, прежде чем ты там начнешь буянить, подумай о вечности.
Карташов сунул в рот сигарету и сразу же почувствовал тошноту. Открыв дверцу, сплюнул и, не глядя на Брода, бросил:
— Если кто-то намерен с Саней сыграть злую шутку, я тому не завидую. Кровь будет бить Бахчисарайским фонтаном…
— Да брось ты свои ментовские штучки, а то ведь я тоже могу рассердиться.
Хлопнула дверца, «шевроле» выехал из гаража и уперся фарами в закрытые ворота. Обычно их распахивали дежурившие на территории охранники, сейчас же они застыли столбами у калитки и делали вид, что это их не касается. Карташов вылез из машины и сам отворил железные ворота. Он выехал на дорогу и погнал по просыпающимся улицам Москвы.
Его мысли были короткие и недолговечные. Скорее обрывочные, черно-белые. Однако езда немного успокоила его и сигарета, свисающая с губ, больше не казалась отравой.
Когда он прибыл на Ткацкую, его встретили глухие ворота и абсолютно безжизненный корпус клиники. Он не стал стучать в ворота, а подтянувшись на руках, перелез через высокий забор и прыгнул в кусты рододендронов. Вдоль ограды направился в сторону крыльца. Однако двери были заперты. Он обошел строение и на другой его стороне обнаружил тускло светящееся подвальное окно. Присев на корточки, он заглянул через забранный решеткой оконный проем и ужаснулся. На кровати он увидел лежащего человека под капельницей. Его руки и ноги стягивали широкие ремни, голова откинута назад, глаза закрыты… Неяркий свет скрадывал черты лица, однако Карташов не сомневался, что перед ним Одинец.
Все нижние окна были в решетках и он воспользовался старинным, из чистой меди, водостоком — по нему добрался до выступа, от которого рукой подать до окна. Злость клокотала в нем и Карташов, не остерегаясь, ударом ноги высадил стекло и повернул ручку на внутренней стороне рамы. Помещение, куда он попал, было заставлено какой-то аппаратурой и он, лавируя между столами, на ощупь вышел к двери.
Коридоры, по которым он бежал, освещались слабыми лампочками, — в конце и начале — пол блестел, натертый мастикой, и Карташов на повороте едва не упал.
Сбежав по лестнице вниз, он оказался в холодном подвале. Ему показалось, что среди множества дверей, он узнал ту, откуда летом они с Николаем выносили гроб. Он дернул за ручку, но дверь не поддалась. И все остальные двери были закрыты.
Где-то послышались отчетливые шаги и Карташов затаился. Встал за пожарный щит. Старался сдержать дыхание. Шаги приближались, они были размеренны, успокаивающе однообразны. Сначала он увидел тусклую тень, затем стал вырисовываться силуэт человека, в руках которого угадывался предмет, похожий на пистолет. Когда шедший в его сторону поравнялся со щитом, Карташов, схватив незнакомца за руку, резко рванул на себя и уложил на пол. Пистолет, чугунно стукнувшись о цементный пол, отлетел в сторону. Надавив коленом на лопатку поверженного человека, Карташов взял его на болевой прием.
— В какой комнате находится тот, кого ты здесь охраняешь? Только, ради Бога, не строй из себя крутого парня…
— Отпусти руку, сломаешь…
— Сломаю… Где Одинец? Ты ведь знаешь, о ком идет речь, поэтому не валяй дурака.
— Пациент в третьем боксе… Ключи у меня в кармане.
Карташов ослабил сцепку, ногой подгреб к себе пистолет.
— Где живет Блузман?
— Где-то в районе Николиной горы…
— Точнее… И не дергайся, если не хочешь остаться на всю жизнь контуженным.
— Его, пожалуй, сегодня нет дома, — сегодня у хозяина юбилей — семидесятилетие, они все там…
Карташова эти слова удивили, он знал только одного хозяина — Таллера.
— О ком ты лопочешь? — он сильнее вдавил ствол пистолета в щеку лежащего под ним человека. Локтем нажал на лопатку. — Только не тяни резину, я устал на тебе лежать…
— Тарасовка, Гудзь…
— Строительная улица, 42? Человек с железными клыками?
— Гудзь… Федор Иванович…
Карташов поднялся, отошел к стене. В свете тусклого света, исходящего из окна, его тень ломанным крючком застыла на стене.
— Вставай и отопри нужную дверь, — приказал Карташов.
Звякнула связка и охранник направился к последней в коридоре двери. Когда они вошли в палату, в нос шибанули противные больничные запахи.
— Саня, — тихо позвал Карташов. — Одинец, черт возьми, хватит валяться, пора домой! — Карташов охраннику: — Отключи систему и развяжи его.
Человек подошел к кровати и довольно уверенно вытащил из локтевой вены Одинца иголку капельницы.
— Что с ним? — кивнул в сторону бездвижно лежащего Одинца.
— Я всего лишь фельдшер, а не врач, но, насколько мне известно, у него психопатический шок. Синдром легионеров, дали о себе знать накопившиеся стрессы… Но основная причина — вчерашняя контузия… Очевидно, после какой-то разборки…
…Не менее получаса ушло на то, чтобы найти носилки, отворить подвальные двери, а затем — ворота и отнести Одинца в машину. Карташов чертыхнулся, когда открыв «шевроле», на него едва не свалился бидон с краской.
Когда Карташов уже сидел в кабине, они с фельдшером выкурили «трубку мира». Затем Сергей, вынув из обоймы патроны, вернул парню его пистолет. Тот вел себя корректно, с пониманием ситуации. На прощанье он сказал:
— Если вздумаешь податься в Тарасовку, не забывай, что этот Гудзь почти полста лет провел за решеткой. Такие же у него и гости…
— Боюсь, приедем на шапочный разбор, — Карташов взглянул на часы.
— Там сейчас самый разгар… Шестидесяпятитилетие Гудзь отмечал до шести утра…
— Спасибо за предупреждение, и если это так, поговорим с дядей Федей по душам…
Фельдшер нервно закурил.
— Если можешь, обо мне не надо… Иначе — он чиркнул себя по горлу, — мне каюк… А сейчас свяжи меня и брось как полено где-нибудь под лестницей.
Они вернулись в корпус и Карташов сорванным со стены электропроводом завязал руки и ноги фельдшера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76