------------------------------------------------------------------------
КРОКОДИЛ
НЕОБЫКНОВЕННОЕ СОБЫТИЕ, ИЛИ ПАССАЖ В ПАССАЖЕ, справедливая повесть о том,
как один господин, известных лет и известной наружности, пассажным
крокодилом был проглочен живьем, весь без остатка, и что из этого вышло
Ohe, Lambert! ou est Lambert?
As-tu vu Lambert?
I
Сего тринадцатого января текущего шестьдесят пятого года, в половине
первого пополудни, Елена Ивановна, супруга Ивана Матвеича, образованного
друга моего, сослуживца и отчасти отдаленного родственника, пожелала
посмотреть крокодила, показываемого за известную плату в Пассаже. Имея уже
в кармане свой билет для выезда (не столько по болезни, сколько из
любознательности) за границу, а следственно, уже считаясь по службе в
отпуску и, стало быть, будучи совершенно в то утро свободен, Иван Матвеич
не только не воспрепятствовал непреодолимому желанию своей супруги, но даже
сам возгорелся любопытством. "Прекрасная идея, - сказал он вседовольно, -
осмотрим крокодила! Собираясь в Европу, не худо познакомиться еще на месте
с населяющими ее туземцами", - и с сими словами, приняв под ручку свою
супругу, тотчас же отправился с нею в Пассаж. Я же, по обыкновению моему,
увязался с ними рядом - в виде домашнего друга. Никогда еще я не видел
Ивана Матвеича в более приятном расположении духа, как в то памятное для
меня утро, - подлинно, что мы не знаем заранее судьбы своей! Войдя в
Пассаж, он немедленно стал восхищаться великолепием здания, а подойдя к
магазину, в котором показывалось вновь привезенное в столицу чудовище, сам
пожелал заплатить за меня четвертак крокодильщику, чего прежде с ним
никогда не случалось. Вступив в небольшую комнату, мы заметили, что в ней
кроме крокодила заключаются еще попугаи из иностранной породы какаду и,
сверх того, группа обезьян в особом шкафу в углублении. У самого же входа,
у левой стены, стоял большой жестяной ящик в виде как бы ванны, накрытый
крепкою железною сеткой, а на дне его было на вершок воды. В этой-то
мелководной луже сохранялся огромнейший крокодил, лежавший, как бревно,
совершенно без движения и, видимо, лишившийся всех своих способностей от
нашего сырого и негостеприимного для иностранцев климата. Сие чудовище ни в
ком из нас сначала не возбудило особого любопытства.
- Так это-то крокодил! - сказала Елена Ивановна голосом сожаления и
нараспев, - а я думала, что он... какойнибудь другой!
Вероятнее всего, она думала, что он бриллиантовый. Вышедший к нам немец,
хозяин, собственник крокодила, с чрезвычайно гордым видом смотрел на нас.
- Он прав, - шепнул мне Иван Матвеич, - ибо сознает, что он один во всей
России показывает теперь крокодила.
Это совершенно вздорное замечание я тоже отношу к чрезмерно благодушному
настроению, овладевшему Иваном Матвеичем, в других случаях весьма
завистливым.
- Мне кажется, ваш крокодил не живой, - проговорила опять Елена Ивановна,
пикированная неподатливостью хозяина, и с грациозной улыбкой обращаясь к
нему, чтоб преклонить сего грубияна, - маневр, столь свойственный женщинам.
- О нет, мадам, - отвечал тот ломаным русским языком и тотчас же, приподняв
до половины сетку ящика, стал палочкой тыкать крокодила в голову.
Тогда коварное чудовище, чтоб показать свои признаки жизни, слегка
пошевелило лапами и хвостом, приподняло рыло и испустило нечто подобное
продолжительному сопенью.
- Ну, не сердись, Карльхен! - ласкательно сказал немец, удовлетворенный в
своем самолюбии.
- Какой противный этот крокодил! Я даже испугалась, - еще кокетливее
пролепетала Елена Ивановна, - теперь он мне будет сниться во сне.
- Но он вас не укусит во сне, мадам, - галантерейно подхватил немец и
прежде всех засмеялся остроумию слов своих, но никто из нас не отвечал ему.
- Пойдемте, Семен Семеныч, - продолжала Елена Ивановна, обращаясь
исключительно ко мне, - посмотримте лучше обезьян. Я ужасно люблю обезьян;
из них такие душки... а крокодил ужасен.
- О, не бойся, друг мой, - прокричал нам вслед Иван Матвеич, приятно
храбрясь перед своею супругою. - Этот сонливый обитатель фараонова царства
ничего нам не сделает, - и остался у ящика. Мало того, взяв свою перчатку,
он начал щекотать ею нос крокодила, желая, как признался он после,
заставить его вновь сопеть. Хозяин же последовал за Еленой Ивановной, как
за дамою, к шкафу с обезьянами.
Таким образом, все шло прекрасно и ничего нельзя было предвидеть. Елена
Ивановна даже до резвости развлеклась обезьянами и, казалось, вся отдалась
им. Она вскрикивала от удовольствия, беспрерывно обращаясь ко мне, как
будто не желая и внимания обращать на хозяина, и хохотала от замечаемого ею
сходства сих мартышек с ее короткими знакомыми и друзьями. Развеселился и
я, ибо сходство было несомненное. Немецсобственник не знал, смеяться ему
или нет, и потому под конец совсем нахмурился. И вот в это-то самое
мгновение вдруг страшный, могу даже сказать, неестественный крик потряс
комнату. Не зная, что подумать, я сначала оледенел на месте; но, замечая,
что кричит уже и Елена Ивановна, быстро оборотился и - что же увидел я! Я
увидел, - о боже! - я увидел несчастного Ивана Матвеича в ужасных челюстях
крокодиловых, перехваченного ими поперек туловища, уже поднятого
горизонтально на воздух и отчаянно болтавшего в нем ногами. Затем миг - и
его не стало. Но опишу в подробности, потому что я все время стоял
неподвижно и успел разглядеть весь происходивший передо мной процесс с
таким вниманием и любопытством, какого даже и не запомню. "Ибо, - думал я в
ту роковую минуту, - что, если б вместо Ивана Матвеича случилось все это со
мной, - какова была бы тогда мне неприятность!" Но к делу. Крокодил начал с
того, что, повернув бедного Ивана Матвеича в своих ужасных челюстях к себе
ногами, сперва проглотил самые ноги; потом, отрыгнув немного Ивана
Матвеича, старавшегося выскочить и цеплявшегося руками за ящик, вновь
втянул его в себя уже выше поясницы. Потом, отрыгнув еще, глотнул еще и еще
раз. Таким образом Иван Матвеич видимо исчезал в глазах наших. Наконец,
глотнув окончательно, крокодил вобрал в себя всего моего образованного
друга и на этот раз уже без остатка. На поверхности крокодила можно было
заметить, как проходил по его внутренности Иван Матвеич со всеми своими
формами. Я было уже готовился закричать вновь, как вдруг судьба еще раз
захотела вероломно подшутить над нами: крокодил понатужился, вероятно
давясь от огромности проглоченного им предмета, снова раскрыл всю ужасную
пасть свою, и из нее, в виде последней отрыжки, вдруг на одну секунду
выскочила голова Ивана Матвеича, с отчаянным выражением в лице, причем очки
его мгновенно свалились с его носу на дно ящика. Казалось, эта отчаянная
голова для того только и выскочила, чтоб еще раз бросить последний взгляд
на все предметы и мысленно проститься со всеми светскими удовольствиями. Но
она не успела в своем намерении: крокодил вновь собрался с силами, глотнул
- и вмиг она снова исчезла, в этот раз уже навеки. Это появление и
исчезновение еще живой человеческой головы было так ужасно, но вместе с тем
- от быстроты ли и неожиданности действия или вследствие падения с носу
очков - заключало в себе что-то до того смешное, что я вдруг и совсем
неожиданно фыркнул;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11