Джулия согласилась, хотя, впомнив Вэнса и его состояние прошлым вечером, была уверена, что не только алкоголь виновен в проблемах Аннет. Между ее бровей пролегла морщина, когда она вернулась к разговору с кинооператором, прерванному этим инцидентом.
Когда, наконец, камеры заработали, Саммер еще не пришла в нормальное состояние. Походка ее была напряженной: она держалась неестественно прямо и едва касалась руки Вэнса. Ей постоянно приходилось напоминать, чтобы она смотрела перед собой, а не себе под ноги. Ее улыбки были натянутыми и слишком быстро угасали. Просьбы и уговоры вызывали слезы и отнюдь не улучшали дело.
С каждым повторным дублем Вэнс раздражался все больше и ругал девочку вместо того, чтобы помогать ей. Это влияло на его собственную игру, поэтому он шествовал по улице, почти волоча за собой Саммер, а на крупных планах скрипел зубами.
Наконец, Джулия объявила перерыв. Взяв в пищеблоке две банки кока-колы, она подошла к груде проводов, на которой, подперев подбородок руками, сидела Саммер. Она протянула одну банку девочке, потом уселась на землю рядом с ней. Они открыли банки, дернув за ушко жестяной крышки. Они пили и смотрели, как машины огибали улицу, закрытую для проезда из-за киносъемок.
Немного погодя Джулия спросила:
— О'кей, солнышко, что произошло?
Саммер потерла большим пальцем запотевшую банку.
— Все так и смотрят на меня.
— Это естественно. У тебя одна из главных ролей.
— Я говорю обо всей нашей группе. Они все меня жалеют, А Вэнс вообще не хочет со мной работать; он говорит, что дети всегда отвлекают на себя все внимание зрителей.
— Одна из сторон жизни профессиональной актрисы, — сказала Джулия, — это не думать о том, что могут сказать о тебе другие люди. Как бы тебе понравилось играть с Вэнсом любовную сцену, зная, что он тебя терпеть не может? Актрисы постоянно с этим сталкиваются.
— Это другое, — пробормотала девочка, заливаясь краской.
— Не совсем. Ты делаешь только то, что должна делать, а другие пусть сами беспокоятся, как они играют. В каком-то смысле это относится и к твоей маме. Ты не отвечаешь за то, как она себя ведет, только за то, как ты относишься к этому сама. Если ты не хочешь, чтобы тебя жалели, тогда не жалей себя сама.
— Но вы не понимаете! Я не могу изображать, как я подпрыгиваю от счастья на глазах у миллионов, триллионов людей, если мне грустно.
— Нет, можешь. Тебе просто надо вспомнить то время, когда тебе было хорошо. Вспомни, что ты ощущала, как ты это показывала, как двигалась, как смотрела на людей. Вспомни — вспомни, что ты чувствовала, когда танцевала вместе с Реем на свадьбе. Тогда тебе было весело?
— Да, пожалуй, — слабая улыбка появилась и исчезла с лица девочки.
— Было, было. Так что вообрази себе, что Вэнс это Рей. Вообрази, что это Рей купил тебе новую одежду и что вы двое идете… ну, например, кататься на лодке или удить рыбу. Ты можешь это сделать?
Брови девочки то поднимались, то опускались. Она поджала губы и дергала ими из стороны в сторону. Подняв свою банку с кока-колой, она сделала большой глоток, как будто внезапно ее одолела жажда, и коротко рассмеялась.
— Я попробую, — произнесла она.
— Прекрасно, — сказала Джулия, в свою, очередь, рассмеявшись от облегчения. — Беги и скажи гримерше, чтобы она тебе все подправила, и мы сделаем еще один дубль.
Пока Джулия стояла и смотрела, как девочка идет в гримерную, рядом с ней послышался шорох шагов. Она сразу догадалась, что это Рей, она узнала звук его шагов и терпкий мужской запах. Она уже оборачивалась к нему, когда он проговорил:
— Ты очень хорошо поговорила с ней.
— Это труд небольшой, она прекрасно играет, если сосредоточится.
— Но ты очень терпелива, а это кое-что другое.
Эта похвала доставила ей такую радость, какую она и не ожидала. Она отвернулась, чтобы, он не заметил, как вспыхнуло ее лицо, и одновременно что-то забилось у нее в горле, когда до нее дошло, что он пришел не потому, что беспокоится о Саммер, как она сначала подумала, а специально искал ее. Она судорожно глотнула и быстро, пока не прошло это мгновение, сказала:
— Послушай, я хочу сказать тебе…
— О том, что случилось вчера вечером… — подхватил он. Они оба остановились.
— Леди в первую очередь, — спокойно произнес он.
Она встретила его взгляд, но сама была далека от спокойствия.
— Не знаю, что ты думаешь насчет Вэнса. Но он… он был не в себе.
— Ты хочешь сказать, что он по уши накачался наркотиками?
— Именно. Я только хотела сказать, что очень рада, что ты оказался на месте.
Рей долго смотрел на нее, и напряженные морщины вокруг его глаз понемногу исчезли. Он глубоко вздохнул.
— Я даже растерялся… когда увидел, как он свалил тебя на землю… и как ты защищала его. До меня не сразу дошло, почему ты так поступила. Я не привык размышлять только исходя из того, что лучше для фильма.
— Это привычка, иногда она заводит меня слишком далеко, — объяснила Джулия.
Он понимающе улыбнулся.
— Я увидел, что у тебя горит свет, и шел спросить насчет эпизода при закате. Я подумал, что ты могла бы дать мне несколько советов, как вести себя с женщиной, которая так зла на тебя, что не желает даже разговаривать, как режиссера, естественно.
— Естественно, — повторила она. — Я могла бы посоветовать тебе не замечать, что она сердится на тебя.
Он склонил голову набок и посмотрел на нее сверху вниз.
— И что это значит?
— Булл все рассказал мне. Он объяснил, что вы хотели снять эту сцену для фона, на котором будут идти титры с перечислением всех участников. Ты мог бы потрудиться сам все объяснить, вместо того чтобы уйти, не сказав ни слова.
— Тогда отступление казалось наилучшим выходом. Неизвестно, кто из нас больше погорячился, я или Булл, и мне не хотелось ухудшать положение, если я вдруг скажу что-нибудь не то.
— Когда-нибудь тебе придется сказать мне, — произнесла она легко, — чем тебе так не нравится правда. Это то, что я ценю очень высоко.
Он не ответил, его лицо изменилось под ее взглядом, стало темным, непроницаемым. Сомнения закрались в ее душу, и вместе с ними таяла радость. Невольно напрашивался вопрос: правду ли ей сказал Булл?
Им надо было спешить. Они теряли нужное освещение, солнце то выходило, то вновь скрывалось за медленно собирающимися тучами. Воздух стал тяжелым, душным. Бриз, который дул все утро, начал набирать силу, закручивая спиралью пыль, обертки от жевательной резинки, сухие опавшие листья платанов. Порывы ветра гнали их по улице, как стаю испуганных морских существ. Кинооператоры пытались защитить свои объективы. Офелия вынула из сумочки японские заколки и укрепляла ими свой «конский хвост», чтобы не мешал. Аннет стояла у двери своего фургончика и смотрела на небо, как будто для нее было жизненно важно увидеть первую каплю дождя.
— Давайте еще раз! — крикнула Джулия. — Последний, самый лучший дубль. — Все заняли свои места. Наступила тишина. Хлопнула хлопушка. Ровно зарокотали камеры.
Все вышло замечательно.
Солнце пробилось в чистое пространство между сгущающимися тучами, так что освещение стало постоянным. Ветер стих. Саммер, играя, выворачивалась из руки Вэнса, любовалась собой, своей одеждой, проходя мимо витрин магазинов, и щебетала, как будто и не слыхала о таком явлении, как страх перед камерой. Она заставила Вэнса улыбнуться, что еще больше украсило эпизод.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92