Вскоре Ника вновь сфотографировался, на этот раз в кожаной куртке (он подражал любимому герою Григорию Котовскому). Теперь по выражению его лица было видно, что ему удалось преодолеть временную растерянность.
Руководители коммуны и Талицкого лесного техникума были на стороне Кузнецова и советовали ему добиваться работы по специальности техника-лесоустроителя. При исключении из техникума Николаю была выдана справка о том, что он учился там с 1927 года по декабрь 1929 года. Но вскоре руководство техникума, огорченное исключением активного комсомольца и одного из лучших учащихся, не только выдало ему другую справку об окончании первого курса Тюменского сельскохозяйственного техникума и почти полного курса учебы в Талицком лесном техникуме, но и помогло получить направление на работу по специальности. Позже Кузнецов продолжил образование и получил диплом.
В апреле 1930 года Николай Кузнецов выехал в город Кудымкар Коми-Пермяцкого округа, где начал работать в окружном земельном управлении помощником таксатора по устройству лесов.
«Кочевской парень»…
Тридцатый год принес в Зырянку большие изменения. Коммуна «Красный пахарь» была расформирована. На ее базе создаются два колхоза: имени Энгельса и «Большевик». Но семья Кузнецовых не захотела оставаться в деревне. Еще будучи в Свердловске, Ника написал брату: «Посоветуйся с мамой, не захочет ли она поехать с тобою на какую-нибудь большую стройку. На Урале вовсю гремит Магнитка. Рядом со Свердловском закладывается огромный завод тяжелого машиностроения. Я бы на твоем месте двинулся на стройку. Посмотришь мир, испробуешь свои силы…»
После расформирования коммуны Виктор некоторое время работал на лесопильном заводе станции Поклевская. Но вскоре семья Кузнецовых переезжает в Свердловск. Виктор поступает на строительство Уралмашзавода трактористом, а Лидия работает в управлении Свердловского мебельного комбината. Николай по-прежнему был в Кудымкаре.
За четыре года работы в этом крае Кузнецова неоднократно перебрасывали туда, где обстановка требовала трудолюбивого, напористого работника. И Ника не отказывался. То он временно исполняет обязанности окружного лесовода, то работает секретарем бюро Коми-Пермяцкого многопромсоюза. На каком бы участке работы ни находился, он неизменно проявлял исключительное трудолюбие, честно относился к порученному делу. Кузнецов по-прежнему активно участвует в общественной жизни. В его трудовом списке можно прочесть: «С 25 марта 1932 года находился в командировке по общественной работе, 14 дней – в Деминском сельсовете Кудымкарского района»… «Находился в командировке по общественной работе в Юрлинском районе с 20 апреля 1932 года» и т. д.
В музее Кудымкара среди документов, рассказывающих о деятельности комсомольского активиста, экспонируется такое удостоверение: «Дано настоящее Коми-Пермяцким окрпрофсоветом т. Кузнецову Н. И. в том, что он командируется в Деминский сельсовет в помощь уполномоченным РИК для практической работы в проведении подготовки посевной кампании и коллективизации, что и удостоверяется. 10 марта 1931 года».
В. И. Сысолятин в своих воспоминаниях пишет:
«Мы с Николаем Ивановичем были близко знакомы, так как я был секретарем комсомольской организации, в которой он состоял на учете. Он быстро изучил разговорный язык коми-пермяков и свободно изъяснялся с нами. Высокий, сухощавый, одетый в неизменную комсомольскую форму (юнгштурмовку), Кузнецов выглядел всегда молодцевато подтянутым, жизнерадостным. Зимой, когда лесоустроители обрабатывали собранные за лето материалы, Николай Иванович часто и с большой охотой выполнял поручения. Он выезжал с бригадами активистов, помогавших крестьянам создавать колхозы, участвовал в раскулачивании деревенских мироедов. Наблюдательный, он по каким-то одному ему понятным приметам находил запрятанный кулаками хлеб.
Комсомольца Кузнецова можно было встретить в командировке по сбору денежных налогов, на субботниках по благоустройству города. Он был уполномоченным Кудымкарского райкома и окружкома ВЛКСМ по обмену комсомольских билетов, руководил кружком политграмоты. Старые комсомольцы помнят яркие выступления Николая Кузнецова на комсомольских судах чести – в роли защитника или обвинителя.
Несмотря на большую производственную и общественную работу, Николай умело организует свой досуг, много читает, готовится к поступлению в институт иностранных языков. Настойчиво занимается немецким языком. Он знакомится с одним из преподавателей педучилища и, разговаривая с ним только на немецком, шлифует произношение.
В Кудымкаре Ника встретил красивую, черноглазую, веселую девушку (она работала в конторе многопромсоюза) и подружился с ней. Это была Тася Мартина.
«Мы были молоды, жизнерадостны, – вспоминает Т. К. Мартина, – много работали. Свой досуг проводили весело, интересно. Бывало, приедет Николай Иванович из командировки и говорит: «Тася, я так соскучился по конькам и лыжам! Может, прогуляемся, свежим воздухом подышим? А то засиделись…»
С катка возвращались оживленные, разрумянившиеся… «Вот, – говорил он, – и мышцы немного укрепили, и настроение поднялось!» Или поедем на лыках кататься. Я только быстро уставала, он ходил размашисто, споро. «За тобой не угонишься, – кричу ему. – Ты такой скороход!» Коля улыбнется в ответ: «Не волнуйся, сильно устанешь – на руках унесу до дому».
Николай очень любил театр и по возможности не пропускал ни одной постановки. Находили мы время и в кино побывать и на танцах.
Он часто ходил с книжками. Я спросила как-то его:
– Когда только ты успеваешь так много читать?
– В Кудымкаре, как за Полярным кругом, такие длинные ночи, – смеясь, ответил он мне, – что многое можно перечитать!..»
В летнее время молодежь города собиралась под Красной Горкой выше города. Среди играющих в волейбол на площадке педагогического техникума можно было видеть и Николая Кузнецова.
Любимым местом отдыха была и небольшая возвышенность, покрытая лесом, недалеко от города, по названию Сылпан. Этот живописный уголок всегда привлекал к себе молодежь. Здесь по воскресным дням отдыхающие играли, танцевали, пели песни, загорали и купались в светлой Иньве.
О поразительной способности Николая быстро знакомиться с людьми тепло вспоминает А. С. Кылосов, ныне известный в Свердловске скрипичный мастер.
– Городок наш был небольшой, – рассказывает Андрей Семенович, – поэтому, когда Николай Кузнецов появился в Кудымкаре, его сразу заметили многие.
Встретившись с ним однажды на улице, я внимательно посмотрел на него. А Николай Иванович ко мне с шуткой:
– Папаху мою хотите купить? Понравилась?
– Папаха хорошая, – отвечаю, – единственная в городе, приметна белизной и курчавостью.
– Где работаете, – спрашивает Кузнецов, – встречаемся часто, а не знаем друг друга?
– Я из театра, скрипач Андрей Кылосов.
– О, Андрико! Будем друзьями. А я из Кочевского района, кочевской парень – коми-морт Микоу…
Позже мы часто встречались с Кузнецовым в кино, в театре, летом в парке. Завидев меня, он обычно издали приветствовал: «О! Андриас, Андрико!»… И сразу же начинал разговор на коми-пермяцком языке – о молодой жизни, о знакомых парнях и девчатах, о новых кинокартинах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47