Машина рейхскомиссара не имела флажка. Ее отличительный знак – острый шпиль. Расстрелять Коха, когда он проезжает по городу (последнее случается весьма редко), невозможно. Маршрут, где ожидается проезд гауляйтера, усиленно охраняется, по улицам шныряют тайные агенты службы безопасности, стоит оцепление из эсэсовцев. Достаточно на тротуаре появиться гражданскому или военному человеку с портфелем, как его немедленно подвергают проверке и удаляют с улицы. Машина Коха проносится по городу с бешеной скоростью. В таком случае не поможет и граната.
Остается еще одна возможность: подкараулить литерный поезд, на котором Кох со своей свитой следует из Кенигсберга в Ровно, и взорвать его. Или совершить нападение на кортеж машин, следующий по автостраде, если гауляйтер отправится на высокое совещание в Киев или вдруг решится осмотреть свои «владения».
Но и этому плану не суждено было сбыться. Через своих знакомых в гестапо Николай Кузнецов узнал очередную неутешительную новость. На дальние расстояния Кох пользуется только транспортным бронированным самолетом «Фокке – Вульф-200», его прикрывают истребители. С осени сорок второго года Гитлер приказал высшим деятелям нацистской партии и вермахта не ездить по железной дороге из-за… «аварий».
Однажды, обедая в ресторане «Дойче гофф», Пауль Зиберт обратил внимание на обер-ефрейтора, который с независимым видом вошел в ресторан для офицеров… с собакой! Чем объяснить такую привилегию?
– Обер-ефрейтор – собаковод гауляйтера Эриха Коха! – пояснил Кузнецову сосед по столу, офицер рейхскомиссариата.
В следующий раз появившись в ресторане, обер-лейтенант Зиберт пригласил в свою компанию собаковода. Ликер, заказанный щедрым фронтовым офицером Зибертом, ускорил знакомство. Зиберт очень трогательно говорил о своей любви к овчаркам, чем сразу расположил дрессировщика.
– Я хотел бы увезти в подарок отцу хорошего пса, – высказал обер-лейтенант свое заветное желание. – Вы не поможете мне в этом?
Обер-ефрейтор, между тем, жаловался на свою судьбу. Дрессировка собак – искусство. Но гауляйтер платит мало…
– После войны я обязательно заведу в своем родовом имени Шлобиттен породистых овчарок. Ваш опыт мне очень пригодится, – рассыпал обер-лейтенант комплименты своему собеседнику. – Так вы поможете мне? Мне нужен умный пес, который бы хорошо слушал своего хозяина.
– Он будет у вас, – с готовностью откликнулся обер-ефрейтор.
– Я в долгу не останусь. Вот мой аванс. – И офицер небрежно бросил дрессировщику новенькие купюры…
Щедрость офицера растрогала обер-ефрейтора.
Так состоялось знакомство разведчика Кузнецова с личным собаководом гауляйтера Эриха Коха – Шмидтом.
Опасность заглядывает в глаза
Партизанский отряд Медведева находился от Ровно почти в ста километрах, и Кузнецову было трудно поддерживать с ним связь. Случалось, разведчику требовалось срочно передать командованию донесение чрезвычайной важности, а гонец, ушедший в отряд, все еще находился в пути. Кроме того, курьеры не раз подвергались нападению немецкой полиции и националистов, что создавало опасность провала группы разведчиков, действовавшей в Ровно. Тогда по совету Медведева решили использовать более оперативный способ связи.
Командир отряда направил в город радистку Валю Асмолову, «Казачку», как ее любовно звали партизаны. Для радистки нашли соответствующее снаряжение. Рацию с питанием, гранаты и автоматы погрузили на бричку, прикрыли охапкой пахучего сена, роскошным ковром. Николай Иванович взял Асмолову под руку и важно прошествовал с «фрейлен» к пролетке. Появись они таким образом на улице в Ровно, никто не обратит на них внимания. Обычная картина: немецкий офицер прогуливается с красивой дамой.
Николай Приходько, молодой широкоплечий красавец-парень, сел на козлы в роли кучера, залихватски гикнул – и резвые кони с места стремительной рысью понесли бричку.
Когда партизаны находились уже на окраине города и колеса брички застучали по деревянному настилу моста, навстречу показались автомашины. Напуганные лошади рванули, шарахнулись в сторону, бричку бросило по гололеду, и она перевернулась. Партизаны успели вовремя спрыгнуть, но из-под ковра на глазах немецкой охраны вывалился чемодан с рацией, посыпались гранаты, боеприпасы и два автомата. Приходько и «Казачка» опешили. У места происшествия оказались солдаты. Это была критическая минута… Кузнецов схватил с земли автомат и ткнул им под бок Асмоловой:
– Хенде хох! (Руки вверх!), – закричал он на радистку. И видя, что гитлеровцы безмолвно наблюдают эту картину, он заорал на них по-немецки:
– Что уставились? Помогите, черт возьми, собрать и уложить вещественные доказательства. Я везу пойманную мной советскую парашютистку!
А партизанка с неподдельным испугом продолжала смотреть на рассвирепевшего гауптмана. Оторопевшие гитлеровцы вместе с Николаем Приходько кинулись выполнять приказ. Бричку поставили на колеса, оружие уложили на дно пролетки, накрыли ковром, усадили «арестованную партизанку», рядом с нею («кабур» расстегнут, пистолет наготове!) присел гауптман. И пролетка тронулась в город.
А растеряйся Кузнецов на мгновение, упусти инициативу из своих рук – и провал был бы неминуем.
Случай показал, что разведчик не только в совершенстве овладел ролью немецкого офицера, но и имеет отличную выдержку, мужество и находчивость, не теряет присутствия духа в самых исключительных обстоятельствах. Сила воли потом не раз помогала Николаю выходить из, казалось бы, безвыходных положений.
…Валентина Асмолова успешно поддерживала связь с отрядом. Машина с пеленгаторами не раз кружила по городу, но обнаружить радиостанцию партизан так и не могла. И все же однажды случай поставил на карту жизнь партизанки и тайну радиосвязи отряда.
«Казачка» приготовилась к сеансу связи – в двенадцать часов передача. И вдруг кто-то тревожно воскликнул:
– Немцы!..
Они вошли с мороза, приговаривая: «Кальт! Кальт!» Холодно, дескать, решили погреться.
«Пауль Зиберт!» – обрадовались немцы, узнав знакомого офицера.
Один из пришедших заглянул в другую комнату и увидел в кровати Валентину Асмолову Радистка, готовясь к сеансу, одела уже наушники. Услышав, что в квартиру вошли немцы, она только и успела натянуть на себя одеяло и повязала платок, будто у нее больны зубы и щеку разнесло флюсом.
– Кто это? Кто фрейлен? – недоверчиво спросил немец у хозяина квартиры.
– Девушка моя, невеста, – ответил Кузнецов, выставляя на стол бутылку водки. Настя Приходько мгновенно собрала закуску На сковородке зашипело сало. Немцы повеселели, заулыбались. Тот, что был любопытен, довольно глядел на закуску, ласково – на девушку Кузнецов понял, что назойливый немец, чего доброго, «привяжется» сейчас к Вале с комплиментами, и, чтобы предупредить сентиментальные излияния, которые могли привести к разоблачению радистки, сказал гостям:
– Фрейлен больная. Не трогайте ее.
«Кузнецов подпоил немцев, – рассказывал позже очевидец этой сцены Н. Я. Гнидюк, – зашел к нам во вторую половину дома, где мы были, и сказал Вале: «Готовься? к передаче». Она под одеялом настроила радиостанцию… Кузнецов поднимает с немецкими офицерами бокал за «здоровье Гитлера», а Валя в двенадцать часов выстукивает передачу в отряд».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Остается еще одна возможность: подкараулить литерный поезд, на котором Кох со своей свитой следует из Кенигсберга в Ровно, и взорвать его. Или совершить нападение на кортеж машин, следующий по автостраде, если гауляйтер отправится на высокое совещание в Киев или вдруг решится осмотреть свои «владения».
Но и этому плану не суждено было сбыться. Через своих знакомых в гестапо Николай Кузнецов узнал очередную неутешительную новость. На дальние расстояния Кох пользуется только транспортным бронированным самолетом «Фокке – Вульф-200», его прикрывают истребители. С осени сорок второго года Гитлер приказал высшим деятелям нацистской партии и вермахта не ездить по железной дороге из-за… «аварий».
Однажды, обедая в ресторане «Дойче гофф», Пауль Зиберт обратил внимание на обер-ефрейтора, который с независимым видом вошел в ресторан для офицеров… с собакой! Чем объяснить такую привилегию?
– Обер-ефрейтор – собаковод гауляйтера Эриха Коха! – пояснил Кузнецову сосед по столу, офицер рейхскомиссариата.
В следующий раз появившись в ресторане, обер-лейтенант Зиберт пригласил в свою компанию собаковода. Ликер, заказанный щедрым фронтовым офицером Зибертом, ускорил знакомство. Зиберт очень трогательно говорил о своей любви к овчаркам, чем сразу расположил дрессировщика.
– Я хотел бы увезти в подарок отцу хорошего пса, – высказал обер-лейтенант свое заветное желание. – Вы не поможете мне в этом?
Обер-ефрейтор, между тем, жаловался на свою судьбу. Дрессировка собак – искусство. Но гауляйтер платит мало…
– После войны я обязательно заведу в своем родовом имени Шлобиттен породистых овчарок. Ваш опыт мне очень пригодится, – рассыпал обер-лейтенант комплименты своему собеседнику. – Так вы поможете мне? Мне нужен умный пес, который бы хорошо слушал своего хозяина.
– Он будет у вас, – с готовностью откликнулся обер-ефрейтор.
– Я в долгу не останусь. Вот мой аванс. – И офицер небрежно бросил дрессировщику новенькие купюры…
Щедрость офицера растрогала обер-ефрейтора.
Так состоялось знакомство разведчика Кузнецова с личным собаководом гауляйтера Эриха Коха – Шмидтом.
Опасность заглядывает в глаза
Партизанский отряд Медведева находился от Ровно почти в ста километрах, и Кузнецову было трудно поддерживать с ним связь. Случалось, разведчику требовалось срочно передать командованию донесение чрезвычайной важности, а гонец, ушедший в отряд, все еще находился в пути. Кроме того, курьеры не раз подвергались нападению немецкой полиции и националистов, что создавало опасность провала группы разведчиков, действовавшей в Ровно. Тогда по совету Медведева решили использовать более оперативный способ связи.
Командир отряда направил в город радистку Валю Асмолову, «Казачку», как ее любовно звали партизаны. Для радистки нашли соответствующее снаряжение. Рацию с питанием, гранаты и автоматы погрузили на бричку, прикрыли охапкой пахучего сена, роскошным ковром. Николай Иванович взял Асмолову под руку и важно прошествовал с «фрейлен» к пролетке. Появись они таким образом на улице в Ровно, никто не обратит на них внимания. Обычная картина: немецкий офицер прогуливается с красивой дамой.
Николай Приходько, молодой широкоплечий красавец-парень, сел на козлы в роли кучера, залихватски гикнул – и резвые кони с места стремительной рысью понесли бричку.
Когда партизаны находились уже на окраине города и колеса брички застучали по деревянному настилу моста, навстречу показались автомашины. Напуганные лошади рванули, шарахнулись в сторону, бричку бросило по гололеду, и она перевернулась. Партизаны успели вовремя спрыгнуть, но из-под ковра на глазах немецкой охраны вывалился чемодан с рацией, посыпались гранаты, боеприпасы и два автомата. Приходько и «Казачка» опешили. У места происшествия оказались солдаты. Это была критическая минута… Кузнецов схватил с земли автомат и ткнул им под бок Асмоловой:
– Хенде хох! (Руки вверх!), – закричал он на радистку. И видя, что гитлеровцы безмолвно наблюдают эту картину, он заорал на них по-немецки:
– Что уставились? Помогите, черт возьми, собрать и уложить вещественные доказательства. Я везу пойманную мной советскую парашютистку!
А партизанка с неподдельным испугом продолжала смотреть на рассвирепевшего гауптмана. Оторопевшие гитлеровцы вместе с Николаем Приходько кинулись выполнять приказ. Бричку поставили на колеса, оружие уложили на дно пролетки, накрыли ковром, усадили «арестованную партизанку», рядом с нею («кабур» расстегнут, пистолет наготове!) присел гауптман. И пролетка тронулась в город.
А растеряйся Кузнецов на мгновение, упусти инициативу из своих рук – и провал был бы неминуем.
Случай показал, что разведчик не только в совершенстве овладел ролью немецкого офицера, но и имеет отличную выдержку, мужество и находчивость, не теряет присутствия духа в самых исключительных обстоятельствах. Сила воли потом не раз помогала Николаю выходить из, казалось бы, безвыходных положений.
…Валентина Асмолова успешно поддерживала связь с отрядом. Машина с пеленгаторами не раз кружила по городу, но обнаружить радиостанцию партизан так и не могла. И все же однажды случай поставил на карту жизнь партизанки и тайну радиосвязи отряда.
«Казачка» приготовилась к сеансу связи – в двенадцать часов передача. И вдруг кто-то тревожно воскликнул:
– Немцы!..
Они вошли с мороза, приговаривая: «Кальт! Кальт!» Холодно, дескать, решили погреться.
«Пауль Зиберт!» – обрадовались немцы, узнав знакомого офицера.
Один из пришедших заглянул в другую комнату и увидел в кровати Валентину Асмолову Радистка, готовясь к сеансу, одела уже наушники. Услышав, что в квартиру вошли немцы, она только и успела натянуть на себя одеяло и повязала платок, будто у нее больны зубы и щеку разнесло флюсом.
– Кто это? Кто фрейлен? – недоверчиво спросил немец у хозяина квартиры.
– Девушка моя, невеста, – ответил Кузнецов, выставляя на стол бутылку водки. Настя Приходько мгновенно собрала закуску На сковородке зашипело сало. Немцы повеселели, заулыбались. Тот, что был любопытен, довольно глядел на закуску, ласково – на девушку Кузнецов понял, что назойливый немец, чего доброго, «привяжется» сейчас к Вале с комплиментами, и, чтобы предупредить сентиментальные излияния, которые могли привести к разоблачению радистки, сказал гостям:
– Фрейлен больная. Не трогайте ее.
«Кузнецов подпоил немцев, – рассказывал позже очевидец этой сцены Н. Я. Гнидюк, – зашел к нам во вторую половину дома, где мы были, и сказал Вале: «Готовься? к передаче». Она под одеялом настроила радиостанцию… Кузнецов поднимает с немецкими офицерами бокал за «здоровье Гитлера», а Валя в двенадцать часов выстукивает передачу в отряд».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47