— Там годами царила тошнотворная атмосфера парадности и так называемого классического парламентаризма, — рассказывал Аджубей с трибуны партийного съезда. — Советская делегация развеяла эту мертвящую скуку… Когда уставали кулаки, которыми делегаты социалистического лагеря барабанили по столам в знак протеста, находились и другие способы для обуздания фарисеев и лжецов.
Может быть, это и шокировало дипломатических дам западного мира, но просто здорово было, когда товарищ Хрущев однажды, во время одной из провокационных речей, которую произносил западный дипломат, снял ботинок и начал им стучать по столу.
Зал партийного съезда взорвался аплодисментами.
— Причем, — продолжал Аджубей, — Никита Сергеевич Хрущев ботинок положил таким образом — впереди нашей делегации сидела делегация фашистской Испании, что носок ботинка почти упирался в шею франкистского министра иностранных дел, но не полностью. В данном случае была проявлена дипломатическая гибкость!
В зале засмеялись и зааплодировали. Когда ровно через три года Хрущева снимут, этот эпизод те же самые люди поставят ему в упрек и назовут невиданным позором…
ИЗ КОМСОМОЛА В ПАРТИЙНЫЙ АППАРАТ
Через полгода после победного пленума, решившего судьбу Хрущева, в апреле пятьдесят восьмого года, Никита Сергеевич перевел Шелепина в партийный аппарат и поставил заведовать отделом партийных органов ЦК КПСС по союзным республикам.
О том, что Шелепин уходит, было известно заранее.
Виктор Михайлович Мироненко, который был тогда первым секретарем Ставропольского крайкома комсомола, рассказывал мне, как в апреле пятьдесят восьмого, накануне ХIII съезда комсомола, приехал в Москву. Вдруг его позвали в ЦК ВЛКСМ.
На заседании бюро ЦК комсомола обсуждался отчетный доклад. Потом Шелепин предложил:
— Теперь давайте решим отстальные дела. Есть предложение назначить товарища Мироненко заведующим отделом комсомольских органов по союзным республикам.
Мироненко опешил:
— Так со мной никто не беседовал.
— Ну и что? — отмахнулся Александр Николаевич, дескать, повышение предлагаем, сюрприз приятный.
— Мне надо подумать.
— Вот и думай, — предложил Шелепин, — пока мы тут другие дела решаем.
— Мне надо позвонить первому секретарю крайкома партии, поставить его в известность. Он хотел меня на партработу перевести.
— Позвони из приемной, — разрешил Шелепин.
Мироненко заказал разговор по правительственной междугородней ВЧ-связи.
Первый секретарь Ставропольского крайкома Иван Кононович Лебедев даже не удивился:
— Я все знаю. Ты, кстати, поздравь Шелепина — его завотделом партийных органов ЦК КПСС утвердили. Он теперь большой начальник. Я не могу с ним спорить.
Так Виктор Мироненко узнал, что Шелепин, столько лет проработав в комсомоле, уходит в партийный аппарат.
Прямо на съезде Шелепину и его предшественнику на посту первого секретаря ЦК комсомола Николаю Михайлову по предложению Семичастного присвоили только что учрежденное звание «Почетный член ВЛКСМ» и занесли в книгу почета ЦК ВЛКСМ.
Семичастный рассказывал, как перед заключительным заседанием съезда он зашел в комнату президиума, где находилось все партийное руководство, и обратился к Хрущеву:
— Никита Сергеевич, я сейчас буду о Шелепине объявлять. Мне не нравится формулировка «в связи с переходом на большую партийную работу». Почему не сказать, что мы нашего первого секретаря провожаем на работу заведующего отделом парторганов ЦК партии?
— Нельзя, — ответил Хрущев, — нет еще решения президиума ЦК.
— Так тут президиум в полном составе…
— Это надо организованно решать! — возмутился Хрущев. Ну и нахальный ты парень.
Но, писал Семичастный, видимо, Никита Сергеевич все-таки почувствовал, что предложение правильное, посовещался с другими членами президиума и согласно кивнул.
Впрочем, в стенограмме ХIII съезда комсомола слова Семичастного изложены так:
— Мы хотели бы особенно сердечно и тепло напутствовать нашего друга и товарища Александра Николаевича Шелепина, который уходит на большую партийную работу.
При упоминании имени Шелепина зал встал и бурно зааплодировал.
— На протяжении многих лет, — продолжал Семичастный, товарища Шелепина знают в комсомоле как талантливого руководителя, хорошего организатора комсомола и молодежи, принципиального коммуниста, как душевного и чуткого товарища. Позвольте от имени ХIII съезда ВЛКСМ сказать ему комсомольское спасибо и пожелать от души такой же плодотворной деятельности и на новом ответственном посту.
Шелепин попросил слова:
— Дорогие товарищи! Трудно выступать в такую минуту… Я на всю жизнь сохраню в памяти те годы, которые провел в комсомоле. Позвольте мне, товарищи, от всего сердца выразить вам, делегатам съезда, и товарищу Семичастному, который здесь так хорошо говорил обо мне и моей деятельности, большую благодарность за ту высокую оценку, которую вы дали моему скромному труду… Все, что было сказано хорошего в мой адрес, все это я отношу в адрес коммунистической партии Советского Союза… Разрешите мне на этом съезде заверить вас, товарищи, заверить Центральный комитет КПСС, что я и впредь не пожалею своих сил, а если придется, я готов отдать жизнь за дело нашей партии, за генеральную линию нашей партии, за дело коммунизма!
Решение о переходе Шелепина на Старую площадь товарищи по комсомолу встретили аплодисментами. Все понимали, какой важный пост он занял. Он отвечал за подбор и расстановку руководящих кадров во всех республиках, кроме Российской Федерации. Шелепинский отдел состоял из региональных секторов, плюс секторы профсоюзных и комсомольских кадров, переподготовки руководящих кадров, организационно-уставных вопросов.
Но на Старой площади Шелепин проработал всего несколько месяцев. Двадцать пятого декабря того же пятьдесят восьмого года, когда Александру Николаевичу было всего сорок лет, он совершенно неожиданно для себя перебрался со Старой площади на площадь Дзержинского, чтобы возглавить Комитет государственной безопасности при Совете министров СССР. А его место в аппарате ЦК занял Семичастный.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ КГБ
Первым председателем созданного в начале пятьдесят четвертого года Комитета государственной безопасности при Совете министров СССР стал генерал-полковник Иван Александрович Серов. Этот вопрос решался на заседании президиума ЦК восьмого февраля пятьдесят четвертого года.
Кандидатуру Серова отстаивал Хрущев. Другие члены президиума серьезно критиковали Серова.
Каганович образно сказал, что «Серов жидковат, но может уплотниться». Микоян добавил: «способный, но легковат».
Министр внутренних дел Круглов отметил, что Серов «не всегда доводит дело до конца, должен быть более вдумчивым».
Заместитель главы правительства Первухин заметил, что Серов груб, любит изображать большого начальника и при этом немножно подхалим. Но развел руками:
— Лучше Серова сейчас не найти.
Секретарь ЦК Михаил Андреевич Суслов напомнил, что Серов ретиво выполнял указания Берии и вызывал к себе секретарей обкомов, то есть свысока относился к партийным органам, ставил органы над партией.
Резко против кандидатуры Серова возражал секретарь ЦК Николай Николаевич Шаталин, отвечавший за кадры, человек Маленкова:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102