А уж если он дойдет до крайностей, мало ли что может быть!
Еврем. А вы бы очень хотели, чтобы он дошел до крайностей?
Ивкович. Говоря по правде, хотели бы!
Еврем. Э, это уж нехорошо, господин Ивкович Нехорошо, что ты пошел в оппозицию, а теперь вот еще радуешься несчастью Илича. А уж казалось бы, чего тебе искать? Живем мы в одном доме, под одной крышей, вот если б нам с тобой еще и в одной партии состоять, тогда можно было бы по-приятельски поговорить, а так…
Ивкович. Так мы можем разговаривать по-приятельски и не находясь в одной партии.
Еврем. Можем, не говорю, что не можем. Я, например, могу тебе сказать: «Господин Ивкович, дорогие в этом году сливы…». А ты мне ответишь: «Да, дорогие…». Ну, вот так мы можем поговорить и об орехах, и об овечьих шкурах. Но разве могу я по-приятельски говорить с тобой о политике, если я – правительство, а ты – оппозиция.
Ивкович. Так и не обязательно нам разговаривать о политике…
Еврем. В другое время, может, и не обязательно, но сейчас, когда подходят выборы, как же не говорить о политике? О чем же другом разговаривать накануне выборов?
Ивкович. Ну, если уж мы и поговорим о выборах, господин Прокич, будьте уверены, я всегда сумею сохранить к вам уважение.
Еврем. Да, да, знаю, сумеешь. Ведь я тебя только политически ненавижу, поскольку ты в другой партии, а в душе я тебя люблю.
Ивкович. Спасибо вам, господин Прокич! И я скажу вам правду: у вас я чувствую себя как дома, как будто вы мои родители – и вы, и госпожа Павка…
Еврем. Э, ну раз уж ты так себя чувствуешь, то хочу я тебя кое о чем спросить. Скажи ты мне… (заглядывает в газеты) что такое «индивидуум»?
Ивкович. Индивидуум – это особа, личность. Ну вот, я, например, индивидуум, вы – индивидуум!
Еврем. Выходит, моя Павка тоже индивидуум?
Ивкович. Да.
Еврем. Здорово! Спасибо тебе. Вот, знаешь, об этом я и хотел тебя спросить. Так ты говоришь, начальник получил секретный приказ – найти посговорчивее?
Ивкович. Да, я так слышал!
Еврем. Может быть! Может быть!
Ивкович. Вы разрешите вас покинуть, пойду прибью эту табличку.
Еврем. Э, да, да!.. Иди. С богом, господин Ивкович!
Ивкович. До свидания, господин Прокич! (Уходит.)
VIII
Еврем, мальчишка из лавки.
Еврем останавливается посреди комнаты, думает. По его лицу ясно видно, что какая-то мысль все больше и больше овладевает им. Он берет шляпу, собирается уходить но, дойдя до дверей, останавливается, возвращается и, чем-то озабоченный, садится на стул, думает.
Мальчишка (приносит бумажный пакет, на котором что-то написано). Хозяин, меня послал приказчик Йоца.
Еврем (берет пакет, читает, то приближая, то удаляя пакет от глаз). Подойди сюда, у тебя глаза лучше. Это что – «ф»?
Мальчишка (долго всматривается). Может, «ф», хозяин, а может быть, «р», а может, и «к».
Еврем. Скажи приказчику Йоце, что если он в другой раз вздумает мне что-нибудь писать, пусть берет пакет на два кило… И пусть пишет покрупнее. (С трудом читает.) «Господин Секулич-писарь просит двадцать динаров взаймы, вернет утром». (Про себя.) Все они утром возвращают, но… (Задумывается.) А ведь, пожалуй, он мне сейчас и понадобится… (Пишет на обороте пакета.) «Дай ему». (Отдает пакет мальчишке.) На, отнеси приказчику Йоце.
Мальчишка. Заходил в лавку господин Йовица, спрашивал тебя, хозяин.
Еврем. Хорошо!
Мальчишка (сталкиваясь в дверях с Йовицей). А вот и он! (Уходит.)
IX
Еврем, Йовица.
Йовица (от дверей). Я зашел в лавку, мальчишки говорят – домой ушел.
Еврем. Откуда ты?
Йовица. Откуда? Да все оттуда; пришел вот, ветер меня принес!
Еврем. Садись! (Отходит к правой двери.) Даница! Принеси-ка еще чашку кофе.
Йовица (садится). Понимаешь, есть у меня несколько наполеонов, но я решил не выпускать их из рук, пока не спрошу у тебя о курсе.
Еврем. Ты об этом кому другому рассказывай, а не мне! Про курс ты и в любой лавке мог спросить, а ты, видишь, притащился сюда, будто я каждый день только и делаю, что наполеоны из руки в руку перекладываю. Но уж если ты по делу пришел, то говори!
Йовица. Да… и по делу тоже. У тебя, кажется, есть овечьи шкуры. Ты мне как-то жаловался, будто не знаешь, что с ними делать. Так вот, я скоро поеду в Белград…
Еврем. А с чего это ты, брат, вдруг про шкуры вспомнил? Были когда-то шкуры, да сплыли! Ты вечно так: девять переулков обойдешь, пока домой придешь. За другим ты пришел, не за шкурами.
Йовица. Ни за чем другим, только за шкурами!
Еврем. Эх, чтоб тебя! Не ты ли пил с магарыча, когда я эти шкуры продал, а?
Йовица (будто вспомнил). А разве мы тогда за шкуры пили?
Еврем. Нет, за ягоды!
Йовица. Совсем из памяти выскочило.
Даница приносит чашку кофе, ставит и уходит.
Еврем. Брось ты, ничего у тебя не выскочило, знаю я тебя. Если уж ты надумал покупать коня, то всегда сначала заведешь разговор об обручах и бочках.
Йовица. Такой уж у нас торговый порядок. А… ты утром был на Торговой улице?
Еврем. Был.
Йовица. А слышал что-нибудь?
Еврем. А что слышать? Есть что-нибудь новое?
Йовица. Знаешь, иду я утром по Торговой улице, а начальник подошел ко мне, опустил руку мне на плечо…
Еврем (удивленно и недоверчиво). Бог мой, на чье плечо?
Йовица. На мое плечо.
Еврем. Кто опустил?
Йовица. Господин начальник.
Еврем. Что ж это он, кого ни встретит, всем руку на плечо опускает! И что он тебе сказал?
Йовица. Говорит: «Бог мой, господин Йовица, плохи наши дела!»
Еврем. Какие дела?
Йовица. О политике человек говорил…
Еврем. А почему же они плохи?
Йовица. Говорит: «Наши, в Белграде, не хотели бы, чтоб Илич опять был депутатом».
Еврем (притворяется удивленным). Э, бог мой, как же это?
Йовица. Вот так и сказал, слово в слово.
Еврем. Не верю. Что ж это получается, брат! Илич – вполне подходящий человек, он на своем месте.
Йовица. Э, видишь, для них там, в верхах, не на своем!
Еврем. А как же теперь? А что говорит господин начальник?
Йовица. Говорит, надо другого найти!
Еврем. «Другого»! Как будто у нас здесь депутаты на деревьях растут, а мы их только собираем.
Йовица. Оно, конечно, так. Но если подумать серьезно, то и в самом деле, почему б не мог кто-нибудь другой?
Еврем (подозрительно). Мог бы, я не говорю, что не мог, но ты скажи мне, кто?
Йовица (делает вид, что думает). Мог бы… например, Мита Арсич!
Еврем. Да он вот-вот разорится!
Йовица. А Иова Црвлянин?
Еврем. А это не он сидел в тюрьме за то, что украл завещание?
Йовица. А отец Пера?
Еврем. Ну, отец Пера – достойный кандидат! Особенно если там в Скупщине нужны люди, умеющие зевать. Знаешь, батюшка как зевнет, так ему и мать родная не скоро рот закроет. Но он, чего доброго, увезет с собой свояченицу в Белград, и тогда нам не избежать скандала.
Йовица. Это верно!
Еврем. Кроме того, в Белграде много музыки. А он ведь, знаешь, какой: как музыку услышит, так подавай ему хоровод. Пусть это хоть похоронный марш будет. Тут-то оно еще куда ни шло, а там…
Йовица. Тогда уж я и не знаю, кого бы?…
Еврем (настороженно). И я не знаю.
Йовица. Тут ведь нужно найти такого человека, чтоб за ним никакого хвоста не было. А где ты в наше время такого найдешь? Вот я, например, и насчет тебя думал…
Еврем настораживается.
Но ведь и тебя нельзя. Помнишь спирт?
Еврем. Какой спирт?
Йовица. А тот, которым ты, как говорят, из-под полы торговал.
Еврем (обиделся). Слушай ты, хоть и говорят, будто я из-под полы спиртом торговал, но государству я убытка не нанес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
Еврем. А вы бы очень хотели, чтобы он дошел до крайностей?
Ивкович. Говоря по правде, хотели бы!
Еврем. Э, это уж нехорошо, господин Ивкович Нехорошо, что ты пошел в оппозицию, а теперь вот еще радуешься несчастью Илича. А уж казалось бы, чего тебе искать? Живем мы в одном доме, под одной крышей, вот если б нам с тобой еще и в одной партии состоять, тогда можно было бы по-приятельски поговорить, а так…
Ивкович. Так мы можем разговаривать по-приятельски и не находясь в одной партии.
Еврем. Можем, не говорю, что не можем. Я, например, могу тебе сказать: «Господин Ивкович, дорогие в этом году сливы…». А ты мне ответишь: «Да, дорогие…». Ну, вот так мы можем поговорить и об орехах, и об овечьих шкурах. Но разве могу я по-приятельски говорить с тобой о политике, если я – правительство, а ты – оппозиция.
Ивкович. Так и не обязательно нам разговаривать о политике…
Еврем. В другое время, может, и не обязательно, но сейчас, когда подходят выборы, как же не говорить о политике? О чем же другом разговаривать накануне выборов?
Ивкович. Ну, если уж мы и поговорим о выборах, господин Прокич, будьте уверены, я всегда сумею сохранить к вам уважение.
Еврем. Да, да, знаю, сумеешь. Ведь я тебя только политически ненавижу, поскольку ты в другой партии, а в душе я тебя люблю.
Ивкович. Спасибо вам, господин Прокич! И я скажу вам правду: у вас я чувствую себя как дома, как будто вы мои родители – и вы, и госпожа Павка…
Еврем. Э, ну раз уж ты так себя чувствуешь, то хочу я тебя кое о чем спросить. Скажи ты мне… (заглядывает в газеты) что такое «индивидуум»?
Ивкович. Индивидуум – это особа, личность. Ну вот, я, например, индивидуум, вы – индивидуум!
Еврем. Выходит, моя Павка тоже индивидуум?
Ивкович. Да.
Еврем. Здорово! Спасибо тебе. Вот, знаешь, об этом я и хотел тебя спросить. Так ты говоришь, начальник получил секретный приказ – найти посговорчивее?
Ивкович. Да, я так слышал!
Еврем. Может быть! Может быть!
Ивкович. Вы разрешите вас покинуть, пойду прибью эту табличку.
Еврем. Э, да, да!.. Иди. С богом, господин Ивкович!
Ивкович. До свидания, господин Прокич! (Уходит.)
VIII
Еврем, мальчишка из лавки.
Еврем останавливается посреди комнаты, думает. По его лицу ясно видно, что какая-то мысль все больше и больше овладевает им. Он берет шляпу, собирается уходить но, дойдя до дверей, останавливается, возвращается и, чем-то озабоченный, садится на стул, думает.
Мальчишка (приносит бумажный пакет, на котором что-то написано). Хозяин, меня послал приказчик Йоца.
Еврем (берет пакет, читает, то приближая, то удаляя пакет от глаз). Подойди сюда, у тебя глаза лучше. Это что – «ф»?
Мальчишка (долго всматривается). Может, «ф», хозяин, а может быть, «р», а может, и «к».
Еврем. Скажи приказчику Йоце, что если он в другой раз вздумает мне что-нибудь писать, пусть берет пакет на два кило… И пусть пишет покрупнее. (С трудом читает.) «Господин Секулич-писарь просит двадцать динаров взаймы, вернет утром». (Про себя.) Все они утром возвращают, но… (Задумывается.) А ведь, пожалуй, он мне сейчас и понадобится… (Пишет на обороте пакета.) «Дай ему». (Отдает пакет мальчишке.) На, отнеси приказчику Йоце.
Мальчишка. Заходил в лавку господин Йовица, спрашивал тебя, хозяин.
Еврем. Хорошо!
Мальчишка (сталкиваясь в дверях с Йовицей). А вот и он! (Уходит.)
IX
Еврем, Йовица.
Йовица (от дверей). Я зашел в лавку, мальчишки говорят – домой ушел.
Еврем. Откуда ты?
Йовица. Откуда? Да все оттуда; пришел вот, ветер меня принес!
Еврем. Садись! (Отходит к правой двери.) Даница! Принеси-ка еще чашку кофе.
Йовица (садится). Понимаешь, есть у меня несколько наполеонов, но я решил не выпускать их из рук, пока не спрошу у тебя о курсе.
Еврем. Ты об этом кому другому рассказывай, а не мне! Про курс ты и в любой лавке мог спросить, а ты, видишь, притащился сюда, будто я каждый день только и делаю, что наполеоны из руки в руку перекладываю. Но уж если ты по делу пришел, то говори!
Йовица. Да… и по делу тоже. У тебя, кажется, есть овечьи шкуры. Ты мне как-то жаловался, будто не знаешь, что с ними делать. Так вот, я скоро поеду в Белград…
Еврем. А с чего это ты, брат, вдруг про шкуры вспомнил? Были когда-то шкуры, да сплыли! Ты вечно так: девять переулков обойдешь, пока домой придешь. За другим ты пришел, не за шкурами.
Йовица. Ни за чем другим, только за шкурами!
Еврем. Эх, чтоб тебя! Не ты ли пил с магарыча, когда я эти шкуры продал, а?
Йовица (будто вспомнил). А разве мы тогда за шкуры пили?
Еврем. Нет, за ягоды!
Йовица. Совсем из памяти выскочило.
Даница приносит чашку кофе, ставит и уходит.
Еврем. Брось ты, ничего у тебя не выскочило, знаю я тебя. Если уж ты надумал покупать коня, то всегда сначала заведешь разговор об обручах и бочках.
Йовица. Такой уж у нас торговый порядок. А… ты утром был на Торговой улице?
Еврем. Был.
Йовица. А слышал что-нибудь?
Еврем. А что слышать? Есть что-нибудь новое?
Йовица. Знаешь, иду я утром по Торговой улице, а начальник подошел ко мне, опустил руку мне на плечо…
Еврем (удивленно и недоверчиво). Бог мой, на чье плечо?
Йовица. На мое плечо.
Еврем. Кто опустил?
Йовица. Господин начальник.
Еврем. Что ж это он, кого ни встретит, всем руку на плечо опускает! И что он тебе сказал?
Йовица. Говорит: «Бог мой, господин Йовица, плохи наши дела!»
Еврем. Какие дела?
Йовица. О политике человек говорил…
Еврем. А почему же они плохи?
Йовица. Говорит: «Наши, в Белграде, не хотели бы, чтоб Илич опять был депутатом».
Еврем (притворяется удивленным). Э, бог мой, как же это?
Йовица. Вот так и сказал, слово в слово.
Еврем. Не верю. Что ж это получается, брат! Илич – вполне подходящий человек, он на своем месте.
Йовица. Э, видишь, для них там, в верхах, не на своем!
Еврем. А как же теперь? А что говорит господин начальник?
Йовица. Говорит, надо другого найти!
Еврем. «Другого»! Как будто у нас здесь депутаты на деревьях растут, а мы их только собираем.
Йовица. Оно, конечно, так. Но если подумать серьезно, то и в самом деле, почему б не мог кто-нибудь другой?
Еврем (подозрительно). Мог бы, я не говорю, что не мог, но ты скажи мне, кто?
Йовица (делает вид, что думает). Мог бы… например, Мита Арсич!
Еврем. Да он вот-вот разорится!
Йовица. А Иова Црвлянин?
Еврем. А это не он сидел в тюрьме за то, что украл завещание?
Йовица. А отец Пера?
Еврем. Ну, отец Пера – достойный кандидат! Особенно если там в Скупщине нужны люди, умеющие зевать. Знаешь, батюшка как зевнет, так ему и мать родная не скоро рот закроет. Но он, чего доброго, увезет с собой свояченицу в Белград, и тогда нам не избежать скандала.
Йовица. Это верно!
Еврем. Кроме того, в Белграде много музыки. А он ведь, знаешь, какой: как музыку услышит, так подавай ему хоровод. Пусть это хоть похоронный марш будет. Тут-то оно еще куда ни шло, а там…
Йовица. Тогда уж я и не знаю, кого бы?…
Еврем (настороженно). И я не знаю.
Йовица. Тут ведь нужно найти такого человека, чтоб за ним никакого хвоста не было. А где ты в наше время такого найдешь? Вот я, например, и насчет тебя думал…
Еврем настораживается.
Но ведь и тебя нельзя. Помнишь спирт?
Еврем. Какой спирт?
Йовица. А тот, которым ты, как говорят, из-под полы торговал.
Еврем (обиделся). Слушай ты, хоть и говорят, будто я из-под полы спиртом торговал, но государству я убытка не нанес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25