OCR Busya
«Б. Нушич. Избранные сочинения в четырех томах. Том II»: Нолит; Белград; 1968
Аннотация
Автор нескольких романов, более пятидесяти пьес и около полутысячи рассказов и фельетонов, Нушич известен по постановкам комедий «Госпожа министерша», «Доктор философии», «Обыкновенный человек», «Покойник», «Опечаленная семья». В репертуарной афише театров эти комедии обычно назывались сатирическими и вызывали ассоциации с современной советской действительностью. Те времена миновали, а пьесы Нушича остались, и по-прежнему вызывают интерес театров. Видимо, не зря сказал в свое время писатель: «Лучше умереть живым, чем жить мертвым».
Бранислав Нушич
Д-р

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Живота Цвийович.
Мара – его жена.
Милорад, Славка – их дети.
Благое – брат Мары.
Госпожа Спасоевич, Госпожа Протич – члены Совета управления Детского приюта № 9.
Велимир Павлович – товарищ Милорада.
Д-р Райсер.
Николич – служащий из конторы Цвийовича.
Сойка.
Сима – муж Сойки.
Госпожа Драга.
Клара.
Пепик.
Девочка с букетом.
Учительница.
Марица – служанка Цвийовичей.
Пикколо.
Действие происходит в доме Цвийовича в Белграде.
Действие первое
Кабинет Животы Цвийовича. Стол, несгораемый шкаф, два телефона – один внутренний. На стене над шкафом в роскошной рамке – диплом доктора философии, к диплому привязана на лентах большая печать в круглой коробочке.
I
Живота, Пикколо.
Живота (достает из открытого шкафа деньги и, взглянув на счет, лежащий на столе, отсчитывает три банковских билета по тысяче динаров и мелкие деньги.) Вот, и скажи своему директору, что с этого дня я не признаю никаких счетов.
Пикколо (берет деньги). Понимаю!
Живота. Так и скажи: господин Живота сказал – признавать не будет и платить не будет.
Пикколо. Ваш покорный слуга! (Уходит.)
II
Живота, Марица.
Живота (размахивая оплаченным счетом, идет к дверям). Марица, Марица!
Марица (входит, после небольшой паузы). Слушаю вас.
Живота. Милорад дома?
Марица. Ваш сын, сударь, еще спит.
Живота. Спит?… (Смотрит на часы.) Без четверти одиннадцать.
Марица. Господин сын вернулся ночью, очень поздно.
Живота. Вот как?… Пойди, Марица, разбуди господина сына и скажи ему, что его зовет господин отец.
Марица. Я боюсь… У господина Милорада привычка, когда его будят, бросать сапогами, подсвечниками и всем, что под руку попадет.
Живота. Неужели? Очень хорошая привычка!.. Тогда позови госпожу Мару.
Марица. Слушаюсь! (Уходит.)
III
Живота, Мара.
Мара (входит слева). Девушка сказала, что ты меня звал.
Живота. Молодой барин еще спит?
Мара. Спит ребенок, что ж что спит…
Живота. Что? Ничего… ребенок спит, а отец счета оплачивает.
Мара. Какие счета?
Живота. Какие? Вот, смотри какие! (Показывает ей.) Три тысячи четыреста двадцать три динара!.. И ты знаешь за что? Вот и это послушай: три ужина в отдельных кабинетах! Ты когда-нибудь ужинала в отдельных кабинетах?
Мара. Неужели же ты…
Живота. Не я!.. Он ужинал. Ты только посмотри, чем он украсил свой ужин: шампанское, ликер, коктейль, за шампанское – две тысячи триста динаров, за ликер – двенадцать динаров, за коктейль – триста динаров! Видишь, а ты никогда не пробовала коктейля и даже не знаешь, лимонад это или пирожное.
Мара. Эх, чудно нынче стало. Молодой человек собрался с друзьями…
Живота. Добро бы с друзьями, так нет. Пусть хоть с приятельницами, – и это принимаю. Так и не с приятельницами, а с певичками!
Мара. Какие певички? Оговорил кто-то ребенка, а ты тоже – певички!
Живота. Ну певички, так певички, а зачем зеркала бить?
Мара. Ох, господи, какие зеркала?
Живота. Зеркала!.. За разбитые зеркала я уплатил семьсот шестьдесят динаров. И пусть бы он по крайней мере разбил, а то ведь певички! Певички зеркала бьют, а я все это оплачивай, – вот что всего обиднее!
Мара. Ну что за певички?! Что случилось?
Живота. Три тысячи четыреста двадцать три динара я уплатил – вот что случилось. Ладно, пусть в конце концов будут певички. Но зеркала-то бить зачем?
Мара (вздыхает). Что поделаешь, молодость!
Живота. Молодость? Какая молодость? Ты била зеркала в молодости? Нет! И я не бил. А мы были молодыми. Спит до обеда – молодость, ничего не делает – молодость, зеркала бьет – молодость, долги делает – молодость. И если бы один раз молодость, куда бы ни шло, а то я три дня назад заплатил (достает из стола книжку) тысячу семьсот динаров!.. В прошлом месяце еще за одну молодость – девятьсот шестьдесят динаров! До каких пор, ты думаешь, так будет продолжаться!
Мара. Что мне. Это твоя забота, ты отец.
Живота. Отец!.. Отец!.. Но я не для того отец, чтобы только долги платить! Ты посмотри, счета заверяет, как контролер из счетной палаты. Заверяет господин такой-то – оплатить!.. Э нет, дорогой, это не может так продолжаться!.. Этому нужно положить конец!
Мара. Перестань платить, вот и все.
Живота. Перестань! Ты думаешь, я плачу потому, что мне приятно. Но ведь надо же сохранить достоинство, и не столько его, сколько достоинство этого диплома. Доктор философии! Представь себе, как доктора философии выбрасывают из кабаре только потому, что он не заплатил по счету!
Мара. Не знаю уж, как тебе в голову-то пришло сделать его доктором философии?
Живота. Как пришло?! Для его же пользы сделал. Куда теперь сунешься без диплома. Не потому, что философия чего-нибудь стоит, я за нее копейки не дам: умный человек не станет тратить деньги на пустые звуки. Ты пойми, мне нет дела до философии, но я хотел, чтобы перед его именем стояло: «Д-р!..»
Мара. Да зачем ему это «д-р»?
Живота. Как зачем?… Разве павлин без хвоста был бы павлином? Никто и не посмотрел бы на него. Но оставим павлина, возьми, например, меня! Работал, война, то да се – разбогател. Все есть, что нужно. И люди меня почитают, не скажу, что не почитают! Ну, а если бы перед моим именем стояло какое-нибудь «д-р», тогда держись!..
Мара. Тебе еще «д-р» нужно!
Живота. Я не говорю, что мне нужно. Я свое дело сделал. Ему нужно! Думаешь, молодым нынче легко? Если к учению есть способность – другое дело, а ты же знаешь, как он тащился из класса в класс. Разве мне это малых денег стоило!
Мара. Ну, ладно, все кончилось – паренек вырос. Довольно ты с ним нянчился.
Живота. Вырос, а что из того, что вырос? Нынче не ум, а титул открывает двери!
Мара. Не лежит у него душа к учению! К философии, говорит, я непригоден… Какой из меня доктор!
Живота. А почему бы ему не быть философом? Почему нет?… Мало ли нынче всяких докторов – по музыке, по финансам и разных других? Толку-то от них никакого. Зато степень у них есть, а этого уже достаточно.
Мара. Как же так не знать, на чем груши растут, и быть доктором философии?
Живота. А разве, чтобы быть философом, надо знать что-нибудь? Кто настоящий философ, тот и без диплома философ.
Мара. Это так. Только тут уж особая философия. А доктор философии совсем другое дело.
Живота. Другое!.. У него только диплом докторский, а экзамены за него держал я вот е этой кассой.
IV
Николич, те же.
Николич (входит). Простите, телеграмма.
Живота. Откуда?
Николич. Заграничная.
Живота. Из Будапешта?
Николич. Нет, не деловая. Адресована вашему сыну.
Живота (Маре). Вот увидишь, наверняка какой-нибудь счет. (Николичу.) Распечатайте, я за него прочту.
Мара. А ребенок не рассердится?
Живота. Будет сердиться!.. Но я же заплачу. (Николичу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20