Клара (поднимает голову). Расторгнуть брак? А почему?
Мара. Но ведь вы не можете оставаться его женой.
Клара. Почему?…
Мара. «Почему? Почему?» Я и сама не могу сказать, почему?… Милорад, дорогой, объясни ты ей…
Милорад. Пусть отец объясняет. (Кларе.) Гросс-папа вам все объяснит. Мама, госпожа Клара с дороги устала, да и Пепик, наверное, голоден.
Мара. Ой, ой, правда! Пожалуйте сюда, подождем моего мужа. Пожалуйте!
Милорад. Милости просим, сударыня, вы в своем доме. (Показывает ей на дверь слева.) Мама, как тебе нравится?!
Мара машет рукой, чтобы он молчал, и выходит вслед за Кларой.
(Медленно идет вслед за ними, про себя.) Кто бы мог подумать, что у меня такая красивая жена!..
VIII
Милорад, Живота, Благое.
Живота (еще не вошел, но слышно, как он ругается с Благое. После небольшой паузы, входит). Надул ты меня по крайней мере на восемьдесят слушателей!
Благое. При чем тут я? Как я тебя надул? Почему я?
Живота. Конечно, ты!.. Я тебе дал деньги, чтобы ты купил сто билетов и роздал их надежным людям, которые стали бы аплодировать. Где ж были твои аплодисменты? Какой-нибудь десяток человек аплодировал. Ты меня по крайней мере на восемьдесят билетов надул.
Благое. Были же, братец, и аплодисменты, однако…
Живота. Что однако? Несколько человек похлопали в ладоши, и то больше для приличия, а когда Милорад смутился и запутался, все твои сто билетов принялись хохотать, словно им бесплатно дали билеты для того, чтобы они смеялись.
Благое. Нет, нет, сударь, смеялись те, которые сами себе купили билеты. Ты им не мог запретит, они смеялись за свои собственные денежки.
Живота. А почему смеялись?
Благое. Потому что…
Живота. Потому что ничего не понимают: философия без иностранных слов не философия.
Благое (говорит по слагал). Ан-ти-ци-па-тив-на-я ди-на-ми-ка. Это я запомнил. Но хоть убей, не знаю, что это значит. А ты знаешь?
Живота. Не знаю!
Благое. Ну, откуда же это знать? Никто не знает.
Живота. Если бы все знали, так не было бы и философии. Что такое философия? Философия – это, когда ты не понимаешь то, что я говорю, а я не понимаю то, что ты говоришь. Вот то, что ты сделал, и есть философия. Я дал тебе денег на сто билетов, а ты купил только двадцать.
Благое. Ну вот опять ты.
IX
Мара, Пели к, те же.
Мара (входит с Пепиком). Живота…
Живота (увидев Пепика, смотрит на нее удивленно и внезапно немеет). Mapa… He он ли это?…
Mapa. Да!
Живота. Пепик?
Мара. Да.
Живота. Пепик?! Боже мой, може мой! (Потрясенный, начинает плакать и трет глаза.)
Мара. Ну, чего ты теперь плачешь?
Живота. Ах ты, господи, мой внучек!
Благое. Да откуда это ты взял, с чего это он твой внучек!
Живота (вздрагивает и меняется в лице). И верно… С какой стати он мой внук. Сдал я, видно… плачу из-за чужого ребенка!
Благое. А я смотрю, что…
Живота. «Что, что?» Если хочешь знать, формально-то он внук мне.
Мара. Хороший ребенок, все молчит, не шалит.
Живота. Не шалит, конечно, в Швейцарии родился, там не то, что у нас здесь: ревут от рождения и до самой смерти… А ты сказала ему, каких он бед натворил?
Мара. Кому?
Живота. Пепику.
Мара. Господи, Живота, да он же ребенок!
Живота. Да, ребенок, но знать должен. Сказать ему нужно, пусть знает… Послушай-ка, Пепик, сыночек, слушай, что я тебе скажу… (Увлекается и говорит самым серьезным тоном, как будто его действительно кто-нибудь слушает.) Все запомни, а не так, чтобы в одно ухо влетело, в другое вылетело! Ну, ладно, ты родился, это твое личное дело, в это никто не имеет права вмешиваться. Но и ты не имеешь права вмешиваться в личные дела других. А ты, братец, едва на свет белый появился, так врезался в мои планы и расчеты, так их запутал, что только с божьей помощью я могу все это распутать. Вот и пример тебе приведу, чтобы не быть голословным. Посмотри, к примеру, ну, какой у тебя животишко – в него не войдет и полкилограмма черешни, а ты, не моргнув, проглотил у меня четыреста семьдесят километров трансбалканской железной дороги, четыре виадука, семь тоннелей! А ты знаешь, что это значит! Слышал ты что-нибудь про трансбалканскую железную дорогу? Нет, конечно. Знаешь ли хоть, что это? Трансбалканская железная дорога, трансатлантические сообщения, Трансильвания (к Благое)… что там еще есть? Благое. Трансвааль.
Живота. Да, Трансвааль!.. Вот что ты наделал.
Благое (Пепику). Ферштейст ду?
Живота (к Благое). Ферштеет или не ферштеет, мне все равно, только пусть слушает, что я ему говорю. (Пепику.) Вот, сынок, я понимаю, ты подрастешь; ну, скажем, не окончишь школу, станешь, скажем, негодяем и начнешь подделывать векселя, чеки, расписки и тому подобное. Это, понятно, когда подрастешь, но ты, сынок, взял, да и родился как фальсификат!.. А красиво ли это, скажи-ка ты мне, ну, красиво ли это? Ты вообще не ребенок, ты фальсификат! Но ведь, если с таких пор начинаешь фальсифицировать, чем же ты кончишь? Вот я и спрашиваю, любезный мой, зачем же ты как раз мое имя выбрал, чтобы подписать его под своим векселем?! Эх, Пепик, не могу я тебя пожалеть, прости, но я не могу пожалеть тебя! Наследство? Подождать придется!
Мара. Господи, Живота, ты говоришь так, будто ребенок может тебя понять.
Живота. Я ему все скажу, да и мне от этого все как-то полегче станет.
Мара. Ты это его отцу скажи.
Живота. Слушай… а этот Пепик один приехал?
Мара. И она здесь.
Живота. Клара?
Мара. Да.
Живота. Ну, и что она говорит?
Мара. Ничего не говорит, взволнована, не может никак успокоиться и только плачет. Она там, с ней Славка и Милорад, утешают ее.
Живота. Ты скажи Милораду, пусть не очень-то утешает, слышишь? Он ей не муж!
Мара. Э, да он знает девушек.
Живота. Знает, конечно, знает, но пусть не забывает… А Велимир здесь?
Мара. Нет. Я послала сказать ему. Знаешь, она хочет поцеловать тебе руку.
Живота. Зачем она будет мне руку целовать?
Мара. Как хочешь. Но ты все-таки не можешь отказать ей. Позвать ее?
Живота. Ох, я уж и не знаю! Благое, что ты скажешь?
Благое. Да оно… руку дать можно, только так, холодно, а то ты, как увидел Пепика, сразу расплакался.
Живота. Заплакал я с горя… Ты иди, Мара, я приду сейчас, у меня тут кое-какие дела с Благое.
Мара. Ладно. (Пепику). Пойдем, Пе… ох, накажи меня господь, не могу никак и имя-то выговорить. Пойдем, сынок! (Уходят с Пепиком.)
X
Живота, Благое.
Живота. Эх, Благое, не знаю, за что и приняться. Надо решить, что делать. Ну, говори, ты ведь сидел в профессорском кресле, так дай мне какой-нибудь профессорский совет!
Благое. Но, Живота, подумай как следует и увидишь, что иначе нельзя. Мы уличим ее в измене и – бракоразводное дело!
Живота. А без измены нельзя начать бракоразводный процесс?
Благое. Можно! Можно, если ты признаешь, почему…
Живота. Опять ты за свое. Хоть разок обойдись без этого и скажи что-нибудь другое, если знаешь.
Благое. Что другое? Например, скажем, несходство характеров…
Живота. А, Милорад и характер…
Благое. Вот и я то же самое говорю. Самое лучшее измена.
Живота. А как ты думаешь устроить это дело?
Благое. Так, как тебе говорил… Они встретятся с Велимиром. Они муж и жена, молодые люди, не видались больше года, бросятся друг другу в объятия. Ну, тут двух свидетелей – и кончено дело.
Живота. Хорошо, а где же свидетели? Ведь ты говорил, что нашел свидетелей?
Благое (смотрит на часы). Я сказал им, чтобы были точно в одиннадцать. Подожди, увидим! (Звонит).
XI
Марица, Сойка, Сима, те же.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20