Археолог так живо представил все это себе, что передернул плечами.
Тень переместилась. Археологу пришлось пересесть, чтобы спастись от палящих лучей.
Несколько раз он возвращался в зал, граничивший с камерой колодца Лотоса, — ни звука.
Мучительно хотелось есть. Детрие, как истый француз, был гурманом. Он рассчитывал вкусно пообедать со своим гостом и никак не ожидал его новой эксцентричной выходки — лишить себя, да и его, обеда из-за решения древней задачи!
Они должны были поехать во французский ресторан мадам Шпко. Турки особенно любили посещать его из-за пленительной полноты (в их вкусе) хозяйки. Она, верно, уже заждалась, исхлопоталась. Вчера она согласовывала с Детрио замысловатое меню, которое должно было перенести друзей на бульвар Сен-Мишель идп на Монмартр. Креветки, нежнейшие креветки, доставленные в живом виде из Нормандии, устрицы. И белое вино к ним. Спаржа под соусом из шампиньонов. Буайбссс — несравненный рыбный суп. Бараньи котлеты с луком и картофель по-савойски или бургундские бобы. И вина! Топкие французские вина, для каждого блюда свои: белые или красные. Наконец, сыры. Целый арсенал сыров, радующих сердце француза! Это на тот случай, если господа не наелись и хотят закрепить ощущение сытости в желудке.
И, наконец, кофе и сигары во время задушевного послеобеденного разговора.
Ждать уже не было сил. Детрие решил любым способом вызволить друга из заточения и решительно направился к каземату. Однако насилия не понадобилось. Еще не войдя в зал Стены, он услышал стук. Из окошечка выпал камень и лежал теперь перед ним на полу. Он нагнулся, чтобы поднять его.
О боже! На нем медным зубилом были нацарапаны (кощунственно нацарапаны на бесценной реликвии!) какието цифры…
Детрие, возмущенный до глубины Души, поднял камень и прочитал!
«d=1,231 меры!»
В «замурованном» проеме стоял сияющий граф де Лейе. Его узкое бледное лицо, казалось, помолодело.
Археолог с упреком протянул ему камень:
— Ты исцарапал реликвию!
— Иначе мы не смогли бы обедать, — обескураживающе заявил математик и улыбнулся совсем по-мальчишески.
— Но я не могу проверить, — развел руками Детрие.
— Боюсь, что ты, археолог, не больше древних жрецов разбираешься в аналитической геометрии. Но все же смотри (рис.
pic-01.gif). Обозначим длину мокрой части короткой тростинки через «J», Теперь представим, что тростинка скользит одним концом по вертикали, а другой по горизонтали (по дну колодца). Из высшей математики известно, что точка на расстоянии d будет описывать эллипс. Я записал уравнение этого эллипса. Вот оно:
Form-01.gif
— Теперь все очень присто, — продолжал граф де Лейе. — Нужно решить это уравнение для Y=1 и Х=r^2-1 — величина проекции мокрого отрезка длинной тростинки. Получаем уравнение. Правда, четвертой степени, к сожалению:
5r^4-20r^3-20r^2-16r-16=0 Как тебе нравится? Красивое уравнение? Если узнаем величину, то легко получить и диаметр из зависимости.
Form-02.gif Детрие почесал затылок, рассматривая чертеж на пыльном полу и написанные формулы:
— И такие уравнения решали древнеегипетские жрецы?
— Ничего не могу сказать. Совершенная загадка! Нам, математикам двадцатого века, решить такие уравнения под силу только потому, что, к нашему счастью, формулы для корней такого уравнения были получены в XVI веке итальянским математиком Феррари, учеником Кордано.
— И ты решил?
— Конечно! Считай меня отныне жрецом бога Ра. Диаметр колодца равен = 1,231 метра, то есть меры. Мы не знаем, какая она была! Дай мне найденные здесь ободы, и я скажу тебе, какова была эта мера, скорее всего царский локоть древних египтян.
— Увы, я уже признался тебе, что ободы не сохранились, так же как и тростинки. Именно поэтому ты не сможешь стать жрецом Ра.
— Как так? — возмутился граф де Лeйe.
— В надписи сказано, что жрецом станет тот, кто, решив задачу и сообщив ее ответ, выйдет из камеры с тростинками. А тростинок у тебя нет. Какой же ты жрец.
И оба француза расхохотались.
Проводник уступил свою лошадь археологу, и учение поехала к ресторану мадам Шико.
— Дорого бы я дал за то, чтобы узнать, — сказал математик, — как они умудрялись три с половиной тысячи лет назад решать уравнения четвертой степени?
— А может быть, у них был какой-то другой способ? — усомнился археолог.
— Ты шутишь! — рассмеялся граф де Лейле, — Это невозможно! — и он пришпорил коня.
Глава третья. ИЗБРАННИК ПРЕКРАСНЕЙШЕЙ
Когда жрецы с бритыми головами без париков ввели черноволосого юношу в зал Стены, его охватила дрожь.
На гранитной плите грозной преградой перед ним вставала надпись.
Он познавал жуткий смысл иероглифов, и колени его подгибались. Если бы Прекраснейшая знала, на что он обречен! Своей божественной властью она спасла бы его, отвратила бы от пего неизбежную гибель, уготованную бессовестными жрецами, так обманувшими ее!..
«Сквозь стену колодца Лотоса прошли многие, но немногие стали жрецами бога Ра. Думай. Цени, свою жизнь. Так советуют тебе жрецы Ра».
Совет жрецов! Совет нечестивости! Удар копьем в сшшу, а не совет!
Если бы знала Прекраснейшая о существовании зала Стеньг, о колодце Лотоса, об этой надписи и неизбежной теперь судьСе ее юного друга, которого через три тысячи ударов сердца заживо замуруют в каменном колодце Смерти!
Юноша туно смотрел, как жрецы вынимали из стены тяжелые камни, чтобы потом, когда он «пройдет сквозь стену», водворить пх на место, отрезав его от всего мира, оставив без еды и питья в каменном мешке его, живого, сильного, ловкого, которого любила сама Прекраснейшая, подняв его из пыли, когда он целовал следы ее ног!
Могла ли подумать живая богипя, что жрецы Амопа-Ра предадут ее? нe они ли по воле оо отца, Тутмоса I, после кончины се супруга и брата Тутмоса II возложили на голову Прекраснейшей бело-красные короны страны Кемпт? Не они ли присвоили ей мужское имя «Видящего истину Солнца» — «Маат-ка-Ра», которое не смел произнести вслух ни один смертный? И не они ли отвергли притязания на престол юного мужа ее дочери, которая при жизни матери не могла наследовать фараонову власть и передавать ее супругу? И не жрецы ли Амона-Ра объявили святотатством богослужение жрецов Тота-Носатого, провозгласивших самозванца фараоном Тугмосом III?
И вот теперь…
Ужель жрецы Амона-Ра устрашились женской любви Божестнной к низкорожденному, поднятому его из праха, в котором надлежало лежать, распластавшись на земле, каждому неджесу или роме, свободному или коренному жителю страны Та-Кем?
О чем можно передумать за три тысячи ударов сердца? Какие картины короткой своей жизни снова увидеть?
Дом родителей, простых нечиновных роме на берегу царицы рек Хапи. Ночи на плоской кровле с любимой звездой Сотис на черном небе, по которой жрецы предсказывают наводнение. Пыль окраин Белой Стены (Мемфиса), где только улицы перед дворцами и храмами были залиты вавилонской смолой, чтобы глушила студ копыт и шум колес. Тайная дружба с детьми домашних рабов, в рабы в каменоломнях, измученные, безучастно-терпеливые к побоям и окрикам надсмотрщиков. Детские игры с щенком гиены в каменоломне предков, из которой уже взяли весь ценный камень.
Уединение в заброшенном каменном карьере, где он, еще мальчишка, пробовал высечь голову прекрасной женщины. Она жила в его незрелой мечте. И когда уже юным атлетом, способным перегнать быстрейшего из эфиопских скороходов, что бегут впереди колесницы властителя, побороть сильнейшего из его стражей или соперничать с ваятелем любого храма, он увидел ее, Прекраснейшую, узнав в ней свою Мечту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61