Потом потянулись более пустынные места, и, хотя мы прибыли не для восхождений, нам пришлось немало полазать по скалам. На севере высились большие вершины западно-центрального Непала: Аннапурна, Дхаулагири, Манаслу и сотни других. Это был первый и единственный раз, когда я их видел все сразу.
Тильман изучал географию страны, его друзья — растения и минералы. Занимаясь этими исследованиями, мы передвигались вверх и вниз, туда и сюда целых три месяца. Порой забирались в чащу джунглей, порой оказывались высоко в горах, карабкаясь через ледники и заснеженные перевалы, и большей частью ходили по местам, где никогда ещё не бывал человек. На одном из ледников я был ослеплён снегом — единственный раз за всю мою жизнь. Каким-то образом я потерял свои тёмные очки и, проходя по льду, ощутил резь в глазах. Я тёр их, мыл, пытался идти зажмурившись, причём остальные всячески старались мне помочь — все бесполезно. Резь непрерывно усиливалась, пока не стала почти невыносимой. Словно кто-то колол мне глаза пиками, длинными блестящими пиками — они слепили меня, впивались в глазное яблоко и поворачивались там так, что казалось, глаза сейчас выскочат из орбит. Так продолжалось, пока мы не миновали ледник, и даже ещё некоторое время спустя. К счастью, снежная слепота проходит быстро, без тяжёлых последствий, но с тех пор я неизменно ношу с собой в экспедициях запасные очки.
В джунглях тоже не обошлось без приключений. Нам не раз случалось заблудиться, чаще всего не очень сильно, так что бояться было нечего, но бывало и так, что я начинал опасаться, выберемся ли мы когда-либо вообще. Запомнился особенно один случай, когда Тильман, шерпа Дава Намгиа и я сам отбились от остальных и потом целый день были заняты их поисками. Под вечер мы запутались так, как ещё ни разу не приходилось. Мы не могли найти ни своих спутников, ни деревни, ни тропы; похоже было, что придётся провести ночь без пищи и без крыши над головой. Вдруг впереди послышался шум, и мы увидели представителя местного племени, которое в Непале называется лимбу. Мы с Дава Намгиа заговорили с ним и дали пять рупий, чтобы он довёл нас до деревни. Непалец уже было согласился, но тут нас догнал Тильман. Я уже говорил, что Тильман в экспедициях отращивал бороду и ходил такой косматый, что мы называли его Балу, медведь. У него были такие густые брови, что в горах на них собирался иней, и они напоминали заснеженные карнизы! Правда, в джунглях снега не было, но и здесь Тильман выглядел достаточно устрашающе — длинные волосы и борода, да ещё из ворота на груди торчали волосы. Подобно многим жителям Азии, лимбу почти лишены волос на лице и на теле. Наш проводник, конечно, никогда не видал ничего подобного. Не успели мы опомниться, как он издал дикий вопль и исчез, унося с собой наши пять рупий, а мы остались ни с чем.
Стемнело, мы сели под деревом, решив переночевать здесь. Откуда-то неподалёку доносилось журчанье ручейка, и мне захотелось напиться. Однако Тильман остановил меня: он боялся, что это водопой диких животных. Непальские леса полны зверья, особенно опасны тигры и медведи, а ручей — самое подходящее место, где их можно встретить ночью. Я послушно остался под деревом, промокший насквозь и тем не менее изнывающий от жажды; а утром, подойдя к ручью, мы убедились, что Тильман был прав — на иле виднелось множество звериных следов.
В конце концов мы отыскали своих товарищей и продолжали путь. Однако нам ещё не раз случалось заблудиться. Мы прокладывали себе дорогу сквозь тропические лианы нашими кукри, вырубали ступени на ледяных склонах; Тильман делал все новые пометки на картах, а наши ноши становились все тяжелее от коллекций. Иногда мы заходили в деревни, и каждый раз вид Тильмана производил переполох среди местных жителей. Лимбу либо убегали в лес, либо, одолеваемые любопытством, толпились вокруг нас, показывали на него пальцами и смеялись. Часто, когда нам нужно было достать в деревне продовольствие или питьевую воду, мы, шерпы, шли вперёд, а англичане, особенно же Тильман, оставались в укрытии, пока мы не закончим переговоры.
Впрочем, серьёзных осложнений с населением у нас не было. Не было и столкновений с дикими животными. Единственными нашими настоящими врагами оказались пиявки; обитающие здесь в Западном Непале разновидности превосходили по своей кровожадности все, что я знал до тех пор. В тёплых низинах они таились повсюду: в грязи под ногами, в траве, на которую мы садились, на листьях деревьев, откуда валились нам на головы. Пиявки не ядовиты, укус их безболезнен. Но именно поэтому вы их совершенно не чувствуете и не подозреваете об их присутствии, пока не начнёте осматривать тело или не разденетесь — вот они, присосались, большие, отвратительные, раздувшиеся от вашей крови. Излюбленное место пиявок ноги, причём первоначально паразиты настолько малы, что могут пробраться сквозь носки, сквозь дырочки для шнурков обуви. Лучший способ предохраниться — натереть кожу солью, которую они очень не любят. Ещё помогает смочить носки керосином. Правда, тогда неизвестно, что хуже — запах керосина или пиявки. Присосавшись, они сидят так крепко, что рукой не снимешь; приходится прижигать их или соскребать ножом. К счастью, в Непале было достаточно кукри, и к концу нашего путешествия я настолько набил себе руку в обращении с ними, что без труда мог бы занять место цирюльника.
Многое узнал я о жизни в джунглях и о стране, в которой родился… Тибет — Кулу — Кашмир — Непал, — я перебирал в памяти, возвращаясь обратно в Дарджилинг. «Немало пришлось мне повидать за это время», — говорил я себе. И думал: куда приведёт меня следующий маршрут?
Он привёл меня в Гархвал. Снова на Бандар Пунч, Дун Скул-ropy, вместе со старым другом мистером Гибсоном.
Мы списались с ним в течение зимы, и весной 1950 года я опять двинулся по столь знакомому теперь пути. К нам присоединились три альпиниста, которым предстояло впервые увидеть Бандар Пунч: начальник инженерных войск индийской армии генерал-майор Уильямс, сержант Рой Гринвуд и Гурдиал Сингх, молодой индиец, преподаватель Дун Скул. После нашей экспедиции в 1946 году с мистером Гибсоном было сделано ещё пять попыток взять вершину. Однако никому не удалось штурмовать Бандар Пунч. «Может быть, в этом году удастся», — сказал мне с улыбкой Гибсон. Я надеялся не менее горячо, чем он. Я знал эту гору лучше, чем другие, исключая Эверест, и считал, что пора уже схватить обезьяну за хвост.
Мои последние две экспедиции — в Тибет и Непал — не были связаны с настоящим восхождениями. Теперь я радовался, что снова делаю работу, которую люблю больше всего. Мы поднимались все выше по горам и долинам Гархвала, вдоль бурных рек, через высокие перевалы, пока не очутились у подножья горы — здесь я стоял четыре года и тринадцать лет назад. Мы разбили базовый лагерь, затем верхние лагеря, идя тем же путём, что в 1946 году. Но, как это часто случается со снеговыми вершинами, местность заметно изменилась. Гребень между лагерями I и II оказался значительно более сложным препятствием: он стал уже, появились многочисленные карнизы, требующие большой осторожности. Зато погода на этот раз была лучше, а поскольку именно это обстоятельство играет решающую роль в Гималаях, мы смогли добиться серьёзного успеха и разбили лагерь III на высоте около 5500 метров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
Тильман изучал географию страны, его друзья — растения и минералы. Занимаясь этими исследованиями, мы передвигались вверх и вниз, туда и сюда целых три месяца. Порой забирались в чащу джунглей, порой оказывались высоко в горах, карабкаясь через ледники и заснеженные перевалы, и большей частью ходили по местам, где никогда ещё не бывал человек. На одном из ледников я был ослеплён снегом — единственный раз за всю мою жизнь. Каким-то образом я потерял свои тёмные очки и, проходя по льду, ощутил резь в глазах. Я тёр их, мыл, пытался идти зажмурившись, причём остальные всячески старались мне помочь — все бесполезно. Резь непрерывно усиливалась, пока не стала почти невыносимой. Словно кто-то колол мне глаза пиками, длинными блестящими пиками — они слепили меня, впивались в глазное яблоко и поворачивались там так, что казалось, глаза сейчас выскочат из орбит. Так продолжалось, пока мы не миновали ледник, и даже ещё некоторое время спустя. К счастью, снежная слепота проходит быстро, без тяжёлых последствий, но с тех пор я неизменно ношу с собой в экспедициях запасные очки.
В джунглях тоже не обошлось без приключений. Нам не раз случалось заблудиться, чаще всего не очень сильно, так что бояться было нечего, но бывало и так, что я начинал опасаться, выберемся ли мы когда-либо вообще. Запомнился особенно один случай, когда Тильман, шерпа Дава Намгиа и я сам отбились от остальных и потом целый день были заняты их поисками. Под вечер мы запутались так, как ещё ни разу не приходилось. Мы не могли найти ни своих спутников, ни деревни, ни тропы; похоже было, что придётся провести ночь без пищи и без крыши над головой. Вдруг впереди послышался шум, и мы увидели представителя местного племени, которое в Непале называется лимбу. Мы с Дава Намгиа заговорили с ним и дали пять рупий, чтобы он довёл нас до деревни. Непалец уже было согласился, но тут нас догнал Тильман. Я уже говорил, что Тильман в экспедициях отращивал бороду и ходил такой косматый, что мы называли его Балу, медведь. У него были такие густые брови, что в горах на них собирался иней, и они напоминали заснеженные карнизы! Правда, в джунглях снега не было, но и здесь Тильман выглядел достаточно устрашающе — длинные волосы и борода, да ещё из ворота на груди торчали волосы. Подобно многим жителям Азии, лимбу почти лишены волос на лице и на теле. Наш проводник, конечно, никогда не видал ничего подобного. Не успели мы опомниться, как он издал дикий вопль и исчез, унося с собой наши пять рупий, а мы остались ни с чем.
Стемнело, мы сели под деревом, решив переночевать здесь. Откуда-то неподалёку доносилось журчанье ручейка, и мне захотелось напиться. Однако Тильман остановил меня: он боялся, что это водопой диких животных. Непальские леса полны зверья, особенно опасны тигры и медведи, а ручей — самое подходящее место, где их можно встретить ночью. Я послушно остался под деревом, промокший насквозь и тем не менее изнывающий от жажды; а утром, подойдя к ручью, мы убедились, что Тильман был прав — на иле виднелось множество звериных следов.
В конце концов мы отыскали своих товарищей и продолжали путь. Однако нам ещё не раз случалось заблудиться. Мы прокладывали себе дорогу сквозь тропические лианы нашими кукри, вырубали ступени на ледяных склонах; Тильман делал все новые пометки на картах, а наши ноши становились все тяжелее от коллекций. Иногда мы заходили в деревни, и каждый раз вид Тильмана производил переполох среди местных жителей. Лимбу либо убегали в лес, либо, одолеваемые любопытством, толпились вокруг нас, показывали на него пальцами и смеялись. Часто, когда нам нужно было достать в деревне продовольствие или питьевую воду, мы, шерпы, шли вперёд, а англичане, особенно же Тильман, оставались в укрытии, пока мы не закончим переговоры.
Впрочем, серьёзных осложнений с населением у нас не было. Не было и столкновений с дикими животными. Единственными нашими настоящими врагами оказались пиявки; обитающие здесь в Западном Непале разновидности превосходили по своей кровожадности все, что я знал до тех пор. В тёплых низинах они таились повсюду: в грязи под ногами, в траве, на которую мы садились, на листьях деревьев, откуда валились нам на головы. Пиявки не ядовиты, укус их безболезнен. Но именно поэтому вы их совершенно не чувствуете и не подозреваете об их присутствии, пока не начнёте осматривать тело или не разденетесь — вот они, присосались, большие, отвратительные, раздувшиеся от вашей крови. Излюбленное место пиявок ноги, причём первоначально паразиты настолько малы, что могут пробраться сквозь носки, сквозь дырочки для шнурков обуви. Лучший способ предохраниться — натереть кожу солью, которую они очень не любят. Ещё помогает смочить носки керосином. Правда, тогда неизвестно, что хуже — запах керосина или пиявки. Присосавшись, они сидят так крепко, что рукой не снимешь; приходится прижигать их или соскребать ножом. К счастью, в Непале было достаточно кукри, и к концу нашего путешествия я настолько набил себе руку в обращении с ними, что без труда мог бы занять место цирюльника.
Многое узнал я о жизни в джунглях и о стране, в которой родился… Тибет — Кулу — Кашмир — Непал, — я перебирал в памяти, возвращаясь обратно в Дарджилинг. «Немало пришлось мне повидать за это время», — говорил я себе. И думал: куда приведёт меня следующий маршрут?
Он привёл меня в Гархвал. Снова на Бандар Пунч, Дун Скул-ropy, вместе со старым другом мистером Гибсоном.
Мы списались с ним в течение зимы, и весной 1950 года я опять двинулся по столь знакомому теперь пути. К нам присоединились три альпиниста, которым предстояло впервые увидеть Бандар Пунч: начальник инженерных войск индийской армии генерал-майор Уильямс, сержант Рой Гринвуд и Гурдиал Сингх, молодой индиец, преподаватель Дун Скул. После нашей экспедиции в 1946 году с мистером Гибсоном было сделано ещё пять попыток взять вершину. Однако никому не удалось штурмовать Бандар Пунч. «Может быть, в этом году удастся», — сказал мне с улыбкой Гибсон. Я надеялся не менее горячо, чем он. Я знал эту гору лучше, чем другие, исключая Эверест, и считал, что пора уже схватить обезьяну за хвост.
Мои последние две экспедиции — в Тибет и Непал — не были связаны с настоящим восхождениями. Теперь я радовался, что снова делаю работу, которую люблю больше всего. Мы поднимались все выше по горам и долинам Гархвала, вдоль бурных рек, через высокие перевалы, пока не очутились у подножья горы — здесь я стоял четыре года и тринадцать лет назад. Мы разбили базовый лагерь, затем верхние лагеря, идя тем же путём, что в 1946 году. Но, как это часто случается со снеговыми вершинами, местность заметно изменилась. Гребень между лагерями I и II оказался значительно более сложным препятствием: он стал уже, появились многочисленные карнизы, требующие большой осторожности. Зато погода на этот раз была лучше, а поскольку именно это обстоятельство играет решающую роль в Гималаях, мы смогли добиться серьёзного успеха и разбили лагерь III на высоте около 5500 метров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66