"Будь осторожна, мама, они едят женщин!
Во всех фильмах они охотятся на женщин, ловят их и сжирают! О, пожалуйста,
о, пожалуйста, о, пожалуйста..."
Но родители ушли.
Итак, Тед Трентон, четырех лет от роду, лежал в своей постели,
испуганно вглядываясь в темноту. Он натянул одеяло до подбородка, прижимая
к груди игрушечного мишку. Его взгляд блуждал по стенам, и ему мерещились
всякие надписи и тени. Наверное, он этой ночью больше не сможет заснуть.
Но мало-помалу его мышцы расслабились... Мысли куда-то уплывали...
А потом новый, странный звук, гораздо более отчетливый, чем свист
ветра, вновь разбудил его.
Дверь в туалет скрипнула.
Этот тихий, противный скрип, такой высокий, что его, наверное, могут
слышать только собаки да внезапно проснувшиеся среди ночи маленькие
мальчики. Дверь в туалет приоткрывалась, как будто пасть смерти - дюйм за
дюймом, фут за футом.
Там, в темноте, скрывалось чудовище. Оно было там же, где и раньше.
Оно хихикало, и его голова тряслась над сутулыми плечами, и его глаза
сверкали во мраке сумасшедшим, неестественным блеском. "Они ушли, Тед, -
прошептало чудовище. - В конце концов они всегда так поступают. А я после
их ухода могу и вернуться. Мне даже нравится возвращаться. И ты мне
нравишься, Тед. Теперь я буду возвращаться каждую ночь, и с каждым разом
буду подбираться все ближе... и ближе... пока однажды ты не успеешь и
вскрикнуть, как рядом с тобой окажется что-то, и это буду я, и я схвачу
тебя, а потом съем тебя, и ты будешь во мне".
Весь дрожа, Тед смотрел на чудовище, выглядывающее из туалета. В нем
было что-то... что-то почти знакомое. Что-то, что он знал. И это
почти-знание было хуже всего. Потому что...
"Потому что я сошел с ума, Тед. Я здесь. Я всегда был здесь. Меня
звали раньше Фрэнк Додд, и я убивал женщин и, возможно, поедал их. Я
всегда был здесь, и я прислушивался, приложив ухо к земле; я - чудовище,
Тед, старое чудовище, и скоро ты будешь мой, Тед. Чувствуешь, как я
подбираюсь ближе... ближе..."
Существо в туалете говорило с ним свистящим шепотом, а, может, его
голос был голосом ветра. Так или иначе, это не имеет значения. Мальчик
вслушивался в слова, дрожа от ужаса, почти на грани обморока; он
вглядывался в темное гримасничающее лицо, которое ему почти знакомо. Нет,
он не сможет заснуть этой ночью; наверное, он никогда больше не сможет
заснуть.
И все же он был всего лишь маленьким мальчиком и поэтому ближе к
рассвету задремал вновь. Ему снились ужасные чудовища с огромными белыми
зубами, и они преследовали его.
Ветер не прекращался. Взошла бледная весенняя луна. Где-то далеко
залаяла собака - и все стихло.
А из туалета Теда все смотрели чьи-то горящие глаза.
- Ты переложил одеяла на старое место? - спросила утром своего
супруга Донна. Она стояла у плиты, поджаривая ветчину. В соседней комнате
Тед смотрел по телевизору "Новое зоологическое ревю" и жевал вафли. В доме
Трентонов все любили вафли.
- А? - переспросил Вик. Он углубился в изучение спортивных новостей.
- Одеяла. В туалете Теда. Они снова оказались там. Стул стоял на
прежнем месте, а дверь была приоткрыта. - Она сняла ломтик ветчины со
сковородки и положила на тарелку. - Это ты сложил их на стуле, Вик?
- Не я, - ответил Вик, переворачивая страницу. - Ветчина отлично
пахнет.
- Забавно. Наверное, он переложил одеяла.
Вик отложил газету в сторону и посмотрел на жену:
- О чем ты говоришь, Донна?
- Ну, помнишь, ночью Теду приснился плохой сон...
- Я не склеротик. Я испугался не меньше тебя. Мне показалось, что
мальчик умирает. Что у него конвульсии или что-то в этом роде.
Она кивнула:
- Ему показалось, что одеяла - это что-то...
- Привидение, - с улыбкой закончил ее мысль Вик.
- Да, наверное. И ты дал ему в постель мишку и переложил эти одеяла.
Но утром, когда я застилала постель, они лежали на прежнем месте, - Донна
рассмеялась. - Увидев их, я на мгновение подумала...
- Теперь я точно знаю, из-за чего это все произошло, - Вик снова взял
в руки газету и заговорщически подмигнул жене. - Это три гамбургера, моя
птичка.
Позже, когда Вик уехал на работу, Донна спросила Теда, зачем он
переложил на место одеяла, если те так напугали его.
Тед смотрел на нее со странным старушечьим выражением на лице. Перед
ним лежала раскрытая книжка "Звездные войны". Он как раз раскрашивал
картинку, на которой был изображен межзвездный корабль.
- Я не делал этого, - сказал он.
- Но, Тед, если ты не делал и я не делала, и папа не делал...
- Это сделало чудовище, - убежденно сказал Тед. - Чудовище из моего
туалета.
И он вновь вернулся к картинке.
Обеспокоенная и немного испуганная, мать смотрела на сына. Он был
милым, немного впечатлительным мальчиком. То, что она услышала, не слишком
обрадовало ее. Нужно будет вечером рассказать об этом Вику. Нужно будет
серьезно поговорить с Виком о случившемся.
- Тед, вспомни, что говорил твой отец, - пыталась она втолковать
очередную прописную истину. - Таких вещей, как чудовища, на свете нет.
- Днем, конечно, нет, - рассудительно заметил он и улыбнулся ей так
открыто и искренне, что все ее страхи вмиг улетучились. Она погладила
мальчика по голове и поцеловала его в щеку.
Донна собиралась поговорить с Виком, но пришел Стив Кемп, а Тед
отправился в детский сад и она обо всем забыла, а следующей ночью Тед
снова кричал, что в его туалете чудовище, чудовище!
Дверь в туалет опять оказалась распахнута, а одеяла лежали на стуле.
На этот раз Вик все-таки отнес их на чердак и там запер.
- Видишь, Теодор, - сказал он, целуя сына, - я унес их, и теперь они
не смогут напугать тебя. Спи, и пусть тебе приснятся веселые сны.
Но Тед долго не мог заснуть, и опять дверь туалета приоткрылась, как
беззубый рот в темноте, и оттуда выглянуло что-то ужасное, с острыми
зубами и запахом крови изо рта.
"Привет, Тед", - прошептало оно сдавленным голосом, и в окно Теда,
подобно белому тусклому взгляду покойника, заглянула луна.
Самой старой жительницей Кастл-Рока в тот год оказалась Элен Чалмерс,
известная всем как тетя Эвви, "эта старая сука". Единственное, что "старая
сука" могла делать хорошо, - это предсказывать погоду. Свое прозвище она
заработала благодаря стараниям Джорджа Мера, известного местного
пьянчужки.
Общественное мнение с прозвищем согласилось.
Тетя Эвви была сейчас дряхлой девяностотрехлетней старухой, но была
она отнюдь не глупа.
И она хорошо предсказывала погоду. Бытовало мнение, что она ни разу
не ошибалась насчет трех вещей: когда разразится первая гроза, хорошо ли
уродит ежевика и какая завтра будет погода.
Как-то в начале июня, сидя на веранде собственного дома с Джорджем
Мером - своим давним другом-недругом, и с наслаждением куря папиросу, она
сообщила вдруг, что в этом году будет самое жаркое лето за последние
тридцать лет. "Жаркое от начала до конца, - уточнила она, - и очень жаркое
в середине".
- И что? - спросил Джордж.
- Что?
- Я спросил: "И что?"
Лучшего способа рассердить тетю Эвви и придумать было невозможно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Во всех фильмах они охотятся на женщин, ловят их и сжирают! О, пожалуйста,
о, пожалуйста, о, пожалуйста..."
Но родители ушли.
Итак, Тед Трентон, четырех лет от роду, лежал в своей постели,
испуганно вглядываясь в темноту. Он натянул одеяло до подбородка, прижимая
к груди игрушечного мишку. Его взгляд блуждал по стенам, и ему мерещились
всякие надписи и тени. Наверное, он этой ночью больше не сможет заснуть.
Но мало-помалу его мышцы расслабились... Мысли куда-то уплывали...
А потом новый, странный звук, гораздо более отчетливый, чем свист
ветра, вновь разбудил его.
Дверь в туалет скрипнула.
Этот тихий, противный скрип, такой высокий, что его, наверное, могут
слышать только собаки да внезапно проснувшиеся среди ночи маленькие
мальчики. Дверь в туалет приоткрывалась, как будто пасть смерти - дюйм за
дюймом, фут за футом.
Там, в темноте, скрывалось чудовище. Оно было там же, где и раньше.
Оно хихикало, и его голова тряслась над сутулыми плечами, и его глаза
сверкали во мраке сумасшедшим, неестественным блеском. "Они ушли, Тед, -
прошептало чудовище. - В конце концов они всегда так поступают. А я после
их ухода могу и вернуться. Мне даже нравится возвращаться. И ты мне
нравишься, Тед. Теперь я буду возвращаться каждую ночь, и с каждым разом
буду подбираться все ближе... и ближе... пока однажды ты не успеешь и
вскрикнуть, как рядом с тобой окажется что-то, и это буду я, и я схвачу
тебя, а потом съем тебя, и ты будешь во мне".
Весь дрожа, Тед смотрел на чудовище, выглядывающее из туалета. В нем
было что-то... что-то почти знакомое. Что-то, что он знал. И это
почти-знание было хуже всего. Потому что...
"Потому что я сошел с ума, Тед. Я здесь. Я всегда был здесь. Меня
звали раньше Фрэнк Додд, и я убивал женщин и, возможно, поедал их. Я
всегда был здесь, и я прислушивался, приложив ухо к земле; я - чудовище,
Тед, старое чудовище, и скоро ты будешь мой, Тед. Чувствуешь, как я
подбираюсь ближе... ближе..."
Существо в туалете говорило с ним свистящим шепотом, а, может, его
голос был голосом ветра. Так или иначе, это не имеет значения. Мальчик
вслушивался в слова, дрожа от ужаса, почти на грани обморока; он
вглядывался в темное гримасничающее лицо, которое ему почти знакомо. Нет,
он не сможет заснуть этой ночью; наверное, он никогда больше не сможет
заснуть.
И все же он был всего лишь маленьким мальчиком и поэтому ближе к
рассвету задремал вновь. Ему снились ужасные чудовища с огромными белыми
зубами, и они преследовали его.
Ветер не прекращался. Взошла бледная весенняя луна. Где-то далеко
залаяла собака - и все стихло.
А из туалета Теда все смотрели чьи-то горящие глаза.
- Ты переложил одеяла на старое место? - спросила утром своего
супруга Донна. Она стояла у плиты, поджаривая ветчину. В соседней комнате
Тед смотрел по телевизору "Новое зоологическое ревю" и жевал вафли. В доме
Трентонов все любили вафли.
- А? - переспросил Вик. Он углубился в изучение спортивных новостей.
- Одеяла. В туалете Теда. Они снова оказались там. Стул стоял на
прежнем месте, а дверь была приоткрыта. - Она сняла ломтик ветчины со
сковородки и положила на тарелку. - Это ты сложил их на стуле, Вик?
- Не я, - ответил Вик, переворачивая страницу. - Ветчина отлично
пахнет.
- Забавно. Наверное, он переложил одеяла.
Вик отложил газету в сторону и посмотрел на жену:
- О чем ты говоришь, Донна?
- Ну, помнишь, ночью Теду приснился плохой сон...
- Я не склеротик. Я испугался не меньше тебя. Мне показалось, что
мальчик умирает. Что у него конвульсии или что-то в этом роде.
Она кивнула:
- Ему показалось, что одеяла - это что-то...
- Привидение, - с улыбкой закончил ее мысль Вик.
- Да, наверное. И ты дал ему в постель мишку и переложил эти одеяла.
Но утром, когда я застилала постель, они лежали на прежнем месте, - Донна
рассмеялась. - Увидев их, я на мгновение подумала...
- Теперь я точно знаю, из-за чего это все произошло, - Вик снова взял
в руки газету и заговорщически подмигнул жене. - Это три гамбургера, моя
птичка.
Позже, когда Вик уехал на работу, Донна спросила Теда, зачем он
переложил на место одеяла, если те так напугали его.
Тед смотрел на нее со странным старушечьим выражением на лице. Перед
ним лежала раскрытая книжка "Звездные войны". Он как раз раскрашивал
картинку, на которой был изображен межзвездный корабль.
- Я не делал этого, - сказал он.
- Но, Тед, если ты не делал и я не делала, и папа не делал...
- Это сделало чудовище, - убежденно сказал Тед. - Чудовище из моего
туалета.
И он вновь вернулся к картинке.
Обеспокоенная и немного испуганная, мать смотрела на сына. Он был
милым, немного впечатлительным мальчиком. То, что она услышала, не слишком
обрадовало ее. Нужно будет вечером рассказать об этом Вику. Нужно будет
серьезно поговорить с Виком о случившемся.
- Тед, вспомни, что говорил твой отец, - пыталась она втолковать
очередную прописную истину. - Таких вещей, как чудовища, на свете нет.
- Днем, конечно, нет, - рассудительно заметил он и улыбнулся ей так
открыто и искренне, что все ее страхи вмиг улетучились. Она погладила
мальчика по голове и поцеловала его в щеку.
Донна собиралась поговорить с Виком, но пришел Стив Кемп, а Тед
отправился в детский сад и она обо всем забыла, а следующей ночью Тед
снова кричал, что в его туалете чудовище, чудовище!
Дверь в туалет опять оказалась распахнута, а одеяла лежали на стуле.
На этот раз Вик все-таки отнес их на чердак и там запер.
- Видишь, Теодор, - сказал он, целуя сына, - я унес их, и теперь они
не смогут напугать тебя. Спи, и пусть тебе приснятся веселые сны.
Но Тед долго не мог заснуть, и опять дверь туалета приоткрылась, как
беззубый рот в темноте, и оттуда выглянуло что-то ужасное, с острыми
зубами и запахом крови изо рта.
"Привет, Тед", - прошептало оно сдавленным голосом, и в окно Теда,
подобно белому тусклому взгляду покойника, заглянула луна.
Самой старой жительницей Кастл-Рока в тот год оказалась Элен Чалмерс,
известная всем как тетя Эвви, "эта старая сука". Единственное, что "старая
сука" могла делать хорошо, - это предсказывать погоду. Свое прозвище она
заработала благодаря стараниям Джорджа Мера, известного местного
пьянчужки.
Общественное мнение с прозвищем согласилось.
Тетя Эвви была сейчас дряхлой девяностотрехлетней старухой, но была
она отнюдь не глупа.
И она хорошо предсказывала погоду. Бытовало мнение, что она ни разу
не ошибалась насчет трех вещей: когда разразится первая гроза, хорошо ли
уродит ежевика и какая завтра будет погода.
Как-то в начале июня, сидя на веранде собственного дома с Джорджем
Мером - своим давним другом-недругом, и с наслаждением куря папиросу, она
сообщила вдруг, что в этом году будет самое жаркое лето за последние
тридцать лет. "Жаркое от начала до конца, - уточнила она, - и очень жаркое
в середине".
- И что? - спросил Джордж.
- Что?
- Я спросил: "И что?"
Лучшего способа рассердить тетю Эвви и придумать было невозможно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34