Но на этот раз пугающий звук приближался к моей двери. И вот она отворилась. Медленно, со скрипом.
На пороге был отец. В руках он держал маму. Нос ее был разрезан, из раны текла кровь.
– Ты хочешь ее? – спросил отец. – Возьми ее, держи.
Он бросил маму на кровать ко мне. Я увидел, что она мертва, в ужасе закричал… И проснулся. С эрекцией.
Глава 27
Все молчали. Даже Сюзанн Брукс не сказала ни слова. Я почувствовал усталость. Кое-кто выглядывал за окно, но там не было ничего интересного. Ничего не изменилось за этот час. Я подумал, что история Сандры была интереснее.
Тед Джонс смотрел на меня с презрением. Правда, я полагаю, что теперь он скрывал за ним ненависть, и это слегка льстило мне. Сандра Кросс погрузилась в свои мечты. Пэт Фитцджеральд из куска валяющейся в классе бумаги для контрольных сооружал реактивный самолет.
Неожиданно Ирма Бейтц вызывающе поглядела на меня:
– Мне нужно в уборную! Я вздохнул.
– Что ж, иди.
Казалось, она мне не верит. Дон Лорди хихикнул. Ирма произнесла:
– А ты в меня выстрелишь.
– Так ты собираешься в сортир или нет?
Она нахмурилась.
– Я потерплю.
Я надул щеки. Манера, которую я перенял от папочки.
– Хорошо, можешь идти, можешь терпеть, главное, не сделай лужу посреди класса. Это было бы неуместно.
Сара Пастерн, казалось, была шокирована этими словами.
Кик будто нарочно, чтобы разозлить меня, Ирма встала и подошла к двери. Одно было приятно: теперь Тед глазел на нее, а не на меня. Ирма остановилась, взявшись за ручку, как бы раздумывая. Она обернулась:
– Ты будешь в меня стрелять?
– Ты собираешься идти в сортир или нет? – ответил я вопросом на вопрос. Я понятия не имел, буду ли стрелять. Меня слегка расстроило то, что история Сандры произвела больший эффект, чем моя, и я думал сейчас не об Ирме. У меня было странное ощущение, что вовсе не я держу в заложниках ребят, а дело обстоит как-нибудь иначе. Например, все мы держим в заложниках Теда Джонса.
Возможно, стоило выстрелить. Терять было нечего. Возможно, этот жест поможет мне избавиться от ощущения, что сейчас я проснусь. Или окажусь в другом кошмарном сне.
Ирма открыла дверь и вышла, тщательно прикрыв ее за собой. Ее шаги послышались в коридоре. Ровные спокойные шаги, не ускоряющиеся, не переходящие в бег. Я почувствовал странное облегчение. Чувство, источник которого сложно объяснить.
Шаги затихли.
Тишина. Я ждал, что кто-нибудь еще захочет в уборную. Или что сейчас Ирма выбежит из школьных дверей с безумным лицом, которое тут же попадет на первые страницы всех газет. Но ничего не происходило.
Пэт Фитцджеральд шуршал крыльями своего самолета. Судя по звуку, это действительно был реактивный самолет.
– Выбрось к чертям эту штуку, – раздраженно произнес Билли Сойер, – и что за глупость делать самолетики из казенной бумаги.
Пэт не обернулся, и он явно не собирался выбрасывать чертову штуку. Билли больше ничего не сказал.
Новые шаги, теперь они приближались к нам.
Я поднял пистолет и направил его на дверь. Тед ухмылялся. Я видел на его лице отпечаток всех этих летних развлечений, дорогих клубов, шикарных машин и девочек, а также представление о своей правоте и бесконечную самоуверенность… Неожиданно я понял, что именно такое лицо и должно быть у настоящего делового человека, у акулы бизнеса. Он напоминал мне сейчас моего отца. Что-то было в них общее. Ледяное спокойствие, отстраненность, как у олимпийских богов. Но я слишком устал, чтобы играть роль Самсона. Я не хочу и не могу больше свергать идолов. Глаза его были ясны. Это взгляд человека, знающего, чего он хочет. Взгляд человека, уверенного в своей непогрешимости, взгляд политика.
Еще пять минут назад звук шагов не испугал бы меня до такой степени. Пять минут назад я, наверное, положил бы пистолет на стол и шагнул бы навстречу неизвестности. Теперь меня волновал звук сам по себе, а также мысль о том, что это может быть Филбрек, решивший вдруг согласиться на мои условия.
Тед продолжал зловеще ухмыляться.
Кто-то подошел к двери. Класс замер. Пэт перестал шуршать своим самолетиком. Дик Кин открыл рот, и я вдруг подумал, что он похож на своего брата Флэппера, который сейчас в тюрьме города Томастона работает механиком в прачечной.
За матовым стеклом двери возникла неопределенной формы тень. Я крепче сжал пистолет. Ребята наблюдали за мной, затаив дыхание, будто они смотрят кульминационную сцену в фильме о Джеймсе Бонде.
Дверь медленно открылась, и вошла Ирма Бейтц. Она огляделась, явно недовольная таким вниманием к своей скромной персоне. Джордж Янек захихикал и сказал:
– Смотрите, кто к нам пришел.
Но никто больше не засмеялся, все продолжали рассматривать Ирму.
– Что вы на меня уставились? – недовольно произнесла она. – Все мы иногда ходим в туалет, не так ли? Она захлопнула дверь и прошла на свое место. Было почти двенадцать.
Глава 28
В двенадцать раздался звонок внутренней связи. Это был капитан Филбрек, воплощенная пунктуальность. На этот раз он почему-то не сопел и не пыхтел. Последовал моему совету изменить манеру разговаривать или просто решил не раздражать меня. Странные вещи происходят на свете, видит Бог.
– Деккер?
– Да, это я.
– Послушай, этот выстрел час назад был совершенно случайным. Тут один тип из Левистона…
– Не стоит об этом, Франк. Ты ставишь в неловкое положение меня и себя, и ты считаешь людей, которые видели, как все было на самом деле, полными идиотами. Не надо лишней суеты, лучше ничего не говори.
Пауза. Наверное, он собирается с мыслями.
– О'кей. Чего ты хочешь?
– Почти ничего. Все ребята выйдут отсюда ровно в час дня. В точности, – я взглянул на часы, – через пятьдесят семь минут. Вот и все. Я обещаю.
– А почему не сейчас?
Я оглядел класс. В воздухе висело напряженное молчание и казалось, что невидимая связь возникла между нами, будто мы заключили договор, подписанный кровью.
– Дело в том, что у нас с ребятами есть еще одно невыполненное дело. Надо все довести до конца.
– Ты о чем?
– Тебя это никак не касается, Франк. Но мы все понимаем, о чем идет речь.
И действительно, я не встретил ни одного недоуменного взгляда, все все понимали. Тем лучше, будут сэкономлены силы и время. Я чувствовал себя очень уставшим.
– Слушай внимательно, Филбрек, чтобы не возникло никаких недоразумений, сейчас я скажу тебе, как начнется последний акт нашей маленькой комедии. В течение ближайших трех минут кто-нибудь опустит в классе шторы…
– Не вижу смысла, – резко произнес Филбрек.
Я глубоко вздохнул. Что за чудак!
– Когда до тебя наконец дойдет, старина Франк, что парадом командую я? Слушай внимательно и постарайся понять: сейчас кто-нибудь из ребят, вовсе не я, подойдет к окну и опустит шторы. Можешь пристрелить его, конечно. Но тогда, я полагаю, тебе стоит сразу нацепить свой полицейский значок на задницу и распрощаться с этими двумя столь дорогими твоему сердцу предметами.
Ответа не последовало.
– Молчание – знак согласия, – произнес я, стараясь, чтобы голос мой звучал весело. На самом деле никакого веселья в эту минуту я не испытывал. – Мне все равно, чем ты будешь сейчас заниматься. Но если опять начнется реализация каких-нибудь гениальных идей по моему устранению, я открываю огонь по присутствующим. Если же ты будешь паинькой до часу дня, все будет замечательно, и все узнают, какой ты большой и храбрый полисмен, настоящий герой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
На пороге был отец. В руках он держал маму. Нос ее был разрезан, из раны текла кровь.
– Ты хочешь ее? – спросил отец. – Возьми ее, держи.
Он бросил маму на кровать ко мне. Я увидел, что она мертва, в ужасе закричал… И проснулся. С эрекцией.
Глава 27
Все молчали. Даже Сюзанн Брукс не сказала ни слова. Я почувствовал усталость. Кое-кто выглядывал за окно, но там не было ничего интересного. Ничего не изменилось за этот час. Я подумал, что история Сандры была интереснее.
Тед Джонс смотрел на меня с презрением. Правда, я полагаю, что теперь он скрывал за ним ненависть, и это слегка льстило мне. Сандра Кросс погрузилась в свои мечты. Пэт Фитцджеральд из куска валяющейся в классе бумаги для контрольных сооружал реактивный самолет.
Неожиданно Ирма Бейтц вызывающе поглядела на меня:
– Мне нужно в уборную! Я вздохнул.
– Что ж, иди.
Казалось, она мне не верит. Дон Лорди хихикнул. Ирма произнесла:
– А ты в меня выстрелишь.
– Так ты собираешься в сортир или нет?
Она нахмурилась.
– Я потерплю.
Я надул щеки. Манера, которую я перенял от папочки.
– Хорошо, можешь идти, можешь терпеть, главное, не сделай лужу посреди класса. Это было бы неуместно.
Сара Пастерн, казалось, была шокирована этими словами.
Кик будто нарочно, чтобы разозлить меня, Ирма встала и подошла к двери. Одно было приятно: теперь Тед глазел на нее, а не на меня. Ирма остановилась, взявшись за ручку, как бы раздумывая. Она обернулась:
– Ты будешь в меня стрелять?
– Ты собираешься идти в сортир или нет? – ответил я вопросом на вопрос. Я понятия не имел, буду ли стрелять. Меня слегка расстроило то, что история Сандры произвела больший эффект, чем моя, и я думал сейчас не об Ирме. У меня было странное ощущение, что вовсе не я держу в заложниках ребят, а дело обстоит как-нибудь иначе. Например, все мы держим в заложниках Теда Джонса.
Возможно, стоило выстрелить. Терять было нечего. Возможно, этот жест поможет мне избавиться от ощущения, что сейчас я проснусь. Или окажусь в другом кошмарном сне.
Ирма открыла дверь и вышла, тщательно прикрыв ее за собой. Ее шаги послышались в коридоре. Ровные спокойные шаги, не ускоряющиеся, не переходящие в бег. Я почувствовал странное облегчение. Чувство, источник которого сложно объяснить.
Шаги затихли.
Тишина. Я ждал, что кто-нибудь еще захочет в уборную. Или что сейчас Ирма выбежит из школьных дверей с безумным лицом, которое тут же попадет на первые страницы всех газет. Но ничего не происходило.
Пэт Фитцджеральд шуршал крыльями своего самолета. Судя по звуку, это действительно был реактивный самолет.
– Выбрось к чертям эту штуку, – раздраженно произнес Билли Сойер, – и что за глупость делать самолетики из казенной бумаги.
Пэт не обернулся, и он явно не собирался выбрасывать чертову штуку. Билли больше ничего не сказал.
Новые шаги, теперь они приближались к нам.
Я поднял пистолет и направил его на дверь. Тед ухмылялся. Я видел на его лице отпечаток всех этих летних развлечений, дорогих клубов, шикарных машин и девочек, а также представление о своей правоте и бесконечную самоуверенность… Неожиданно я понял, что именно такое лицо и должно быть у настоящего делового человека, у акулы бизнеса. Он напоминал мне сейчас моего отца. Что-то было в них общее. Ледяное спокойствие, отстраненность, как у олимпийских богов. Но я слишком устал, чтобы играть роль Самсона. Я не хочу и не могу больше свергать идолов. Глаза его были ясны. Это взгляд человека, знающего, чего он хочет. Взгляд человека, уверенного в своей непогрешимости, взгляд политика.
Еще пять минут назад звук шагов не испугал бы меня до такой степени. Пять минут назад я, наверное, положил бы пистолет на стол и шагнул бы навстречу неизвестности. Теперь меня волновал звук сам по себе, а также мысль о том, что это может быть Филбрек, решивший вдруг согласиться на мои условия.
Тед продолжал зловеще ухмыляться.
Кто-то подошел к двери. Класс замер. Пэт перестал шуршать своим самолетиком. Дик Кин открыл рот, и я вдруг подумал, что он похож на своего брата Флэппера, который сейчас в тюрьме города Томастона работает механиком в прачечной.
За матовым стеклом двери возникла неопределенной формы тень. Я крепче сжал пистолет. Ребята наблюдали за мной, затаив дыхание, будто они смотрят кульминационную сцену в фильме о Джеймсе Бонде.
Дверь медленно открылась, и вошла Ирма Бейтц. Она огляделась, явно недовольная таким вниманием к своей скромной персоне. Джордж Янек захихикал и сказал:
– Смотрите, кто к нам пришел.
Но никто больше не засмеялся, все продолжали рассматривать Ирму.
– Что вы на меня уставились? – недовольно произнесла она. – Все мы иногда ходим в туалет, не так ли? Она захлопнула дверь и прошла на свое место. Было почти двенадцать.
Глава 28
В двенадцать раздался звонок внутренней связи. Это был капитан Филбрек, воплощенная пунктуальность. На этот раз он почему-то не сопел и не пыхтел. Последовал моему совету изменить манеру разговаривать или просто решил не раздражать меня. Странные вещи происходят на свете, видит Бог.
– Деккер?
– Да, это я.
– Послушай, этот выстрел час назад был совершенно случайным. Тут один тип из Левистона…
– Не стоит об этом, Франк. Ты ставишь в неловкое положение меня и себя, и ты считаешь людей, которые видели, как все было на самом деле, полными идиотами. Не надо лишней суеты, лучше ничего не говори.
Пауза. Наверное, он собирается с мыслями.
– О'кей. Чего ты хочешь?
– Почти ничего. Все ребята выйдут отсюда ровно в час дня. В точности, – я взглянул на часы, – через пятьдесят семь минут. Вот и все. Я обещаю.
– А почему не сейчас?
Я оглядел класс. В воздухе висело напряженное молчание и казалось, что невидимая связь возникла между нами, будто мы заключили договор, подписанный кровью.
– Дело в том, что у нас с ребятами есть еще одно невыполненное дело. Надо все довести до конца.
– Ты о чем?
– Тебя это никак не касается, Франк. Но мы все понимаем, о чем идет речь.
И действительно, я не встретил ни одного недоуменного взгляда, все все понимали. Тем лучше, будут сэкономлены силы и время. Я чувствовал себя очень уставшим.
– Слушай внимательно, Филбрек, чтобы не возникло никаких недоразумений, сейчас я скажу тебе, как начнется последний акт нашей маленькой комедии. В течение ближайших трех минут кто-нибудь опустит в классе шторы…
– Не вижу смысла, – резко произнес Филбрек.
Я глубоко вздохнул. Что за чудак!
– Когда до тебя наконец дойдет, старина Франк, что парадом командую я? Слушай внимательно и постарайся понять: сейчас кто-нибудь из ребят, вовсе не я, подойдет к окну и опустит шторы. Можешь пристрелить его, конечно. Но тогда, я полагаю, тебе стоит сразу нацепить свой полицейский значок на задницу и распрощаться с этими двумя столь дорогими твоему сердцу предметами.
Ответа не последовало.
– Молчание – знак согласия, – произнес я, стараясь, чтобы голос мой звучал весело. На самом деле никакого веселья в эту минуту я не испытывал. – Мне все равно, чем ты будешь сейчас заниматься. Но если опять начнется реализация каких-нибудь гениальных идей по моему устранению, я открываю огонь по присутствующим. Если же ты будешь паинькой до часу дня, все будет замечательно, и все узнают, какой ты большой и храбрый полисмен, настоящий герой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36