Кто действует – проиграет, кто имеет – потеряет. Поэтому мудрец не действует – и не проигрывает, не имеет – и не теряет. Затевая дела, люди часто терпят неудачу при их завершении. Тот, кто кончает так же осмотрительно, как начал, неудачи не потерпит. Поэтому мудрец стремится к бесстрастию, не ценит редкие вещи, учится у неученых и вновь проходит путь, пройденный другими. Он следует естественности вещей и не осмеливается действовать.

Из главы 65
В древности те, кто умел следовать Пути, не просвещали народ, а оставляли его в невежестве. Когда народ много знает, им трудно управлять. Поэтому тот, кто, правя страною, мудрствует,– действует ей во вред; тот же, кто правит, не мудрствуя, – действует ей на пользу. Постигший эти две вещи будет примером для всех...

Из книги «Ле-цзы»

Из гл. 8 – «О совпадениях»
Циньский князь Мугун сказал конюшему Бо Лэ:
– Ты уже стар годами. Нет ли кого-нибудь в твоем роду, кто бы умел отбирать коней?
– Доброго коня,– отвечал Бо Лэ,– можно узнать по стати, мускулам и костяку. Однако у Первого Коня в Поднебесной все это – словно бы стерто и смыто, скрыто и спрятано. Такой конь мчится, не поднимая пыли, не оставляя следов. Сыновья же мои малоспособны: они сумеют отыскать хорошего коня, но не смогут найти Первого Коня в Поднебесной. Когда-то я таскал вязанки дров и связки овощей совместно с неким Цзюфан Гао. Он разбирался в лошадях не хуже вашего слуги. Пригласите его.
Князь принял Цзюфан Гао и немедля отправил его за конем. Через три месяца Цзюфан Гао вернулся и доложил;
– Отыскал. В Песчаных Холмах.
– А что за конь?– спросил Мугун.
– Гнедая кобыла.
Послали за кобылой, а это оказался вороной жеребец.
Князь, опечалившись, позвал Бо Лэ и сказал ему:
– Ничего не получилось! Тот, кого ты прислал отбирать коней, не способен разобраться даже в масти, не умеет отличить кобылу от жеребца – какой уж из него лошадник!
– Неужели он этого достиг! – сказал Бо Лэ, вздохнув в глубоком восхищении.– Да после этого тысячи и тьмы таких, как я,– ничто в сравнении с ним! Ведь Гао видит природную суть. Отбирает зерно, отметая мякину, проникает вовнутрь, забывая о внешнем. Видит то, что нужно видеть, а ненужною – не замечает. Смотрит на то, на что следует смотреть, пренебрегая тем, на что смотреть не стоит. Да такое умение – дороже всяких юаней!
Когда жеребца привели, это и впрямь оказался Первый Конь в Поднебесной!

Из гл. 5 – «Вопроси Тана»
Горы Тайхан и Ваньу, в семьсот ли окружностью, в десять тысяч жэнь высотою, помещались поначалу к югу от Цзичжоу,– севернее Хэяна.
Простак с Северной горы жил там же, напротив. А было ему уже под девяносто. Устав карабкаться по горным перевалам, совершать дальние обходы и делать крюки, он собрал как-то своих домашних и стал совещаться:
– А что, если приналечь да срыть эти горы до основания – чтобы открылась прямая дорога на юг Юйчжоу, аж до самой реки Ханыпуй?
Все дружно согласились, но жена Простака усомнилась:
– С твоими силами не одолеть и холмика Куйфу – тебе ли сладить с этакими горами! Да и куда девать землю и камень?
– Будем сбрасывать в залив Бохай – севернее отмели! – отвечали ей.
И, взяв с собой троих сыновей и внуков покрепче, Простак принялся ломать скалы, рыть землю и перетаскивать ее в корзинах к заливу Бохай. У соседки-вдовы из семейства Цзинчэн был сын, едва успевший сменить молочные зубы, –он тоже примчался на помощь. Зима сменилась летом, а обернуться до залива и обратно успели только один раз.
Умник с Речной Излучины, подсмеиваясь, отговаривал Простака:
– Ну и дурень же ты! В твои-то годы да с твоими силами – да ты в горах песчинки не сдвинешь с места, не говоря уж о земле и о камнях!
Простак вздохнул:
– А ты так туп, что разумеешь хуже малого ребенка – мальчонка-сирота и то умней тебя. Я умру, а сыновья останутся, а у сыновей еще народятся внуки, а у внуков тоже будут сыновья, а у тех – свои сыновья и внуки; так и пойдут – сыновья за сыновьями, внуки за внуками – и не будет им конца и переводу. А горы-то уже не вырастут – так чего же горевать, что я не успею их срыть?
Умник так и не нашелся, что ответить.
Горный дух, начальник над змеями, прослышав об этом, испугался, что старик не отступится, и доложил обо всем Небесному Владыке. Владыка, тронутый простодушием старика, повелел двум духам из рода Муравьев-Великанов перетащить горы на себе: одну – на северо-восток, другую – на юг Юнчжоу. С той поры от самого юга Цзичжоу и вплоть до реки Ханыпуй нет больше горных преград.

Трактат «Ле-цзы» – один из знаменитых памятников древней даосской мысли, о подлинности текста которого нет единого мнения. Традиция приписывает его авторство Ле Юй-коу, который будто бы жил в IV в. до н. э. Имеется полный перевод книг «Ле-цзы» и «Чжуан-цзы», см: «Атеисты, материалисты, диалектики древнего Китая», вступительная статья, перевод и комментарий Л. Д. Позднеевой, «Наука», М. 1967.

Из книги «Чжуан-цзы»

Из гл. 2 – «О равенстве вещей»
Однажды Чжуан Чжоу приснилось, что он бабочка. Он весело порхал, был счастлив и не знал, что он – Чжоу. А проснувшись внезапно, даже удивился, что он – Чжоу. И не знал уже: Чжоу ли снилось, что он – бабочка, или бабочке снится, что она – Чжоу. Ведь бабочка и Чжоу – совсем не одно и то же. Или это то, что называют превращением?

Из гл. 3 – «Искусство жить»
Болотный фазан через десять шагов поклюет, через сто – напьется, а в клетке жить не хочет, хотя и сыт – а все как-то не то!
[...]
Когда скончался Лао Дань, Цинь И, соболезнуя о нем, простонал трижды и вышел. Ученики спросили!
– Разве вы не были другом Учителя?
– Был,– сказал Цинь И.
– А если так, то можно ли оплакивать его подобным образом?
– Можно,– ответил Цинь И.– Я было думал, что вы и впрямь его ученики, теперь же вижу, что – нет. Когда я пришел сюда с соболезнованием, то увидел, что старики оплакивают его, как сына, а молодые плачут по нем, как по матери. Собравшись здесь, они уже не могли удержаться от слез и стенаний. Но это ведь значит – противиться Небу, отойти от Истины, забыть о своем предназначении: в старину это называлось «грехом непослушания». Время пришло – Учитель родился; настало время уйти – Учитель покорился. Если смириться со своей участью и покориться неизбежному – к вам не найдут доступа ни радость, ни печаль:, в старину это называлось "освобождением из петли".

Гл. 9 – «У коня копыта...»
У коня есть копыта – чтоб ступать по инею и снегу, шерсть – чтобы уберечься от ветра и стужи; он щиплет траву и пьет воду, встает на дыбы и скачет – в этом истинная природа коня. Не нужны ему ни высокие башни, ни богатые хоромы.
Но вот появился Бо Лэ и сказал:
– Я знаю, как укрощать коней.
И принялся их прижигать и клеймить, стреноживать и взнуздывать, подстригать им гриву и подрезать копыта, приучать к стойлам и яслям. Из десяти коней подыхало два-три. А он морил их голодом и жаждой, гонял рысью и галопом, учил держать строй, терзал удилами спереди, грозил кнутом и плетью сзади – и коней стало подыхать больше половины.
– А я, – сказал Гончар,– знаю, как обращаться с глиной: круги делаю – строго по циркулю, квадраты – по угломеру.
– А я, – сказал Плотник,–знаю, как управляться с деревом; кривое – подгоняю по крюку, прямое – выравниваю по отвесу.
Но разве природа дерева и глины – в том, чтоб подчиняться крюку и отвесу, циркулю и угломеру!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155