– Смотреть исподлобья лучше?
– У вас есть какие-нибудь конкретные пожелания, Глеб Иванович? Я готов их выполнить…
Бокий разговора продолжать не стал, но при встрече с Дзержинским заметил:
– Мне делается страшновато, когда я вижу, как Морковец растет у себя в управлении. Недобрый он человек.
– Работник неплохой, – пожал плечами Дзержинский, – если будет заноситься – одергивайте. Хватка у него мертвая, такие тоже нужны. Его отношение к Всеволоду понятно: посредственность обычно противостоит талантливости и не очень-то ее жалует…
…И сейчас, молча расхаживая по кабинету, Дзержинский отчего-то все время возвращался к этому разговору с Бокием, который был у них давно, с год назад, если не больше.
– Брать его из госпиталя, – говорил Дзержинский, – дело рискованное. Они уберут его, как только почувствуют опасность. Кто из эстонских разведчиков у вас арестован? Серьезные люди есть?
– Пока говорить трудно. Но, по-моему, серьезных людей нет… Спекулянты…
– Видимо, Всеволода обыграли немцы… Либо они поняли, что потеряли шифровальщицу, либо в связи с этим же делом Всеволод засветился… Оленецкую взяли?
– Да. Сегодня на границе.
– Козловской пока не говорите, не надо травмировать. Я ее, помнится, знал: баба взбалмошная, но честная… Что Оленецкая?
– Призналась, что работала на Нолмара. Больше ничего не говорит.
– Скажет… Дня через два побеседуйте, только осторожно, с Козловской… Она служит по ведомству Рабкрина?
– Она откомандирована в Гохран.
– А что нового в Гохране?
– Там банда, Феликс Эдмундович. Честно говоря, их бы стоило взять всех скопом.
– Факты где? Улики? Бесспорные доказательства?..
– За ними и охотимся. Если позволите, я в ближайшие день-два все вам доложу.
Дзержинский вдруг остановился, будто споткнувшись о какую-то преграду:
– А где Стопанский?
– Поляк? – спросил Бокий.
Дзержинский хмуро усмехнулся:
– Поляк здесь, я поляк.
Он умел улыбаться в самые трудные минуты.
– Я спрашиваю о подполковнике из второго отдела… которого вербовал Всеволод.
– Ах, Стопанский! Живет в «Гранд-отеле».
– Посулите ему хороший гонорар, если он завтра же сможет уехать в Ревель.
– Исаев его агент? – предположил Бокий.
– Верно. Только вот что, Глеб Иванович… Гонор и бахвальство – это главные отличительные черты шляхты. Поэтому укажите ему твердо и резко, что, если он сразу же скажет вам правду – он нам в ревельском узле не может помочь потому-то и потому-то, степень риска такая-то и такая-то, – мы уплатим ему в два раза больше, чем если он будет лгать. Коли он этим делом заинтересуется, продумайте план, дайте ему разыграть комбинацию, не торопитесь предлагать свою версию. Пусть он эту комбинацию тщательно запишет: с именами, выходами на тех или иных людей, с адресами – мы это проанализируем, проверим через наши закордонные возможности, внесем коррективы и немедленно отправим поляка в Ревель. Пусть работает.
– Роману пока ждать?
– Да.
– А если не выйдет со Стопанским?
– Следите за «Правдой», Глеб Иванович. И англичане и немцы после введения нэпа вальсируют вокруг нас… Нажмем через Красина в Лондоне, а послезавтра в Берлин уезжает Крестинский. Николай Николаевич тоже умеет нажимать. Сейчас не восемнадцатый год, сейчас с нашими людьми не так просто расправиться – можем прикрыть…
– Признаем Всеволода своим?
– Признаем, если положение окажется безвыходным: нет ничего смешнее позиции страуса, прячущего голову под крыло, – ни одно государство невозможно без разведки.
– Крик поднимется…
– А мы что, крика не слыхали? Покричат – перестанут, нам ли привыкать?

«М.М. Исаев завербован мною в Москве … апреля … года, отправился в Ревель по делам, связанным с подпольной работой в Петрограде. Является для генштаба человеком перспективным в ………………. аспектах; может быть использован, как ………………… Активен в своих антинемецких настроениях, воевал на русско-германском фронте. Знает большинство европейских языков. Справки о нем наведены через наши дипломатические каналы в Харбине, Токио и Пекине, поскольку М. М. Исаев воевал в рядах армии Колчака, имеет медаль „За ледовый переход“ (так у русских называется рейд генерала Каппеля, выведшего свои войска из красного окружения). Его высокие деловые и личные качества подтвердили Н. И. Ванюшин, один из идеологов белого движения на Д. Востоке, руководитель пресс-группы Колчака, полковник В. Г. Недошеин и генерал Дитерихс».
– Жидко, – сказал Бокий, прочитав этот план Стопанского. – Не весит… Ну, агент, ну, из подполья… Мало у вас таких?
– Не очень-то много. Агенты норовят лечь под Францию или под Альбион. Те платят получше, а бабы там дешевле.
– Хватит вам про баб… Тот, кто много о них говорит, – на поверку ничего не может. Вы молчите уж лучше об этом, пан Стопанский…
– Работать на вас мне так или иначе придется, но принимать к исполнению чекистский кодекс пуританства – увольте.
– Я не собираюсь вас перевоспитывать, упаси боже! Вас тогда немедленно в Варшаве посадят в каталажку – с нашим-то кодексом…
– Браво! Благодарю, не надо!
– Игнатий Казимирович, вы говорили, что генерал Гозяк алчен до безобразия. Не заинтересует ли его такая версия? – спросил Бокий и подтолкнул Стопанскому листок бумаги, где было написано следующее: «Исаев имеет серьезные контакты с московским валютным подпольем. Никаких точных данных об этом он мне не сообщил, но намеревался ехать в Ревель именно для того, чтобы получить средства, которые дельцы перекачивают из России в целях собственной наживы, а никак не в интересах антибольшевистского подполья. Считаю, что в Ревеле, установив за Исаевым соответствующее наблюдение, мы сможем, во-первых, создать ему определенные трудности, за решением которых он обратится к нам, и, во-вторых, мы имеем возможность выйти на глубоко законспирированные связи чрезвычайно крупного, широко разветвленного валютного подполья. Считал бы необходимым мою срочную командировку в Ревель, ибо у меня с Исаевым назначены явки и обговорены сроки встреч. В случае моего отсутствия ему должен будет оказать помощь третий секретарь Марек Янг. Справки об Исаеве я навел через наших людей в Харбине, Пекине и Токио: о нем отзывы самые положительные (Н. И. Ванюшин – идеолог белого движения на Д. Востоке, ушел в 1920 году в Дайрен, генерал двора Дитерихс, удалившийся ныне от дел атаман Семенов)».
– Это наших заинтересует. Я смогу посидеть дня два с Исаевым и поработать над легендой?
– Он в тюрьме, в Ревеле…
– С этого надо бы и начинать. Я ж не знаю Исаева, я не смотрел ему в глаза, я не знаю, в какой мере он стоек на допросах, я не…
– Вы этого человека знаете, – перебил его Бокий. – Он первым вас встретил на Мещанке…
– Всеволод! Страдает в остроге? С этим орешком они поломают зубы… – Он помолчал. – Операция будет дорогая.
– Но операция будет?
– На чем его взяли?
– Улик никаких. Скорее всего его подставили немцы. Те самые, на которых работал наш дипломат…
– Работал? – подчеркнув окончание, переспросил Стопанский. – Быстро! Примите поздравления… Браво!
– Без вас мы бы его не нашли, Игнатий Казимирович.
– Серьезный был человек?
– В определенной мере.
– Благодарю за исчерпывающее разъяснение.
– Так что? Беретесь?
– Время? Сроки? Когда начинать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75