— ещё больше удивилась девочка.
— Да нет же, милиционер!
— А ты ему хорошо описал внешний вид нашего хулигана?
— Да описал же, не беспокойся.
— И об идиотской бараньей физиономии сказал, и о чёрных когтях, и о чёрной лепёшке под ухом? — пожелала убедиться сестра.
— О физиономии и лепёшке сказал, а о когтях забыл, — честно признался брат. — Завтра обязательно скажу. Он сказал, что такого не знает.
— Как не знает? — возмутилась Яночка. — Должен знать всех подозрительных хулиганов в своём районе. А тот явно подозрительный.
— Они знают тех, с кем имели дело, — терпеливо разъяснил несмышлёной сестре Павлик, — а наш может быть начинающий.
— Вряд ли начинающий сразу столько сумеет соскоблить!
— Откуда ты знаешь, может, он способный!
Разговор пришлось прервать, потому что камень отлетел в сторону и Павлику пришлось вы бежать на мостовую и оттуда пригнать его снова на тротуар.
— Ну ладно, а что с нашим шифром? — спросила Яночка.
— Пока не расшифровали, — вздохнул Пав лик. — Гавронский очень извинялся, но у них не было времени заняться им. Очень много накопилось срочной работы. В первую очередь они расшифровывают такие документы, которые связаны с убийствами, шпионажем или другими преступлениями.
— А откуда они знают, что наша записка не связана с преступлениями? — возмутилась девочка, — Пока не расшифровали?
— Как это откуда? — удивился Павлик. — Я ему сам сказал.
Яночка чуть не задохнулась от возмущения.
— Ну и дурак! Что же ты ему сказал?
Павлик тоже остановился и обиженно возразил:
— Что записку мы нашли случайно, а трупа ни какого поблизости не было. Разве не так?
— Ну что мне с тобой делать? — вздохнула Яночка. — Разве можно быть таким глупым? Не надо было так говорить, пусть бы думали, что был.
— Сама глупая! — крикнул брат. — Неужели не понимаешь — скажи я про труп или даже просто намекни, уж Гавронский вцепился бы в меня, как пиявка, и заставил признаться, где найдена записка. И вообще обо всем. Я старался… как это? Не заострять его внимания, то есть не хотел, чтобы он придавал записке особое значение, а ты сразу «дурак»! От такой слышу!
Подумав, Яночка признала, что несколько погорячилась и брат, возможно, прав. Невзирая на интересный разговор, сбор листьев и время, затраченное на ссору, дети наконец добрались до дома. Уже издали они увидели поджидавшую их у калитки бабушку, и прибавили шагу. Оставив в покое камень, Павлик бросился бегом к дому, на ходу бросив поспешающей за ним сестре:
— Раз на улице ждёт, значит, проштрафилась с почтальоном! Я всегда говорил: бабушка — это не Хабр!
Бабушка была сама не своя. Издали она пода вала внукам знаки, чтобы поторопились, не могла устоять на месте и первая устремилась в дом, оглядываясь, следуют ли внуки за ней. В прихожей она остановилась и, еле дыша от волнения и бы строго бега, проговорила:
— Ну что вы так долго не возвращались ? Что такое… Павлик, ноги… Павлик недовольно пробурчал:
— Только и слышишь — ноги да ноги! Надоело!
К счастью, бабушка не расслышала, а сестра одёрнула брата:
— Не пререкайся с бабушкой! Вытри скорей, дай ей рассказать. Бабуля, что случилось? Шаркнув для вида раза два по коврику у двери, Павлик сурово потребовал:
— Сразу признавайся — кто на этот раз проштрафился? Только честно.
— Ничего не понимаю, — входя в кухню, нерв но сказала бабушка. — На этот раз, кажется, почтальон. И зачем только я позволила втянуть себя во все эти интриги…
— Бабуля, не волнуйся так и расскажи все по порядку, — попросила Яночка, садясь на табуретку. — Хабр прибежал к тебе и сказал про почтальона?
— Какие интриги? — вскинулся Павлик, но его перебила бабушка:
— Да, Хабр прибежал и сказал.
— И ты что?
— Конечно, успела! — с гордостью ответила бабушка. — Хабр вовремя предупредил, даже раньше времени. И в первый раз, и во второй.
— Ну как ты рассказываешь? — опять не вы держал Павлик. — Тебя же просили по порядку. Что значит — и в первый, и во второй? Ты говоришь о прошлом разе?
— Да нет же, о сегодняшнем! — Бабушка гроз но взмахнула ножом, которым стала нарезать хлеб. — А если будете меня на каждом слове прерывать, то я и вовсе ничего не расскажу. Не с моими нервами, говорю вам, заниматься такими интригами. Из-за вас стала какой-то нахальной бабой, которая суёт нос не в свои дела. И бабушка принялась так быстро нарезать цикорий для салата, что Яночка испугалась, как бы она не отрезала себе палец.
— Бабуленька, успокойся; пожалуйста, и расскажи нам все сначала, с первого раза. А мы не будем больше перебивать.
Сменив гнев на милость, бабушка положила нож на стол, отодвинула доску с цикорием и села, чтобы по возможности связно поведать о происшедшем сегодня утром. Она и в самом деле была очень расстроена и недовольна. — Ладно, слушайте. Примчался, значит; ко мне Хабр, я вышла к калитке вовремя и собственноручно приняла от почтальона наши письма… А потом вдруг, приблизительно через полчаса, Хабр опять примчался. Я очень удивилась…
— Об этом ты уже говорила, — не выдержал Павлик, — что ничего не понимаешь. Валяй дальше!
— Павлик, как ты со мной говоришь! — возмутилась бабушка.
— А что я такого сказал? — удивился внук.
— Бабуля, не слушай его? — примиряюще сказала Яночка. — Рассказывай мне; я не перебиваю. Удивилась ты, и что дальше?
— Удивилась, но к калитке побежала. А почтальон уже подходил к нашему дому. Не тот, что был только что, а другой. Тот самый, который тогда передал посылку нашей соседке, ну тот, которого я прозевала, помните? — Помним, конечно, — подтвердила Яночка. — Ты тогда не успела, грымза тебя опередила. И что?
— Он уже подходил к нашей калитке и на ходу вынимал из сумки посылку, точно такую же, что и в тот раз.
— А грымза? — снова не выдержал Павлик. Весь дрожа от волнения, он слушал бабушкин рассказ с горящими глазами. — Она что?
— Опоздала! Выбежала, но после меня! Я первая была у калитки! — с гордостью информировала бабушка, — Молодец, бабка! — Вскочив с табуретки, внук чмокнул бабушку в морщинистую щеку. — Обскакала старую ведьму! Обошла её на финише! « Бабушка не знала, как отреагировать на восторженные похвалы внука, выраженные, однако в грубой форме, и замолчала в нерешительности.
Яночка одёрнула брата:
— Да замолчишь ты наконец? Ведь сам же перебиваешь, мы так никогда не узнаем, чем дело кончилось, Педагогическое начало все-таки победило в бабушке, и она недовольно проворчала:
— Нет, пожалуй, я больше не стану с вами сотрудничать, с такими невоспитанными. Яночке снова пришлось разряжать напряжение;
— Бабуля, он просто хотел похвалить тебя за оперативность. Рассказывай же! Вынимал он, значит, посылку, и что дальше?
Бросив грозный предупреждающий взгляд на внука, бабушка продолжила рассказ:
— Вынул посылку, но увидел меня и не захотел мне её отдать!
И в самом деле, невероятное событие! Сорвавшись со своих мест, Павлик с Яночкой обступили бабушку и принялись тормошить её:
— Как это — не захотел? А что сделал?
— Увидев, что у калитки я, а не соседка, тут же сунул её обратно в сумку! — возбуждённо рассказывала бабушка. — Я его спрашиваю, нет ли чего для нас. «И для соседки могу передать», — говорю. А этот грубиян, вместо того, чтобы передать посылку мне или хотя бы сказать, что тогда соседка должна лично расписаться на квитанции, нагло говорит:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
— Да нет же, милиционер!
— А ты ему хорошо описал внешний вид нашего хулигана?
— Да описал же, не беспокойся.
— И об идиотской бараньей физиономии сказал, и о чёрных когтях, и о чёрной лепёшке под ухом? — пожелала убедиться сестра.
— О физиономии и лепёшке сказал, а о когтях забыл, — честно признался брат. — Завтра обязательно скажу. Он сказал, что такого не знает.
— Как не знает? — возмутилась Яночка. — Должен знать всех подозрительных хулиганов в своём районе. А тот явно подозрительный.
— Они знают тех, с кем имели дело, — терпеливо разъяснил несмышлёной сестре Павлик, — а наш может быть начинающий.
— Вряд ли начинающий сразу столько сумеет соскоблить!
— Откуда ты знаешь, может, он способный!
Разговор пришлось прервать, потому что камень отлетел в сторону и Павлику пришлось вы бежать на мостовую и оттуда пригнать его снова на тротуар.
— Ну ладно, а что с нашим шифром? — спросила Яночка.
— Пока не расшифровали, — вздохнул Пав лик. — Гавронский очень извинялся, но у них не было времени заняться им. Очень много накопилось срочной работы. В первую очередь они расшифровывают такие документы, которые связаны с убийствами, шпионажем или другими преступлениями.
— А откуда они знают, что наша записка не связана с преступлениями? — возмутилась девочка, — Пока не расшифровали?
— Как это откуда? — удивился Павлик. — Я ему сам сказал.
Яночка чуть не задохнулась от возмущения.
— Ну и дурак! Что же ты ему сказал?
Павлик тоже остановился и обиженно возразил:
— Что записку мы нашли случайно, а трупа ни какого поблизости не было. Разве не так?
— Ну что мне с тобой делать? — вздохнула Яночка. — Разве можно быть таким глупым? Не надо было так говорить, пусть бы думали, что был.
— Сама глупая! — крикнул брат. — Неужели не понимаешь — скажи я про труп или даже просто намекни, уж Гавронский вцепился бы в меня, как пиявка, и заставил признаться, где найдена записка. И вообще обо всем. Я старался… как это? Не заострять его внимания, то есть не хотел, чтобы он придавал записке особое значение, а ты сразу «дурак»! От такой слышу!
Подумав, Яночка признала, что несколько погорячилась и брат, возможно, прав. Невзирая на интересный разговор, сбор листьев и время, затраченное на ссору, дети наконец добрались до дома. Уже издали они увидели поджидавшую их у калитки бабушку, и прибавили шагу. Оставив в покое камень, Павлик бросился бегом к дому, на ходу бросив поспешающей за ним сестре:
— Раз на улице ждёт, значит, проштрафилась с почтальоном! Я всегда говорил: бабушка — это не Хабр!
Бабушка была сама не своя. Издали она пода вала внукам знаки, чтобы поторопились, не могла устоять на месте и первая устремилась в дом, оглядываясь, следуют ли внуки за ней. В прихожей она остановилась и, еле дыша от волнения и бы строго бега, проговорила:
— Ну что вы так долго не возвращались ? Что такое… Павлик, ноги… Павлик недовольно пробурчал:
— Только и слышишь — ноги да ноги! Надоело!
К счастью, бабушка не расслышала, а сестра одёрнула брата:
— Не пререкайся с бабушкой! Вытри скорей, дай ей рассказать. Бабуля, что случилось? Шаркнув для вида раза два по коврику у двери, Павлик сурово потребовал:
— Сразу признавайся — кто на этот раз проштрафился? Только честно.
— Ничего не понимаю, — входя в кухню, нерв но сказала бабушка. — На этот раз, кажется, почтальон. И зачем только я позволила втянуть себя во все эти интриги…
— Бабуля, не волнуйся так и расскажи все по порядку, — попросила Яночка, садясь на табуретку. — Хабр прибежал к тебе и сказал про почтальона?
— Какие интриги? — вскинулся Павлик, но его перебила бабушка:
— Да, Хабр прибежал и сказал.
— И ты что?
— Конечно, успела! — с гордостью ответила бабушка. — Хабр вовремя предупредил, даже раньше времени. И в первый раз, и во второй.
— Ну как ты рассказываешь? — опять не вы держал Павлик. — Тебя же просили по порядку. Что значит — и в первый, и во второй? Ты говоришь о прошлом разе?
— Да нет же, о сегодняшнем! — Бабушка гроз но взмахнула ножом, которым стала нарезать хлеб. — А если будете меня на каждом слове прерывать, то я и вовсе ничего не расскажу. Не с моими нервами, говорю вам, заниматься такими интригами. Из-за вас стала какой-то нахальной бабой, которая суёт нос не в свои дела. И бабушка принялась так быстро нарезать цикорий для салата, что Яночка испугалась, как бы она не отрезала себе палец.
— Бабуленька, успокойся; пожалуйста, и расскажи нам все сначала, с первого раза. А мы не будем больше перебивать.
Сменив гнев на милость, бабушка положила нож на стол, отодвинула доску с цикорием и села, чтобы по возможности связно поведать о происшедшем сегодня утром. Она и в самом деле была очень расстроена и недовольна. — Ладно, слушайте. Примчался, значит; ко мне Хабр, я вышла к калитке вовремя и собственноручно приняла от почтальона наши письма… А потом вдруг, приблизительно через полчаса, Хабр опять примчался. Я очень удивилась…
— Об этом ты уже говорила, — не выдержал Павлик, — что ничего не понимаешь. Валяй дальше!
— Павлик, как ты со мной говоришь! — возмутилась бабушка.
— А что я такого сказал? — удивился внук.
— Бабуля, не слушай его? — примиряюще сказала Яночка. — Рассказывай мне; я не перебиваю. Удивилась ты, и что дальше?
— Удивилась, но к калитке побежала. А почтальон уже подходил к нашему дому. Не тот, что был только что, а другой. Тот самый, который тогда передал посылку нашей соседке, ну тот, которого я прозевала, помните? — Помним, конечно, — подтвердила Яночка. — Ты тогда не успела, грымза тебя опередила. И что?
— Он уже подходил к нашей калитке и на ходу вынимал из сумки посылку, точно такую же, что и в тот раз.
— А грымза? — снова не выдержал Павлик. Весь дрожа от волнения, он слушал бабушкин рассказ с горящими глазами. — Она что?
— Опоздала! Выбежала, но после меня! Я первая была у калитки! — с гордостью информировала бабушка, — Молодец, бабка! — Вскочив с табуретки, внук чмокнул бабушку в морщинистую щеку. — Обскакала старую ведьму! Обошла её на финише! « Бабушка не знала, как отреагировать на восторженные похвалы внука, выраженные, однако в грубой форме, и замолчала в нерешительности.
Яночка одёрнула брата:
— Да замолчишь ты наконец? Ведь сам же перебиваешь, мы так никогда не узнаем, чем дело кончилось, Педагогическое начало все-таки победило в бабушке, и она недовольно проворчала:
— Нет, пожалуй, я больше не стану с вами сотрудничать, с такими невоспитанными. Яночке снова пришлось разряжать напряжение;
— Бабуля, он просто хотел похвалить тебя за оперативность. Рассказывай же! Вынимал он, значит, посылку, и что дальше?
Бросив грозный предупреждающий взгляд на внука, бабушка продолжила рассказ:
— Вынул посылку, но увидел меня и не захотел мне её отдать!
И в самом деле, невероятное событие! Сорвавшись со своих мест, Павлик с Яночкой обступили бабушку и принялись тормошить её:
— Как это — не захотел? А что сделал?
— Увидев, что у калитки я, а не соседка, тут же сунул её обратно в сумку! — возбуждённо рассказывала бабушка. — Я его спрашиваю, нет ли чего для нас. «И для соседки могу передать», — говорю. А этот грубиян, вместо того, чтобы передать посылку мне или хотя бы сказать, что тогда соседка должна лично расписаться на квитанции, нагло говорит:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61