— Да, похоже, их целая шайка! — гневно под твердила пани Кристина. — Утром мы заметили по корябанную дверцу, а днём кто-то ещё добавил. Наверное, в то время, когда машина стояла на стоянке у папиной работы. Дети, домой! Но дети словно вросли в землю, глядя на несчастную машину. На дверце, где утром было нацарапано «ДВОР ДЫМ» и стрелка, теперь все покрывала небрежно выскобленная решётка. И если дети не знали, что там написали утром, теперь ни за что бы не прочли.
— Он что же, за машиной погнался? — вслух недоумевал Павлик.
— Тоже не понимаю, — вторила ему сестра. — Специально разыскал нашу машину, чтобы вот так её испаскудить? Других нет?
— Вряд ли это один и тот же хулиган, — пред положил мальчик. — Какой дурак станет сначала мучиться, буквы выводить, для того только, чтобы тут же их зачеркнуть? И тоже мучиться, гляди .сколько работы!
— Ты думаешь, что первый начал, а решётку изобразил второй?
— Думаю, наверное, их было двое. Может, они не любят друг друга и второй сделал так назло первому, чтобы тому стало обидно, ведь вся его работа пошла псу под хвост.
Брат с сестрой присели на корточки у дверцы и принялись внимательно изучать художества не ведомых негодяев.
— Гляди! — в волнении крикнул Павлик. — Он не просто портил работу коллеги, он соскрёб то, что тот изобразил, и дописал своё! Видишь?
— А почему ты думаешь, что это дописал второй? Может, осталось от первого? — предположила Яночка, водя пальцем по почти незаметной надписи сбоку от решётки.
Цифры и буквы не очень бросались в глаза, тем не менее можно было ясно прочесть: ПОЛ 1943 17-20. Яночке показалось — надпись какая-то знакомая, что-то такое она уже где-то видела. Наморщив лоб, она постаралась вспомнить. На память девочка никогда не жаловалась, это и помогало ей учиться «на отлично». Вот и сейчас она быстро вспомнила и ткнула брата в бок:
— Точно! На нашей зашифрованной записке было написано то же самое!
— Правда! — воскликнул Павлик. — То же самое, помню, в скобках было приписано. Я же говорил — хулиган помчался за машиной и на стоянке дописал. А Хабр на него не рычал.
Яночка горячо возразила;
— Это не мог быть один и тот же! Двое их было! Один потерял перчатку, тот самый, который по нашему чердаку лазил. И Хабр на него рычал. А второй написал записку и машину исчертил. Он написал на нашей машине послание второму, вернее, наоборот, второй написал послание первому…
Павлик недовольно смотрел на сестру, которая заикалась от волнения и даже подпрыгивала на месте.
— Болтаешь сама не знаешь что! Хабр сказал, что записку писал один и тот же. Тот самый, что на чердак залезал и перчатку потерял.
— Вот именно! — подхватила сестра. — Написал второму негодяю, а второй вот здесь ответил первому…
— Ты хочешь сказать, что они устроили себе переписку на нашей машине?
Яночку так переполняли эмоции, что она заикалась от волнения и не могла связно изложить суть сделанных ею открытий.
— Понимаю, на листке писать легче, может, они и письма нормальные пишут. А тут сам видишь — послание на дверце машины. И значит, второй должен прийти и прочитать!
— Ну уж нет, больше я в пять утра не встану! — категорически заявил Павлик.
— И не вставай, никто тебя не просит! Хабр…
— Что Хабр? — теперь от возмущения и Павлик подпрыгнул. — Что может сделать Хабр? Посмотрит, какой такой тут околачивается читатель, а потом нам расскажет? Слишком многого ты хочешь от собаки. Как ему объяснишь, что должен караулить читателя?
Яночка была озадачена;
— Ну… сама не знаю. Как-нибудь… Мне тоже совсем не хочется просыпаться в пять утра. Уставясь бессмысленным взглядом на изуродованную дверцу машины, Павлик глубоко задумался. В том, что выкрикивала сестра, был определённый смысл, и очень желательно было застать предполагаемого злоумышленника на месте… чтения. Ведь наверняка за все этой непонятной историей скрывается какая-то тайна. Не станут люди по ночам карабкаться на чужие чердаки без вес кой причины, не станут мучиться над дверцей автомобиля, выводя буквы послания. Обязательно надо узнать, кто и почему занимается такой стран ной перепиской. И в то же время перспектива про вести на улице всю ночь, подстерегая негодяев, казалась неприемлемой. Надо придумать что-то другое.
— Придумал! — вскричал Павлик. — Сразу же с самого утра завтра расскажу обо всем сержанту Гавронскому! Они милиция, пусть они и стерегут.
— Правильно, сообщи в милицию, — согласилась Яночка, — но только не завтра, а ещё сегодня. Чтобы с завтрашнего утра они уже установили наблюдение за нашей машиной.
— Интересно, где его сейчас искать? — возмутился Павлик. — Ведь надо сказать только знакомому милиционеру, а его может не быть под рукой. Думаешь, он стоит на углу и ждёт меня? Делать ему больше нечего! Сегодня он дежурил до двух.
— Что же тогда делать?
— Ничего не поделаешь. Если бы отец пораньше вернулся с работы, я бы его ещё застал, а так… Придётся ловить его завтра.
Тут детей позвали на обед. Нехотя поплелись они в дом, обсуждая множество дел, которыми предстоит заняться завтра с утра. Яночке пришла в голову идея.
— Как ты думаешь, — спросила она брата, — если твой сержант узнает о том, что и в записке, и на дверце машины одинаковый шифрованный текст, не заставит ли это их ускорить расшифровку?
— Ну! — восхитился брат. — Ещё как заставит! Ведь это же почти как труп!
12
Вся семья собралась за ужином в кухне Хабровичей, потому что кухня пани Моники ещё не была готова, так что по-прежнему обеды и ужины были общими для всех. Дети вымыли руки и тоже сели за стол. Сверху с грохотом спустился по лестнице Рафал.
— Бабуля, где дедушка? — крикнул он.
Дедушки и в самом деле не было за столом.
Тётя Моника призвала сына к порядку:
— Что ты так кричишь, напутал нас! Садись за стол, видишь, все собрались.
— Не все, — возразил, усаживаясь на своё место, Рафал. — Дедушки нет. Где он, бабуля? Бабушка, которая начала нервничать с первого дня после получения её сыном наследства, сегодня была особенно взволнована.
— Нет его, — ответила она внуку. — И я понятия не имею, куда он подевался. Обещал рано вернуться, и вот до сих пор его нет.
У дедушки не было постоянных часов работы, ибо он работал консультантом при Главном управлении Общества филателистов. На работу он ходил в самое разное время, в зависимости от необходимости и собственного настроения — то уходил утром, то только к обеду, но вечера, как правило, проводил дома, поэтому его отсутствие было странным. Из внуков лишь Рафал унаследовал страсть дедушки к маркам, с упоением занимался ими, и они с дедушкой без конца говорили на разные филателистические темы.
— А куда он пошёл, ты не знаешь? — настаивал внук.
— Кажется, в своё Общество, — ответила ба бушка.
— Какое может быть сейчас Общество? — уди вился Рафал. — В это время там уже никого не бывает. Я и сама начинаю беспокоиться, — сказала бабушка. — Кажется, у него была назначена с кем-то встреча, он мне говорил, да я слушала вполуха, — сокрушённо добавила она. — Уже давно положено ему быть дома.
— Мама, ты напрасно тревожишься, сейчас всего полдевятого, — успокаивающе заметил пан Хабрович. — В конце концов, папа уже с некоторых пор взрослый…
— Что ты там понимаешь! — прикрикнула на сына бабушка. — Что с того, ведёт он себя просто, как ребёнок, за ним глаз да глаз нужен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61