Что он...
Тристан взорвался.
– Ему лучше держаться подальше от моей жизни!
Его голос был словно охвачен огнем.
– Этот ублюдок только горе всем причиняет!
– Конечно, конечно... как скажешь, Трист... – сказал я, постаравшись смягчить его вспышку. И у меня, вроде бы, получилось.
Несколько минут мы ехали молча.
– Ты хочешь поговорить? – спросил я. Тристан уставился в боковое окно, наблюдая, как мимо проносятся черные поля. – О том, как так получилось, что вы потеряли друг друга?
Когда он заговорил, его слова выходили из каких-то мрачных глубин, и он не смотрел мне в глаза.
– Он слишком далеко зашел.
– Что это значит?
– Он слишком далеко зашел – для меня. Слишком далеко, и я не смог последовать за ним. Тебе понятно?
– Понятно.
Хотя я вообще ничего не понял. За исключением того, что Тристан хотел говорить о Коте Игруне, о Битле, обо всем, что могло отвлечь его от мыслей о Сьюзи.
О потерянной любви.
– В тебе есть что-то от собаки, да? – спросил я.
– Очень немного. Но достаточно, чтобы понимать.
– Ты когда-либо занимался с ними любовью?
Он замолчал на мгновение.
– Ты когда-либо занимался любовью с собакой, Трист? – еще раз спросил я.
– Очень давно, – отозвался он. – Но потом я встретил Сьюз, и никто другой больше и близко не приближался.
Я знал это чувство.
И тут он стал совершенно спокоен – когда закурил косяк Дымка, и окутал себя медовым дымом.
А потом он сказал:
– Сьюз ждала...
Сперва я подумал, что, судя по его словам, Сьюз ждала смерти, но оказалось, что тут другое.
– Боже! Трист! – воскликнул я. – Ребенка?! Вы ждали ребенка?
– Слушай меня, – сказал он. – Я живу ради одной только вещи.
– Ты собираешься отомстить Мердок? Хочешь ее найти?
– Мне не придется ее искать, Скриббл. Она сама придет за тобой.
– Что у тебя в сумке, Трист?
– Мои волосы.
Я представил себе...
– Тебя укусила змея, да? – спросил он.
– Да.
– Так что в тебе есть Вирт?
– Так говорят.
– Это Джеффри тебе сказал?
– Кот много чего говорил, – сказал я. – Но я не знаю, можно ли этому верить.
– Верь всему. Он прошел через все и знает, о чем говорит.
– А именно?
– Джеффри тоже укусила змея.
– И он поимел в себя какой-то тяжелый Вирт.
– Его укусила не обычная змея.
– Нет?
– Вовсе нет.
– Расскажи.
Тристан повернулся к окну, так что я позволил фургону попетлять на скорости, находясь в безопасности в руках Дитя-Гонщика. Ночная птица пролетела прямо перед фарами; неожиданное видение жизни, движущееся на черных крыльях.
– Это случилось давным-давно, много лет назад, – начал Тристан, и его голос звучал, словно в замедленной записи. – Когда мы оба были молодыми, я младше него, но мы оба подсели на перья. Не могли остановиться. Ты знаешь, теперь я их вообще не потребляю, но для этого есть причина.
– Джеффри? Джеффри – и есть эта причина?
– Он втянулся глубже, чем я. Но я был так сильно к нему привязан, что просто не мог не последовать за ним. Он отправлялся в плохие трипы, опускался на самое дно, покупал наичернейшие Вирты, которые только можно найти. Однажды он раздобыл Желтое. Наше первое Желтое.
Тристан на мгновение замолчал.
– Он заплатил за это высокую цену.
– Я думал, что Желтые не продаются.
– Зависит от того, чем платить.
Я задумался над этими словами. Зависит от того, чем платить.
– Мне было страшно. Меня пугало это перо, – продолжал Тристан. – Мы принесли его домой, и Джеффри был весь в предвкушении. Наши родители уже спали, так что нам никто не мешал. Я был молод, и обожал своего старшего брата, и я принял перо вместе с ним. Но мне было страшно, так страшно!
– И что это было за перо?
– Такшака. Ты знаешь, откуда приходят змеи снов?
Я не ответил. Я пристально смотрел на дорогу.
– Ты когда-нибудь пробовал Такшаку, Скриббл? – спросил он.
– Да. Я его пробовал.
– В самом деле?
– Нет. Не в самом деле. Только в Ленточном Черве. Я отправился в Мета.
– Это вообще ничто. Просто шутка от Желтого. Такшака убивает. Этим он и знаменит. Мне было страшно, но мы все равно отправились туда. Джеффри укусила змея. Но не обычная змея. О нет, только не моего брата. Сам Такшака, Король Змей, вонзил два клыка ему в руку.
– Он должен был умереть.
– Джеффри принял яд как бесценный подарок... он боготворил эту рану. Яд захватил его кости и плоть. Я думаю, он влюбился в яд у него внутри, а яд влюбился в него. Может быть, так бывает. Один случай из тысячи. Кот Игрун говорил об этом однажды в журнале. Я уловил изменение имени. Он говорил, что есть плоть, священная для Вирта; эта плоть может жить прямо в Вирте. Это своего рода брак. Так он говорит. По-любому... мой брат тогда крепко подсел. Ему хотелось все больше и больше. Однажды попробовав... ну, ты сам знаешь, как это бывает.
– Я знаю.
– Обычные перья уже стали ему неинтересны. Ему хотелось опасных. Все больше и больше. Я думаю, что он слишком далеко зашел. Мне пришлось выбираться с боем.
– Он что-то нашел? – спросил я.
– Для меня это был перебор, Скриббл. То, что делал, мой брат... Мне пришлось принимать меры.
– Что случилось?
– Он нашел Изысканное Желтое.
О Боже!
Фургон занесло на мокрую обочину, и я почти физически ощутил, как сдирается краска с борта, когда мы царапнули боком о подпорки ограды. Секунды летели в бешеной спешке, и я лихорадочно вцепился в руль, выворачивая его. Без толку. Я был полностью одинок, и я был человеком. Человеком! Пассажиры в кузове материли меня на чем свет стоит, а потом к ним присоединились собаки – все три. Прямо зоопарк на колесах. Я видел деревья, проносящиеся мимо. Мы наскочили на камень или на что-то еще, и фары высветили ствол большого дуба, прямо напротив нас. Казалось, весь мир истошно вопит, и я – вместе с ним, и Битл поет у меня за спиной, и его цвета взрываются радугой. А потом накатил Вирт, обрушился, как лавина! И руль, казалось, теперь знает сам, куда повернуться под моими руками, и очень скоро я снова обрел контроль над машиной – спокойный и хладнокровный, я мчался по черной дороге.
– Отлично водишь, Скриббл, – заметил Тристан.
Я вдыхал воздух судорожными глотками, чувствуя, как пот выступает по всему телу. Мэнди обзывала меня всеми ругательствами, которые только знала. Твинкль добавляла некоторые своего собственного изобретения. Би все еще пел, а собаки жалобно выли, все три.
– Боже, Тристан... не делай этого! – слова давались мне с диким трудом, но Тристан был выше всего этого, словно он был холодный камень, лежащий на тропинке на своем законном месте.
– Так что мы употребили Изысканное, – сказал он, но я не сразу врубился в его слова.
– Это было внутри Английского Вуду? – спросил я.
– Да. Он заставил меня это сделать.
– И что было потом? Вообще-то, я очень неплохо знаю...
Медленный, печальный голос Тристана:
– Я вернулся один.
– Изысканное забрало его?
– Я думаю, он сам так хотел. Ты понимаешь, что я говорю, Скрибб? Я думаю, он хотел там остаться. Лично я не испытывал ничего хуже, чем то, что я испытал тогда, но для Джеффри, со всем этим Виртом в нем от Такшаки... по-любому... Да, я уверен, что он сам захотел остаться. Он чувствовал... я даже не знаю, как это сформулировать ... там он чувствовал себя дома. Что-то вроде того.
– На что похоже Изысканное? – мне было необходимо это понять.
– Это прошлое, твое прошлое... но усиленное, все, что было плохого, усилено. А хорошего как бы и не было вовсе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
Тристан взорвался.
– Ему лучше держаться подальше от моей жизни!
Его голос был словно охвачен огнем.
– Этот ублюдок только горе всем причиняет!
– Конечно, конечно... как скажешь, Трист... – сказал я, постаравшись смягчить его вспышку. И у меня, вроде бы, получилось.
Несколько минут мы ехали молча.
– Ты хочешь поговорить? – спросил я. Тристан уставился в боковое окно, наблюдая, как мимо проносятся черные поля. – О том, как так получилось, что вы потеряли друг друга?
Когда он заговорил, его слова выходили из каких-то мрачных глубин, и он не смотрел мне в глаза.
– Он слишком далеко зашел.
– Что это значит?
– Он слишком далеко зашел – для меня. Слишком далеко, и я не смог последовать за ним. Тебе понятно?
– Понятно.
Хотя я вообще ничего не понял. За исключением того, что Тристан хотел говорить о Коте Игруне, о Битле, обо всем, что могло отвлечь его от мыслей о Сьюзи.
О потерянной любви.
– В тебе есть что-то от собаки, да? – спросил я.
– Очень немного. Но достаточно, чтобы понимать.
– Ты когда-либо занимался с ними любовью?
Он замолчал на мгновение.
– Ты когда-либо занимался любовью с собакой, Трист? – еще раз спросил я.
– Очень давно, – отозвался он. – Но потом я встретил Сьюз, и никто другой больше и близко не приближался.
Я знал это чувство.
И тут он стал совершенно спокоен – когда закурил косяк Дымка, и окутал себя медовым дымом.
А потом он сказал:
– Сьюз ждала...
Сперва я подумал, что, судя по его словам, Сьюз ждала смерти, но оказалось, что тут другое.
– Боже! Трист! – воскликнул я. – Ребенка?! Вы ждали ребенка?
– Слушай меня, – сказал он. – Я живу ради одной только вещи.
– Ты собираешься отомстить Мердок? Хочешь ее найти?
– Мне не придется ее искать, Скриббл. Она сама придет за тобой.
– Что у тебя в сумке, Трист?
– Мои волосы.
Я представил себе...
– Тебя укусила змея, да? – спросил он.
– Да.
– Так что в тебе есть Вирт?
– Так говорят.
– Это Джеффри тебе сказал?
– Кот много чего говорил, – сказал я. – Но я не знаю, можно ли этому верить.
– Верь всему. Он прошел через все и знает, о чем говорит.
– А именно?
– Джеффри тоже укусила змея.
– И он поимел в себя какой-то тяжелый Вирт.
– Его укусила не обычная змея.
– Нет?
– Вовсе нет.
– Расскажи.
Тристан повернулся к окну, так что я позволил фургону попетлять на скорости, находясь в безопасности в руках Дитя-Гонщика. Ночная птица пролетела прямо перед фарами; неожиданное видение жизни, движущееся на черных крыльях.
– Это случилось давным-давно, много лет назад, – начал Тристан, и его голос звучал, словно в замедленной записи. – Когда мы оба были молодыми, я младше него, но мы оба подсели на перья. Не могли остановиться. Ты знаешь, теперь я их вообще не потребляю, но для этого есть причина.
– Джеффри? Джеффри – и есть эта причина?
– Он втянулся глубже, чем я. Но я был так сильно к нему привязан, что просто не мог не последовать за ним. Он отправлялся в плохие трипы, опускался на самое дно, покупал наичернейшие Вирты, которые только можно найти. Однажды он раздобыл Желтое. Наше первое Желтое.
Тристан на мгновение замолчал.
– Он заплатил за это высокую цену.
– Я думал, что Желтые не продаются.
– Зависит от того, чем платить.
Я задумался над этими словами. Зависит от того, чем платить.
– Мне было страшно. Меня пугало это перо, – продолжал Тристан. – Мы принесли его домой, и Джеффри был весь в предвкушении. Наши родители уже спали, так что нам никто не мешал. Я был молод, и обожал своего старшего брата, и я принял перо вместе с ним. Но мне было страшно, так страшно!
– И что это было за перо?
– Такшака. Ты знаешь, откуда приходят змеи снов?
Я не ответил. Я пристально смотрел на дорогу.
– Ты когда-нибудь пробовал Такшаку, Скриббл? – спросил он.
– Да. Я его пробовал.
– В самом деле?
– Нет. Не в самом деле. Только в Ленточном Черве. Я отправился в Мета.
– Это вообще ничто. Просто шутка от Желтого. Такшака убивает. Этим он и знаменит. Мне было страшно, но мы все равно отправились туда. Джеффри укусила змея. Но не обычная змея. О нет, только не моего брата. Сам Такшака, Король Змей, вонзил два клыка ему в руку.
– Он должен был умереть.
– Джеффри принял яд как бесценный подарок... он боготворил эту рану. Яд захватил его кости и плоть. Я думаю, он влюбился в яд у него внутри, а яд влюбился в него. Может быть, так бывает. Один случай из тысячи. Кот Игрун говорил об этом однажды в журнале. Я уловил изменение имени. Он говорил, что есть плоть, священная для Вирта; эта плоть может жить прямо в Вирте. Это своего рода брак. Так он говорит. По-любому... мой брат тогда крепко подсел. Ему хотелось все больше и больше. Однажды попробовав... ну, ты сам знаешь, как это бывает.
– Я знаю.
– Обычные перья уже стали ему неинтересны. Ему хотелось опасных. Все больше и больше. Я думаю, что он слишком далеко зашел. Мне пришлось выбираться с боем.
– Он что-то нашел? – спросил я.
– Для меня это был перебор, Скриббл. То, что делал, мой брат... Мне пришлось принимать меры.
– Что случилось?
– Он нашел Изысканное Желтое.
О Боже!
Фургон занесло на мокрую обочину, и я почти физически ощутил, как сдирается краска с борта, когда мы царапнули боком о подпорки ограды. Секунды летели в бешеной спешке, и я лихорадочно вцепился в руль, выворачивая его. Без толку. Я был полностью одинок, и я был человеком. Человеком! Пассажиры в кузове материли меня на чем свет стоит, а потом к ним присоединились собаки – все три. Прямо зоопарк на колесах. Я видел деревья, проносящиеся мимо. Мы наскочили на камень или на что-то еще, и фары высветили ствол большого дуба, прямо напротив нас. Казалось, весь мир истошно вопит, и я – вместе с ним, и Битл поет у меня за спиной, и его цвета взрываются радугой. А потом накатил Вирт, обрушился, как лавина! И руль, казалось, теперь знает сам, куда повернуться под моими руками, и очень скоро я снова обрел контроль над машиной – спокойный и хладнокровный, я мчался по черной дороге.
– Отлично водишь, Скриббл, – заметил Тристан.
Я вдыхал воздух судорожными глотками, чувствуя, как пот выступает по всему телу. Мэнди обзывала меня всеми ругательствами, которые только знала. Твинкль добавляла некоторые своего собственного изобретения. Би все еще пел, а собаки жалобно выли, все три.
– Боже, Тристан... не делай этого! – слова давались мне с диким трудом, но Тристан был выше всего этого, словно он был холодный камень, лежащий на тропинке на своем законном месте.
– Так что мы употребили Изысканное, – сказал он, но я не сразу врубился в его слова.
– Это было внутри Английского Вуду? – спросил я.
– Да. Он заставил меня это сделать.
– И что было потом? Вообще-то, я очень неплохо знаю...
Медленный, печальный голос Тристана:
– Я вернулся один.
– Изысканное забрало его?
– Я думаю, он сам так хотел. Ты понимаешь, что я говорю, Скрибб? Я думаю, он хотел там остаться. Лично я не испытывал ничего хуже, чем то, что я испытал тогда, но для Джеффри, со всем этим Виртом в нем от Такшаки... по-любому... Да, я уверен, что он сам захотел остаться. Он чувствовал... я даже не знаю, как это сформулировать ... там он чувствовал себя дома. Что-то вроде того.
– На что похоже Изысканное? – мне было необходимо это понять.
– Это прошлое, твое прошлое... но усиленное, все, что было плохого, усилено. А хорошего как бы и не было вовсе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65