Ему даже не предоставляется право ставить какие-нибудь вопросы; его назначение. — поддерживать порядок в зале суда, следить за дебатами, давать слово тому или другому из адвокатов и не допускать, чтобы они в пылу соревнования и увлечения делом от слов переходили к действиям и вцеплялись друг другу в горло или в волосы, что в Америке, особенно в восточных штатах, случается нередко.
Настоящего обвинительного акта, составляемого судом на основании данных предварительного следствия, здесь вовсе не существует. Вместо него является простое изложение, письменное или устное, самого дела адвокатом обвинения, так что обвинение и защита совершенно равны перед судом, вследствие чего ловкий и умелый адвокат имеет громадное, можно сказать, первенствующее значение в любом деле.
При этом публике предоставляется право открыто и беспрепятственно выражать свое сочувствие, свое одобрение или негодование и возмущение; и часто это открыто высказанное общественное мнение влияет на судей, которые всегда прислушиваются к голосу толпы, весьма чуткой, впечатлительной и в большинстве случаев беспристрастной в своих суждениях.
Говорят, что тот, кто говорит один, всегда бывает прав; да, но не тогда, когда за ним следит опасный оппонент. Поэтому после первых же слов Нойстонга все поняли, то «Цицерон Сан-Франциско», орел Свитмаус на этот раз нашел себе достойного и опасного соперника.
— В таком случае, мистер Свитмаус, — сказал председатель, судья Барнетт, — даю вам слово, если только вы не отказываетесь от обвинения!
— Напротив, я настаиваю на нем, судья Барнетт! Я изложил всю суть его в специально составленном мемуаре, который, с вашего разрешения, прочтет господин старший секретарь суда, высокочтимый мистер Литльстон. Этот мемуар подробно и обстоятельно ознакомит суд с сутью дела, не возбуждая и не вызывая бурных возражений, как всякое устное сообщение! — При этом адвокат Свитмаус многозначительно взглянул на адвоката Нойстонга, но последний продолжал пребывать в строжайшем безмолвии.
Старший секретарь суда Литльстон, сияющий и торжественный, поднялся и окинул самодовольным взглядом присутствующих. Наконец-то ему представляется случай выказать перед самым избранным обществом Калифорнии свои богатые голосовые данные и свое умение если не говорить, то хоть читать. Он внутренне торжествовал.
Трое обвиняемых, одетые с непривычной в восточных штатах изысканностью, более походили на почетных зрителей, чем на обвиняемых; они держали себя просто, естественно и непринужденно. Красный Капитан, Джонатан Спайерс, на которого были обращены все взоры, был красавец мужчина лет тридцати, с благородными чертами лица, выражающими непоколебимую энергию, а скептическая, насмешливая усмешка, блуждавшая на этом красивом лице, казалось, говорила о том, что этот человек не верит ни во что на свете, кроме своей собственной воли. Словом, это мог быть или величайший негодяй, или гений, смотря по обстоятельствам и в зависимости от того, как сложилась жизнь. Бывший командир «Калифорнии» с одинаковым достоинством мог бы носить как мундир адмирала федерального флота, так и костюм командира пиратов.
Самуэль Дэвис и Джон Прескотт, старший лейтенант и судовой врач того же судна, представляли собою разительный контраст по отношению к своему командиру. Это были два грубых янки, без всяких предрассудков, готовые на всякое дело, лишь бы оно принесло им несколько десятков долларов, и их изысканные костюмы только еще более подчеркивали вульгарность их манер. Они были приглашены на суд лишь для формы, так как во всяком случае ответственным за них являлся капитан, в руках которого они были слепым и послушным орудием.
Утвердив на носу, который Дарлинг в минуты благодушия сравнивал с тараном боевого судна, золотые очки, мистер Литльстон, прокашлявшись, приступил к чтению мемуара, составленного досточтимым Джое Свитмаусом.
«Двадцать четвертого июля текущего года командир парохода „Калифорния“ Вест-Индской компании, капитан Джонатан Спайерс, прибыл в воды Куанг-Тона, чтобы произвести здесь нагрузку 6000 тюков шелка-сырца для торгового дома „Will Fergusson — братья и К°“ в Сан-Франциско, зафрахтовавшего это судно за свой счет.
Покончив с нагрузкой, нашли, что палуба и междупалубное помещение этого громадного парохода, бывшего некогда пассажирским, оставались свободными; китайская переселенческая компания «Виу-Цзинь» предложила капитану «Калифорнии» использовать эти свободные помещения, приняв на свой пароход перевозку 750 китайских переселенцев за счет вышеупомянутой компании по цене 12 долларов с человека, мужчины и женщины безразлично, не включая пищи, о которой компания решила сама позаботиться.
Снесшись предварительно с Вест-Индской компанией и затем с арматорами, зафрахтовавшими пароход, братьями Фергюссон и К°, капитан «Калифорнии», вышеупомянутый высокочтимый Джонатан Спайерс, принял предложение компании на условии немедленной уплаты всей суммы стоимости провоза пассажиров, что и было сделано в самый день посадки эмигрантов на пароход; но в самый момент отправления между капитаном Джонатаном Спайерсом и переселенческой компанией возникли пререкания по поводу сорока тонн риса, нагруженных на пароход и офрахтованных казначеем парохода в 480 долларов провозной платы, тогда как переселенческая компания, на основании установленного на судах обычая, утверждала, что этот рис как питательный продукт, предназначенный на потребление в пути, должен быть принят на судно бесплатно.
Так как «Калифорния» находилась уже под парами, то, чтобы не задерживать ее, обе стороны постановили порешить этот вопрос согласно общему правилу, принятому в больших пароходных компаниях, занимающихся перевозкою эмигрантов из Европы в Америку. В этом духе и был составлен протокол.
Таким образом, все было улажено к обоюдному удовольствию, и ничто не давало повода предполагать ту страшную развязку, какая разыгралась впоследствии на «Калифорнии».
Пароход вошел в море, и с этого момента мы не имеем никаких других сведений относительно разыгравшейся на нем драмы, кроме тех, какие изложены в отчете капитана Джонатана Спайерса, подтвержденном его штабом, то есть остальными высшими чинами парохода, и всеми 36 человеками его экипажа, единогласие которых весьма походит на добросовестно заученный урок. Для того чтобы убедиться в этом, стоит только прочесть со вниманием некоторые нижеследующие документы».
Дойдя до этого места в своем чтении, мистер Литльстон остановился, чтобы перевести дух и протереть стекла своих очков; кроме того, он ожидал в этом месте бурного протеста со стороны обвиняемых, но, к немалому его удивлению, адвокат противной стороны Жеробаам Нойстонг, вооружившись перочинным ножичком, мирно сооружал маленькую ветряную мельницу из своей спичечной коробки и ее содержимого.
Видя, что ждать вмешательства со стороны защиты не было основания, мистер Литльстон снова, прокашлявшись, продолжал чтение:
«Судя по отчету капитана Джонатана Спайерса, спустя восемь часов по выходе в море разразилась такая страшная буря, что его судну грозила неминуемая гибель, если не сбросить часть груза в море, и капитан „Калифорнии“ приказал выкинуть за борт 40 тонн риса, нагруженного для продовольствия эмигрантов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151
Настоящего обвинительного акта, составляемого судом на основании данных предварительного следствия, здесь вовсе не существует. Вместо него является простое изложение, письменное или устное, самого дела адвокатом обвинения, так что обвинение и защита совершенно равны перед судом, вследствие чего ловкий и умелый адвокат имеет громадное, можно сказать, первенствующее значение в любом деле.
При этом публике предоставляется право открыто и беспрепятственно выражать свое сочувствие, свое одобрение или негодование и возмущение; и часто это открыто высказанное общественное мнение влияет на судей, которые всегда прислушиваются к голосу толпы, весьма чуткой, впечатлительной и в большинстве случаев беспристрастной в своих суждениях.
Говорят, что тот, кто говорит один, всегда бывает прав; да, но не тогда, когда за ним следит опасный оппонент. Поэтому после первых же слов Нойстонга все поняли, то «Цицерон Сан-Франциско», орел Свитмаус на этот раз нашел себе достойного и опасного соперника.
— В таком случае, мистер Свитмаус, — сказал председатель, судья Барнетт, — даю вам слово, если только вы не отказываетесь от обвинения!
— Напротив, я настаиваю на нем, судья Барнетт! Я изложил всю суть его в специально составленном мемуаре, который, с вашего разрешения, прочтет господин старший секретарь суда, высокочтимый мистер Литльстон. Этот мемуар подробно и обстоятельно ознакомит суд с сутью дела, не возбуждая и не вызывая бурных возражений, как всякое устное сообщение! — При этом адвокат Свитмаус многозначительно взглянул на адвоката Нойстонга, но последний продолжал пребывать в строжайшем безмолвии.
Старший секретарь суда Литльстон, сияющий и торжественный, поднялся и окинул самодовольным взглядом присутствующих. Наконец-то ему представляется случай выказать перед самым избранным обществом Калифорнии свои богатые голосовые данные и свое умение если не говорить, то хоть читать. Он внутренне торжествовал.
Трое обвиняемых, одетые с непривычной в восточных штатах изысканностью, более походили на почетных зрителей, чем на обвиняемых; они держали себя просто, естественно и непринужденно. Красный Капитан, Джонатан Спайерс, на которого были обращены все взоры, был красавец мужчина лет тридцати, с благородными чертами лица, выражающими непоколебимую энергию, а скептическая, насмешливая усмешка, блуждавшая на этом красивом лице, казалось, говорила о том, что этот человек не верит ни во что на свете, кроме своей собственной воли. Словом, это мог быть или величайший негодяй, или гений, смотря по обстоятельствам и в зависимости от того, как сложилась жизнь. Бывший командир «Калифорнии» с одинаковым достоинством мог бы носить как мундир адмирала федерального флота, так и костюм командира пиратов.
Самуэль Дэвис и Джон Прескотт, старший лейтенант и судовой врач того же судна, представляли собою разительный контраст по отношению к своему командиру. Это были два грубых янки, без всяких предрассудков, готовые на всякое дело, лишь бы оно принесло им несколько десятков долларов, и их изысканные костюмы только еще более подчеркивали вульгарность их манер. Они были приглашены на суд лишь для формы, так как во всяком случае ответственным за них являлся капитан, в руках которого они были слепым и послушным орудием.
Утвердив на носу, который Дарлинг в минуты благодушия сравнивал с тараном боевого судна, золотые очки, мистер Литльстон, прокашлявшись, приступил к чтению мемуара, составленного досточтимым Джое Свитмаусом.
«Двадцать четвертого июля текущего года командир парохода „Калифорния“ Вест-Индской компании, капитан Джонатан Спайерс, прибыл в воды Куанг-Тона, чтобы произвести здесь нагрузку 6000 тюков шелка-сырца для торгового дома „Will Fergusson — братья и К°“ в Сан-Франциско, зафрахтовавшего это судно за свой счет.
Покончив с нагрузкой, нашли, что палуба и междупалубное помещение этого громадного парохода, бывшего некогда пассажирским, оставались свободными; китайская переселенческая компания «Виу-Цзинь» предложила капитану «Калифорнии» использовать эти свободные помещения, приняв на свой пароход перевозку 750 китайских переселенцев за счет вышеупомянутой компании по цене 12 долларов с человека, мужчины и женщины безразлично, не включая пищи, о которой компания решила сама позаботиться.
Снесшись предварительно с Вест-Индской компанией и затем с арматорами, зафрахтовавшими пароход, братьями Фергюссон и К°, капитан «Калифорнии», вышеупомянутый высокочтимый Джонатан Спайерс, принял предложение компании на условии немедленной уплаты всей суммы стоимости провоза пассажиров, что и было сделано в самый день посадки эмигрантов на пароход; но в самый момент отправления между капитаном Джонатаном Спайерсом и переселенческой компанией возникли пререкания по поводу сорока тонн риса, нагруженных на пароход и офрахтованных казначеем парохода в 480 долларов провозной платы, тогда как переселенческая компания, на основании установленного на судах обычая, утверждала, что этот рис как питательный продукт, предназначенный на потребление в пути, должен быть принят на судно бесплатно.
Так как «Калифорния» находилась уже под парами, то, чтобы не задерживать ее, обе стороны постановили порешить этот вопрос согласно общему правилу, принятому в больших пароходных компаниях, занимающихся перевозкою эмигрантов из Европы в Америку. В этом духе и был составлен протокол.
Таким образом, все было улажено к обоюдному удовольствию, и ничто не давало повода предполагать ту страшную развязку, какая разыгралась впоследствии на «Калифорнии».
Пароход вошел в море, и с этого момента мы не имеем никаких других сведений относительно разыгравшейся на нем драмы, кроме тех, какие изложены в отчете капитана Джонатана Спайерса, подтвержденном его штабом, то есть остальными высшими чинами парохода, и всеми 36 человеками его экипажа, единогласие которых весьма походит на добросовестно заученный урок. Для того чтобы убедиться в этом, стоит только прочесть со вниманием некоторые нижеследующие документы».
Дойдя до этого места в своем чтении, мистер Литльстон остановился, чтобы перевести дух и протереть стекла своих очков; кроме того, он ожидал в этом месте бурного протеста со стороны обвиняемых, но, к немалому его удивлению, адвокат противной стороны Жеробаам Нойстонг, вооружившись перочинным ножичком, мирно сооружал маленькую ветряную мельницу из своей спичечной коробки и ее содержимого.
Видя, что ждать вмешательства со стороны защиты не было основания, мистер Литльстон снова, прокашлявшись, продолжал чтение:
«Судя по отчету капитана Джонатана Спайерса, спустя восемь часов по выходе в море разразилась такая страшная буря, что его судну грозила неминуемая гибель, если не сбросить часть груза в море, и капитан „Калифорнии“ приказал выкинуть за борт 40 тонн риса, нагруженного для продовольствия эмигрантов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151