— И что ты жив и здоров.
— Ну, это только видимость, — тяну я.
9
Брюс с безрассудной лихостью ведет машину по лондонским улицам, Тамми рядом с ним на переднем сиденье раскуривает еще один косяк, и оба время от времени поглядывают на нас через зеркало заднего вида, и несмотря на то что кондиционер включен на полную мощность, стены все равно запотели, а я сижу между Бентли и Джейми, которая прижимается ко мне в темноте на заднем сиденье, а из динамиков разносится трек Роберта Майлза «One In One», и я жадно целую губы Джейми, желая ее так страстно, как я никогда не желал ее в Кэмдене, при этом мне приходится постоянно сражаться с Бентли, который все время тянется ко мне, смахивает конфетти с моей куртки от Versace, и каждый раз, когда я убираю его руку, он издает обреченные звуки, а Джейми начинает тискать мое орудие, которое напрягается и натягивает ткань моих брюк, из-за чего мне приходится поменять позу, и наконец мне удается обнять ее и прижать к себе плотнее, и тут, когда я всецело поглощен Джейми, Бентли все же удается засунуть руку ко мне в карман, схватить там какой-то предмет и начать его мять, но когда до него доходит, что это всего лишь упаковка «Mentos», следует еще одна серия обреченных звуков.
Затем Брюс стремительно разворачивается, меняя маршрут, поскольку улица перекрыта из-за того, что кто-то позвонил и сообщил, что на Трафальгарской площади заложена бомба, а в динамиках ревет «Rocks Off» в исполнении Primal Scream, и «ягуар» набирает скорость, под большим креном он огибает угол, грохот музыки пронизывает нас насквозь, окна опущены, ветер врывается в салон, и каждый раз, когда Джейми прикасается ко мне, я схожу с ума и подпрыгиваю от желания, и тут она сбрасывает свои туфли и кладет ноги мне поперек бедер, так что ее ступни упираются в пах Бентли, и тогда я наклоняюсь к ней, а городские огни мелькают за окнами.
— Ты такой красивый, — шепчет она мне, в то время как мое лицо склоняется над ее лицом.
Мои щеки пылают.
Пару раз мы застреваем на перекрестках, отчего все принимаются ругаться. Бентли завязывает непродолжительную перепалку с Брюсом, но тут он находит фотографию Мэттью Маккоуни, купающегося в ручье, которую кто-то забыл на заднем сиденье, и утешается тем, что разглядывает ее, и тут наконец Брюс направляет «ягуар» в проезд, в конце которого открываются узкие ворота, и когда мы проезжаем их, нас встречают потоки ослепительного света, которые льются из прожекторов, установленных по углам крыши черного дома, к которому мы подъезжаем, но Брюс достает что-то сильно смахивающее на пульт дистанционного управления, нажимает на несколько кнопок, и интенсивность света постепенно начинает снижаться, и когда наконец наступает полная темнота, не видно уже ничего, кроме облаков, проносящихся в небе над нами.
8
Внутрь черного дома ведет дверной проем, в который я следую за Джейми, а Бентли, Брюс и Тамми тут же исчезают, рассыпавшись по спальням на втором этаже, и вот мы с Джейми оказываемся в темном месте, и она зажигает свечи и предлагает мне выпить что-то, на вкус похожее да «Sambuca», и мы оба принимаем по таблетке ксанакса, чтобы отойти от кокса, а затем направляемся к горячей ванне, которая налита в комнате, пахнущей свежей побелкой, и там мы тоже зажигаем свечи, а Джейми срывает с себя костюм от Jil Sander, помогает раздеться мне и наконец стягивает мои трусы cК, в то время как я лежу на полу ванной, пьяно хихикая и дрыгая ногами в воздухе, а Джейми стоит надо мной, и свечи отбрасывают ее длинную тень на стены и потолок, и моя рука прикасается к ее ягодицам, и вот мы уже вместе оказываемся в воде.
После ванной она швыряет меня на расправленную постель, а я удолбан и возбужден, как никогда в жизни, и на заднем плане тихо играет компакт диск Тори Амос, и тут я поворачиваюсь на бок и начинаю любоваться Джейми, поглаживая рукой редкую растительность на ее лобке, затем мои пальцы ныряют внутрь и начинают совершать движения и разглаживать складки, в то время как Джейми целует меня взасос.
Внезапно она отстраняется и шепчет мне:
— Послушай!
— Что такое, зайка? — шепчу я в ответ. — Что такое?
Джейми не хочет трахаться, поэтому она начинает ласкать меня ртом, тогда я переворачиваю ее задом наперед и принимаюсь вылизывать ее промежность, горячую и налившуюся кровью, медленными, неторопливыми движениями языка, я ласкаю ее, временами задевая языком тугую дырочку в заду, временами напрягая язык и проникая им все глубже и глубже во влагалище, а затем я беру в рот столько ее плоти, сколько влезет, и сосу ее, потом быстрым ударом языка касаюсь ее клитора, и тут она наваливается мне на лицо и начинает тереться, в то время как я дотягиваюсь руками до ее сосков и массирую их, пока она кончает, издавая всхлипывающие звуки, нажимая себе на клитор средним пальцем, так что во рту у меня оказывается ее мокрая рука, а сразу следом кончаю я, и Джейми приходится навалиться грудью на мои бедра, потому что они непроизвольно дергаются, а ее рука продолжает массировать мой член, и я кончаю ей прямо в рот, извергаясь так долго, что кажется, это никогда не кончится, и мне так хорошо, что я вынужден, зарыться ртом в ее промежность, чтобы подавить громкие крики, которые исторгает из меня оргазм, и когда я откидываюсь назад, слизь из ее влагалища покрывает мой подбородок, губы, нос, а затем наступает полная тишина, в которой слышится только мое дыхание. К этому времени компакт-диск уже доиграл до конца, большая часть свечей погасла, комната крутится у меня в глазах. Я слышу в темноте голос Джейми. Она спрашивает:
— Ты кончил?
— Да, — говорю я, смеясь от радости.
— Отлично, — говорит она и встает с кровати, которая при этом скрипит, осторожно держа перед собой руку, как будто боится что-то пролить.
— Послушай, зайка…
— Спокойной ночи, Виктор.
Джейми направляется к двери, открывает ее, из коридора в комнату врывается свет, и я зажмуриваю глаза, а когда она закрывает за собой дверь, меня накрывает волной темноты, все кружится колесом, и меня несет куда-то вверх, туда, где кто-то ждет встречи со мной, а голоса со всех сторон взывают «Иди за нами! Иди за нами!».
7
Меня будит солнце, которое льет свои лучи через световой люк, врезанный в потолок, опирающийся на дорогие стальные перекрытия, покрытые тисненым геометрическим узором, а я лежу в постели и рассматриваю этот самый узор. Я осторожно сажусь в постели, готовясь к самому худшему, но, очевидно, я спал очень долго и заспал похмелье. Я осматриваю помещение: комната выдержана в пепельных тонах и обставлена с минимализмом — большая стальная ваза с белыми тюльпанами, множество расставленных повсюду шикарных хромированных пепельниц, стальная тумбочка, на которой маленький черный телефон лежит поверх последнего номера «Vanity Fair» с Томом Крузом на обложке, над кроватью — картина Дженифер Бартлетт. Я открываю стальные жалюзи, и моим глазам предстает вполне респектабельная, но абсолютно мне незнакомая лондонская улочка. В комнате нет часов, так что я абсолютно не представляю, сколько сейчас времени, но, судя по облакам, время от времени закрывающим солнце, висящее над крышей, это никак не утро.
Я звоню в «Four Seasons», чтобы узнать, не оставлял ли кто-нибудь для меня сообщений, но никто ничего не оставлял, и меня охватывает паника, с которой я успешно справляюсь при помощи душа, кабинка которого расположена в ванной и выложена бледно-зеленой и темно-серой керамической плиткой, а ванна, в которой мы вчера плескались с Джейми, слита, на краю ее стоят оплавившиеся свечи, гигиенические продукты линии Kiehl аккуратно расставлены в ряд возле унитаза из нержавеющей стали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160
— Ну, это только видимость, — тяну я.
9
Брюс с безрассудной лихостью ведет машину по лондонским улицам, Тамми рядом с ним на переднем сиденье раскуривает еще один косяк, и оба время от времени поглядывают на нас через зеркало заднего вида, и несмотря на то что кондиционер включен на полную мощность, стены все равно запотели, а я сижу между Бентли и Джейми, которая прижимается ко мне в темноте на заднем сиденье, а из динамиков разносится трек Роберта Майлза «One In One», и я жадно целую губы Джейми, желая ее так страстно, как я никогда не желал ее в Кэмдене, при этом мне приходится постоянно сражаться с Бентли, который все время тянется ко мне, смахивает конфетти с моей куртки от Versace, и каждый раз, когда я убираю его руку, он издает обреченные звуки, а Джейми начинает тискать мое орудие, которое напрягается и натягивает ткань моих брюк, из-за чего мне приходится поменять позу, и наконец мне удается обнять ее и прижать к себе плотнее, и тут, когда я всецело поглощен Джейми, Бентли все же удается засунуть руку ко мне в карман, схватить там какой-то предмет и начать его мять, но когда до него доходит, что это всего лишь упаковка «Mentos», следует еще одна серия обреченных звуков.
Затем Брюс стремительно разворачивается, меняя маршрут, поскольку улица перекрыта из-за того, что кто-то позвонил и сообщил, что на Трафальгарской площади заложена бомба, а в динамиках ревет «Rocks Off» в исполнении Primal Scream, и «ягуар» набирает скорость, под большим креном он огибает угол, грохот музыки пронизывает нас насквозь, окна опущены, ветер врывается в салон, и каждый раз, когда Джейми прикасается ко мне, я схожу с ума и подпрыгиваю от желания, и тут она сбрасывает свои туфли и кладет ноги мне поперек бедер, так что ее ступни упираются в пах Бентли, и тогда я наклоняюсь к ней, а городские огни мелькают за окнами.
— Ты такой красивый, — шепчет она мне, в то время как мое лицо склоняется над ее лицом.
Мои щеки пылают.
Пару раз мы застреваем на перекрестках, отчего все принимаются ругаться. Бентли завязывает непродолжительную перепалку с Брюсом, но тут он находит фотографию Мэттью Маккоуни, купающегося в ручье, которую кто-то забыл на заднем сиденье, и утешается тем, что разглядывает ее, и тут наконец Брюс направляет «ягуар» в проезд, в конце которого открываются узкие ворота, и когда мы проезжаем их, нас встречают потоки ослепительного света, которые льются из прожекторов, установленных по углам крыши черного дома, к которому мы подъезжаем, но Брюс достает что-то сильно смахивающее на пульт дистанционного управления, нажимает на несколько кнопок, и интенсивность света постепенно начинает снижаться, и когда наконец наступает полная темнота, не видно уже ничего, кроме облаков, проносящихся в небе над нами.
8
Внутрь черного дома ведет дверной проем, в который я следую за Джейми, а Бентли, Брюс и Тамми тут же исчезают, рассыпавшись по спальням на втором этаже, и вот мы с Джейми оказываемся в темном месте, и она зажигает свечи и предлагает мне выпить что-то, на вкус похожее да «Sambuca», и мы оба принимаем по таблетке ксанакса, чтобы отойти от кокса, а затем направляемся к горячей ванне, которая налита в комнате, пахнущей свежей побелкой, и там мы тоже зажигаем свечи, а Джейми срывает с себя костюм от Jil Sander, помогает раздеться мне и наконец стягивает мои трусы cК, в то время как я лежу на полу ванной, пьяно хихикая и дрыгая ногами в воздухе, а Джейми стоит надо мной, и свечи отбрасывают ее длинную тень на стены и потолок, и моя рука прикасается к ее ягодицам, и вот мы уже вместе оказываемся в воде.
После ванной она швыряет меня на расправленную постель, а я удолбан и возбужден, как никогда в жизни, и на заднем плане тихо играет компакт диск Тори Амос, и тут я поворачиваюсь на бок и начинаю любоваться Джейми, поглаживая рукой редкую растительность на ее лобке, затем мои пальцы ныряют внутрь и начинают совершать движения и разглаживать складки, в то время как Джейми целует меня взасос.
Внезапно она отстраняется и шепчет мне:
— Послушай!
— Что такое, зайка? — шепчу я в ответ. — Что такое?
Джейми не хочет трахаться, поэтому она начинает ласкать меня ртом, тогда я переворачиваю ее задом наперед и принимаюсь вылизывать ее промежность, горячую и налившуюся кровью, медленными, неторопливыми движениями языка, я ласкаю ее, временами задевая языком тугую дырочку в заду, временами напрягая язык и проникая им все глубже и глубже во влагалище, а затем я беру в рот столько ее плоти, сколько влезет, и сосу ее, потом быстрым ударом языка касаюсь ее клитора, и тут она наваливается мне на лицо и начинает тереться, в то время как я дотягиваюсь руками до ее сосков и массирую их, пока она кончает, издавая всхлипывающие звуки, нажимая себе на клитор средним пальцем, так что во рту у меня оказывается ее мокрая рука, а сразу следом кончаю я, и Джейми приходится навалиться грудью на мои бедра, потому что они непроизвольно дергаются, а ее рука продолжает массировать мой член, и я кончаю ей прямо в рот, извергаясь так долго, что кажется, это никогда не кончится, и мне так хорошо, что я вынужден, зарыться ртом в ее промежность, чтобы подавить громкие крики, которые исторгает из меня оргазм, и когда я откидываюсь назад, слизь из ее влагалища покрывает мой подбородок, губы, нос, а затем наступает полная тишина, в которой слышится только мое дыхание. К этому времени компакт-диск уже доиграл до конца, большая часть свечей погасла, комната крутится у меня в глазах. Я слышу в темноте голос Джейми. Она спрашивает:
— Ты кончил?
— Да, — говорю я, смеясь от радости.
— Отлично, — говорит она и встает с кровати, которая при этом скрипит, осторожно держа перед собой руку, как будто боится что-то пролить.
— Послушай, зайка…
— Спокойной ночи, Виктор.
Джейми направляется к двери, открывает ее, из коридора в комнату врывается свет, и я зажмуриваю глаза, а когда она закрывает за собой дверь, меня накрывает волной темноты, все кружится колесом, и меня несет куда-то вверх, туда, где кто-то ждет встречи со мной, а голоса со всех сторон взывают «Иди за нами! Иди за нами!».
7
Меня будит солнце, которое льет свои лучи через световой люк, врезанный в потолок, опирающийся на дорогие стальные перекрытия, покрытые тисненым геометрическим узором, а я лежу в постели и рассматриваю этот самый узор. Я осторожно сажусь в постели, готовясь к самому худшему, но, очевидно, я спал очень долго и заспал похмелье. Я осматриваю помещение: комната выдержана в пепельных тонах и обставлена с минимализмом — большая стальная ваза с белыми тюльпанами, множество расставленных повсюду шикарных хромированных пепельниц, стальная тумбочка, на которой маленький черный телефон лежит поверх последнего номера «Vanity Fair» с Томом Крузом на обложке, над кроватью — картина Дженифер Бартлетт. Я открываю стальные жалюзи, и моим глазам предстает вполне респектабельная, но абсолютно мне незнакомая лондонская улочка. В комнате нет часов, так что я абсолютно не представляю, сколько сейчас времени, но, судя по облакам, время от времени закрывающим солнце, висящее над крышей, это никак не утро.
Я звоню в «Four Seasons», чтобы узнать, не оставлял ли кто-нибудь для меня сообщений, но никто ничего не оставлял, и меня охватывает паника, с которой я успешно справляюсь при помощи душа, кабинка которого расположена в ванной и выложена бледно-зеленой и темно-серой керамической плиткой, а ванна, в которой мы вчера плескались с Джейми, слита, на краю ее стоят оплавившиеся свечи, гигиенические продукты линии Kiehl аккуратно расставлены в ряд возле унитаза из нержавеющей стали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160