— Я тут... из-за вас... всех... третий день... как... можно сказать, езжу! — орал благим и просто матом участковый. — За... на... в...
— Он много ездил и сильно устал, — сделал довольно вольный перевод толмач.
— Но он сказал гораздо больше, — показал на участкового Сэм Допкинс. — Вы что-то упускаете. Переводите, пожалуйста, дословно.
Переводчик пожал плечами и стал переводить дословно:
— Вы меня на... интимное мужское место... далее слово, обозначающее вступление с ним в интенсивные сексуальные отношения... совсем.
— Это ни в... — самозабвенно заходился участковый.
— Это ни в... снова интимное место, только женское... и красная армия...
— Как это понять? Какая красная армия? — удивился Сэм Допкинс. — У них теперь нет красной армии. Это устаревшее название. У них теперь Вооруженные Силы России.
— Ну, значит, не в интимное место, не в Вооруженные Силы России, — поправился переводчик и стал внимательно вслушиваться в чужую, крайне трудную для синхронного перевода речь.
— Вы...
— Вы... далее идет собака женского пола... чего тут... затем женщина легкого поведения во множественном числе... глагол, производный от женского интимного места... не по-русски? Ну ты... женское интимное место с ушами... чего так широко открыл глаза?..
— С какими ушами? — совсем обалдел Сэм Допкинс.
— Давайте я лучше, как раньше, по общему смыслу, — предложил переводчик.
Сэм кивнул.
Милиционер перестал орать, обошел “Москвич”, записал номер, зачем-то сунулся в салон, понюхал воздух и вылез довольный.
— Во-во, точно, так и есть...
— Что точно? — спросил переводчик.
— То самое, блин, е-твое!.. Сами знаете чего! Как поросей у граждан тырить — так все вы горазды, а как вас за одно место поймали — так вы в кусты норовите!
Это переводчик понять не смог.
— Каких поросей? — попросил уточнить он.
— Бабы Нюры порося! Его намедни вот точно на таком красном “Москвиче” уперли, — сказал бдительный участковый. — И главное дело, уже в третий раз! Всю раскрываемость мне — к чертовой матери!
— Вы ошибаетесь... — начал было переводчик. Но милиционер его перебил:
— А протекторы, твою мать! Ты что думал, у нас тут экспертизы нет? Вы там в коровью лепешку въехали, которая у меня к делу подшита! Тот же рисуночек — один, блин, в один! Е-твое! А ну покажь документы!
Переводчик и Сэм протянули свои дипломатические паспорта. Участковый аж взвился.
— Ага! — заорал он. — Липу суете! Фуфло толкаете!
И сунул паспорта в карман.
— Это не фуфло, это американские паспорта, — торжественно объявил переводчик.
— Ага, а вы, конечно, блин, американцы? — захохотал довольный своей шуткой милиционер.
— Да, американцы, — с еще большим пафосом заявил переводчик.
— А я тогда министр иностранных дел. А ну, блин, клешни кверху.
— Это произвол, — возмутился Сэм Допкинс. — Мы требуем позвать сюда консула.
— Счас, разбежался, — возмутился участковый, хлопая владельцев “Москвича” по карманам. — Сюда хлеб раз в неделю привозят, а тебе консула подавай...
И вдруг радостно встрепенулся, нащупав в кармане Сэма Допкинса газовый пистолет.
— Ага! Блин! Незарегистрированный ствол! Ну все, дядя, считай, ты свои полчервонца уже получил.
— Это ошибка, — сказал Сэм. — Оно зарегистрировано.
— Где?
— Там, в Америке, — показал Сэм Допкинс.
— Хитромудрый ты жук, как я погляжу! — возмутился милиционер. — Думаешь, отмазку нашел? Да? А ну — поехали!
— Куда?
— В район. Вам там быстро языки развяжут!
— А машина?
— Машина теперь не ваша. Машина теперь вещественное доказательство! Счас я вас увезу, а потом за ней вернусь. Садись, я сказал! — свирепо гаркнул милиционер, показывая на мотоцикл. — Ты сзади, а ты в люльку. Нет — оба в люльку, а то кто вас знает!..
Американцы с трудом втиснулись в люльку. Участковый завел мотоцикл и рванул по проселкам как бешеный. Американцы тряслись в железной люльке, как горошины в погремушке, постоянно валясь друг на друга и сталкиваясь друг с другом головами.
— Ниче, они вас там быстро уломают, сразу вспомните, кто вы и куда порося дели! — орал довольный собой милиционер.
Но в районе задержанным не обрадовались.
— Куда их нам — у нас и без них битком! Тогда участковый торжественно выложил на стол пистолет и дипломатические паспорта.
— Мы американские подданные, — уже чуть менее агрессивно, чем раньше, сказал переводчик.
— У нас тут тоже один был, все кричал, что незаконнорожденный сын китайского императора, и свидетельство о рождении показывал с иероглифами, — равнодушно кивнул милиционер. — А когда прижали, оказалось, что обыкновенный конокрад из Тамбова. Давай их до утра в камеру.
Сэма и переводчика подняли на ноги и тычками погнали в конец коридора, где были камеры. Заскрежетала дверь, и их толкнули куда-то в темноту, вонь и гул голосов.
— Оп-пачки! Ты глянь, какие фраера расписные! — радостно приветствовала их камера, оценивая дорогой прикид новых заключенных. — Ух ты, лопаря! Ох ты, клифты!..
Несколько приблатненных зэков подошли к американцам и стали ощупывать добротную ткань пиджаков.
— Что вам нужно? — спросил по-английски Сэм.
— Во, блин, не по-нашему базарит! — восхитились в камере. — Выдрючивается, падла!
И притиснулись ближе.
Сэм отвел бесцеремонно его лапающие руки. И тут же получил в зубы.
Но уголовники не учли, что американцы каждые полгода сдают зачеты по рукопашному бою. Раздался тупой удар и чей-то короткий вскрик.
— Фраера наших бьют! — взвилась камера и навалилась на американцев всем гуртом.
Но их даже не успели как следует попинать, когда в камеру ворвались милиционеры. Они прошлись по всем подряд “демократизаторами”, в том числе по головам потерпевшей стороны, и выволокли янки в коридор.
— Вы чего, блин, бузу устроили! — возмутились милиционеры.
— Это не мы — это нас! — попытался объяснить истинное положение дел американец.
— Кончай базлать, до вас здесь все тихо было!
— Я требую соблюдения Женевской конвенции, регулирующей права военнопленных! — заявил Сэм Допкинс.
Переводчик перевел.
— Права? — уточнили милиционеры. — Сейчас будут! Слышь, Серега, покажи ему его права.
Серега показал... Серега взял со стола резиновую дубинку и с ходу огрел ею Сэма по затылку.
С правами все стало более или менее понятно.
— Еще какие-нибудь претензии есть? Американцы дружно замотали головами.
— Тогда шагом марш в камеру. Но американцы уперлись.
— Не надо! Там нас били, мы туда не пойдем! — умоляли они.
— А куда тогда вас — в женскую, что ли? Или, может, нам в камеру, а вам здесь расположиться? А то у нас тут две камеры всего, — справедливо обиделись милиционеры. — А ну шевели копытами!
Когда дверь закрыли, внутри началась какая-то громкая возня. Милиционеры стояли возле камеры и радостно дыбились.
Так им!.. Зато теперь права качать перестанут и международным скандалом грозить. А если их сейчас не проучить, то они всю ночь орать будут, глаз сомкнуть не дадут...
Рядом с милиционерами, припав головами к железной двери и напряженно прислушиваясь, стояли еще двое мужчин в штатском. Стояли генерал Трофимов и майор Проскурин.
— А они их там до смерти не прибьют? — обеспокоенно спрашивали они.
— Нет, там сегодня контингент тихий... Из камеры доносились глухие удары и неясные вскрики на английском языке.
— Ничего, — успокаивал сам себя генерал Трофимов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79