https://www.dushevoi.ru/products/dushevye-kabiny/Esbano/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Они умные – чем же им больше заниматься?..
И снова обращался ко мне с тем же вопросом: а как бы ты поступал на их месте?
Я ему рассказал сюжет фильма, который мы с Надеждой недавно смотрели. Там была такая история.
Хозяин завода, египтянин, выбирал себе главного инженера из двух кандидатур: первая – зять, работавший рядовым инженером на его же заводе; работал неплохо, и дело знал, и трудолюбив, но… как говорят у нас: без пера… Без полёта, без фантазии. С ним рядом трудился другой инженер, чужой, не любезный, и даже грубость мог сказать хозяину, но… в голове у него, как в котле, кипели идеи. И если уж возьмётся за что – сделает так, что всем на диво.
Недолго раздумывал хозяин, позвал строптивого.
– Будешь главным инженером? Зарплата в пять раз повысится.
– Согласен, – сказал строптивый и больше не прибавил ни слова.
Крепко обиделся на него и на своего тестя зять-инженер, да что поделать? Хозяин – барин.
Рассказал я сюжет фильма и замолчал. А Ильин тоже молчал, ждал моего заключения, но не дождался. Спросил:
– И ладно. Положим, так. Но к чему ты это рассказал?
– А к тому, что на месте Шапиро и я бы так поступал.
– Ну, нет. Шапиро так не поступит. Ни за что и никогда!
Я на это проговорил с металлом в голосе:
– Тогда следует признать: Шапиро и ему подобные всякое дело ведут к развалу. Смычок скрипки им можно доверить, но к местам руководящим допускать нельзя.
Покраснел мой собеседник, надулся, как мышь на крупу. Почти всю оставшуюся половину пути он рта не открыл, что для наших бесед было необычно и невероятно. А когда мы уж подходили к факультету, он с мелким дрожанием в голосе проговорил:
– Крамолу эту ты, Иван, из башки своей выбрось. С такой-то людоедской философией хватишь горя.
Это был наш последний разговор, когда мы коснулись еврейской темы. Раз-другой он ещё ненароком упоминал слово «еврей», но я уж на эту удочку не клевал.
За два-три месяца до окончания учёбы Ильин стал пропадать в Москве и я один ходил на занятия. Однажды в лесу мне встретился майор Нехорошев. Он жил в нашей же деревне, но только на самом конце и на занятия ходил по другой дороге. Это был дядя лет тридцати пяти, с крупной головой, плотно сидящей на широких плечах. Угрюм, молчалив – во время учёбы мы с ним не общались. Сказал грубоватым, охрипшим голосом:
– Где твой сосед? Чтой-то не видно его.
– В Москве задерживается. Жена его и совсем туда переехала; там же у них квартира.
Нехорошев проговорил загадочно:
– Жена у него – паровоз. По своим еврейским каналам должность ему выбивает.
– Она вроде бы цыганка.
– Слушай ты их! Цыганка. А он белорус – так, наверное, тебе говорил.
– Да нет, о себе ничего не говорил. Да русский он, разве по лицу не видно?
– Вот-вот – русский. А уши торчат, как дуги, глаза вылезают из орбит. Хорош русский!..
Помолчал майор, а потом смерил меня сочувственным взглядом:
– Тебя, как я слышал, Иваном зовут, а я Василий. Вот и вся нам цена: Ванёк да Васёк. Лопухи мы, в упор еврея не видим, а вот немцы за версту жида различают.
– Да зачем его видеть? – заострял я тему разговора. Мне уже было интересно послушать суждения о евреях, и об Ильине особенно. Я, конечно, подозревал в нём какой-то чужой дух, но мысль о том, что он еврей, мне и в голову не приходила. Нехорошев же при таком моём вопросе набычился, оглядел меня с ног до головы. Прорычал:
– Зачем, говоришь? А вот укусит тебя Ильин, так и будешь знать, зачем его надо видеть. Ты что ему наболтал за время ваших дружеских бесед на пути от деревни до факультета?
– Да ничего я не болтал! – начинал я выходить из себя.
– А чего же он на тебя так воззрился? Я сам слышал, как он дружку своему Баренцу говорил: «Опасный он, этот капитан окопный. Сказать надо Сеньке из отдела кадров, чтобы подальше его от Москвы услал». Сенька-то – их человек. Он-то уж взял тебя на заметку. Э-э, да что с тобой говорить! Ваня ты и есть Ваня.
Махнул рукой и отошёл прочь. Больше я с Нехорошевым не заговаривал, а напрасно: видно, много знал этот человек. Несколько лет спустя я приехал в Киев и услышал, что самым большим книжным магазином в городе заведует Нехорошев, майор в отставке. Видно, не заладилась его военная служба.
За месяц до окончания учёбы Ильин мне сказал:
– Я сдал все экзамены и зачёты. У меня теперь два высших образования: Университет и академия. Скоро диплом получу.
Я только рот открыл от изумления, но вовремя спохватился и не стал удивляться.
– Поздравляю! А у меня экзамены ещё впереди.
Думал, пойдёт со мной в деревню ночевать, а он показал на машину, стоявшую возле волейбольной площадки:
– У меня машина – служебная. В Москву поеду. И здесь, пожалуй, уж не появлюсь. Так что, бывай. Желаю успеха.
И уже сделал несколько шагов к машине, но потом вернулся, схватил меня за руку, горячо заговорил:
– Уезжай из Москвы – и подальше. Тут тебе делать нечего. Лучше быть первым парнем на деревне, чем последним в городе. Так-то!
И пошёл к машине. Больше я его не видал. Никогда. Фамилия была на слуху: Ильин да Ильин. Он будто бы важный пост занимал на радио, налаживал вещание на заграницу. В «трубе» это была фигура второй или третьей величины.
Наступало время конца учёбы. Зачёты сдали, экзамены тоже. Большинство слушателей получили назначение, разъехались. Я почти каждый день ездил в Москву, в главный корпус академии, сдавал зачёты и экзамены по полной академической программе. Экзамены сдал успешно, оставалось написать диплом, за который я ещё не брался. Радостный возвращался из Москвы в Лысково. Я хотя и расстался с мечтой работать в «Красной звезде» – отчасти под воздействием бесед с Ильиным, – но всё-таки назавтра запланировал визит к главному редактору. И каково было моё изумление, когда у себя дома за столом застал мило беседующего с моей женой незнакомого майора. Он встал ко мне навстречу, с улыбкой протянул руку:
– Я майор Макаров, начальник отдела кадров газеты «Сталинский сокол». Приехал по вашу душу. Вы ведь авиатором были, Грозненскую школу кончили?..
Сидели, пили чай. Майор рассказывал, что у них в газете много полковников, именитых журналистов, – «Михалковы разные да Эль Регистаны», а людей, способных отличить элерон от хвоста, почти нет. Предложил мне работу в их редакции. Я не стал ломаться, с радостью согласился. Но сказал: «Сумею ли?» Майор махнул рукой: де, мол, конечно, сумеешь. И на том мы порешили.
Я пошёл провожать его до станции.
Глава пятая
В нескольких километрах от Москвы, в деревне, договорился с одинокой старушкой о найме комнаты. Нашёл машину и поехал за семьёй в Лысково. Часа через три подъезжаем к калитке, а она закрыта на замок. Старушка, высунувшись из окна, кричит:
– Я передумала, извините, извините!
Стоял возле машины и не знал, что предпринять. Вывел из оцепенения шофёр:
– Тут рядом товарная станция, я сгружу вас, а вы уж как-нибудь.
Приехали на станцию, нашли местечко среди контейнеров, поставили чемоданы. Надежда – молодец; видя мою совершенную растерянность, сказала:
– Ну, ты не волнуйся, мы что-нибудь придумаем. Главное, тебя оставили в Москве, а всё остальное образуется.
Обняла, прижалась ко мне щекой. Мечта жить в Москве была недостижимой, и вдруг осуществилась. А уж как начинается наша жизнь в столице – это неважно, это даже интересно. Практический ум северной крестьянской девушки ей подсказывал, что всё будет хорошо, она верила в меня и готова была делить со мной всё:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132
 купить смеситель для раковины в ванную комнату 

 azulev cappuccino