Он чем-то неуловимо напоминал генерального прокурора. Да он и был прокурором. Фамилия его была - Мазурин. Шмидт знал его: тот уже пытался когда-то привлечь его к ответственно­сти по делу расстреле в метро немецкого бизне­смена, естественно, с нулевым результатом.
Мазурин остановился в дверях, внима­тельно изучая Шмидта, как энтомолог редко­го жука.
Следователь Николаев вскочил, вытянулся в струну, как солдат в присутствии генерала.
- Здравствуйте, Петр Прокофьевич! - не сказал, доложил он.
- Не вставай, не надо, - помахал рукой про­курор. - Есть проблемы?
- Так точно! - снова крикнул следователь, словно и не слышал пожеланий начальника. - Вот гражданин интересуется, можно ли у сви­детеля отбирать подписку о невыезде. Юриди­ческий казус, так сказать.
Прокурор подошел к столу, фальшиво улыб­нулся и сказал:
- Никакого казуса. Возьми и перепиши бу­маги, пусть идет по делу обвиняемым. Как го­ворится, был бы человек, а дело найдется... Там ведь обвиняемого пока нет? Теперь будет. Ме­ру пресечения избери... ну, скажем, арест. Ина­че нас не поймут наверху. Вот так. Действуй! - Он выразительно посмотрел на Шмидта и вы­шел, плотно прикрыв за собой дверь.
Торжествующий Николаев с иронией ска­зал несколько обескураженному таким поворо­том дела Шмидту:
- У вас еще будут вопросы юридического плана или все ясно?
Шмидт уже сообразил, что Мазурин не слу­чайно появился в нужном месте в нужный мо­мент. Но, кажется, сигнал к охоте на него пока еще не прозвучал, и травля только планирует­ся? Скорее всего, это обычный прокурорский наезд, превентивный, ничем не подкреплен­ный. Поэтому он решил уточнить:
- Но меня еще не арестовали? Следователь едва заметно, уголками рта,
улыбнулся.
- А вы ждете, чтобы вас арестовали? Под­пишите здесь, - он показал длинным тонким пальцем место, где следовало поставить подпись, - и можете идти. Пока... - добавил он многозначительно. - На допросы прошу являться в указанный на повестке срок, без опоз­даний. В противном случае все, что сказал Петр Прокофьевич, станет для вас печальной реальностью.
Шмидт выругался про себя и вышел из ка­бинета. Проклятая бумажка служила напоми­нанием о том, что с ним не шутят и что в любой момент могут сделать козлом отпущения в ис­тории с убийством Каверина.
А обиднее всего было, что лучшее доказа­тельство своей непричастности к этому делу он уничтожил чуть ли не собственными ру­ками. Ведь это он приказал убить Белова, ко­торый один только и мог доказать невинов­ность Шмидта. Судьба!
Дождавшись, пока Шмидт покинет его ка­бинет, следователь - важняк Николаев достал из портмоне визитку, взял телефонную трубку и набрал указанный в карточке номер. Судя по голосу, трубку сняла молодая женщина.
- Дайте мне, пожалуйста, полковника Вве­денского, - попросил следователь. И услышав в трубке знакомый голос, расплылся в улыбке. - Игорь Леонидович? Это вас Николаев из По­кровской межрайонной прокуратуры беспоко­ит. Был у меня ваш подопечный... Да, погово­рили, именно в том ключе, как вы хотели. Ду­маю, Шмидт все понял. - Он выслушал слова благодарности и попрощался.
Положив трубку, Николаев задумался. Ис­тория-то с душком! ФСБ явно затеяло боль­шую провокацию. И какое место в ней отводи­лось Шмидту? Объекта разработки или проме­жуточного звена? Нет, за ним явно стояла более крупная фигура. Возможно, это был его бывший шеф - депутат Белов? Но ведь он, ка­жется, погиб? Если погиб!
А возможно, это Зорин. По данным прокура­туры, он был связан с обоими, и с Кавериным, и с Беловым. Этот политический долгожитель пребывал в добром здравии, но ведь никто не вечен! Кто-то из древних сравнивал бывших политиков с выброшенными на берег остовами разбитых судов. Может, пришло время, и кто-то из власть имущих дал команду его торпеди­ровать? У нас ведь солнце встает, светит и гре­ет, пока «дает добро» Гарант Конституции!
Утром после стычки с Бакеном в бытовке Лены появился Доктор Ватсон. В очередной раз осмотрев Сашу, он отметил разительную перемену к лучшему. Если только не считать разбитых в кровь костяшек пальцев! Бледные губы его порозовели, кожа стала упругой, а дыхание чистым и глубоким. До сегодняшне­го дня Белов не мог вздохнуть полной гру­дью...
Это исцеление буквально привело Доктора в состояние эйфории. Присев на койку рядом с пациентом и с радостной улыбкой потирая ру­ки, он воскликнул:
- Что, брат, сам на себя разозлился? Бодался теленок с Бакеном? То-то, давно бы так! Знаешь, что Маркс сказал? Счастье - в борьбе! В драке, то есть. С собой и миром! Да-с, молодой человек! Жизнь прекрасна и удивительна. И главное во­все не в том, чтобы прожить ее так, чтобы не бы­ло стыдно за бесцельно прожитые годы, а в том, чтобы прожить как можно дольше, и болеть при этом как можно меньше! Сие обязанность каж­дого порядочного человека перед обществом! Прошу запомнить, это я как доктор говорю!
Его просто распирала энергия. Он, не про­щаясь, выскочил из бытовки и бодрым шагом направился в сторону свалки, напевая что-то легкомысленное. Его радужное настроение удивило Белова.
- Слушай, а Док случайно не ширяется? - спросил он Лену.
- А ты только сейчас заметил? - усмехну­лась она. - У нашего доктора не руки - чистое золото. Если бы не наркота, он бы сейчас акаде­миком был. Рассказать, как он тут очутился?
Белов кивнул:
- Конечно...
Когда-то Доктор - Станислав Маркович Вонсовский - работал хирургом в одной из московских больниц. Грошового жалования не хватало даже на сигареты. Супруга его относи­лась к тому разряду женщин, которые вместо того, чтобы поддержать непутевого мужа, пи­лят его, не переставая. Сравнивала его непре­станно с денежными мужиками из числа общих знакомых, которые якобы тащили в дом все, что к полу не прибито, строили дачи, квартиры, по­купали женам шубы и хрустальную посуду. Деньги были любимой темой ее разговоров...
Вот только таланта к накопительству Стае был лишен начисто. Когда стало невмоготу терпеть издевательства жены, он плюнул на все и пошел в военкомат с просьбой направить его в Афганистан полевым хирургом. Его бро­сили в самое пекло. Операции пришлось де­лать и в палатках, и в поле, и в горах под шквальным огнем...
В этих примитивных условиях он был вы­нужден не столько кроить и латать распоротые осколками и пробитые пулями тела, сколько ампутировать конечности. Не одну сотню сол­дат он сделал инвалидами! То есть, конечно не он, а духи, но все эти искалеченные ребята, по сути - подростки - прошли через его руки и остались в его памяти!
В условиях нечеловеческого напряжения Стае подсел сначала на алкоголь, а потом и на морфин, чем дальше, тем больше. Оказалось, что доктор не одинок в своей привязанности к наркотику, еще несколько офицеров повади­лись к нему, и по доброте душевной он стал по­могать «товарищам по несчастью».
Кстати, один из них и назвал его впервые Доктором Ватсоном. Книга Артура Конана Дойла, кажется, это был «Этюд в багровых то­нах», ходила по рукам. Как раз в ней-то ранен­ный военный врач Ватсон возвращается из Аф­ганистана в Англию и знакомится с Шерлоком Холмсом. Кличка пристала, а через некоторое время весь медсанбат иначе его и не называл.
Вскоре начальник медицинской части заме­тил пропажу крупной партии морфина. Он поднял шум, вычислил доктора и подал рапорт по инстанциям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61