Зорин вдруг понизил голос до шепота и ска­зал, слегка наклонившись в сторону собеседника:
- Я не уверен, что он мертв. Никто его мерт­вым не видел. Нет тела - нет дела, есть такая
поговорка. Так что вся моя надежда на тебя. Доставь мне Белова или его тело. Получишь...
Зорин бегло начертил шестизначную цифру на салфетке, показал ее Кабану, потом поло­жил салфетку в пепельницу и поджег.
- А если не тело, а только голову? - сост­рил Кабан.
Но Зорину было не до шуток.
- Можно и голову, - ответил он вполне се­рьезно.
Кабан с удивлением разглядывал Зори­на своими зоркими свинячьими глазками из-под полуприкрытых, опухших от постоянного пьянства век.
Несмотря на природную придурковатость, интуитивно Кабан просекал очень многие вещи, и просекал обычно правильно. Это и обеспечи­ло ему высокое положение в криминальной ие­рархии... Он понял, что Зорин пригласил его на встречу, потому что нуждается в нем, в Кабане.
«А ведь ты боишься, Виктор Петрович. Бе­лого боишься! - подумал Кабан, улыбаясь про себя. - Хорошо бы знать, почему ты его бо­ишься? Но пока и так сойдет. А Белого нужно достать живым, обязательно живым. Тем бо­лее, что убить-то его никогда не поздно».
VII
Знойное флоридское солнце погрузилось в океан за линией горизонта, и жаркий день сме­нился душной ночью. Госпожа Мария Перейpa, гражданка Коста-Рики, владелица шикар­ного особняка с двумя бассейнами, не спала. Более того, она не находила себе места, словно живая иллюстрация поговорки, согласно кото­рой богатые тоже плачут. Который день подряд у нее все валилось и рук... Судя по всему, она не создана для эмиграции, и эта страна изоби­лия и свободы потребления никогда не станет ее страной. Что с Сашей, с бабушкой? Эти мыс­ли не оставляли ее ни на минуту.
Наконец госпожа Перейра не выдержала и взяла телефонную трубку. Она набрала мос­ковский номер, и только после этого подумала, что в Москве может быть ночь или раннее ут­ро. А в сущности, какая разница?
Однако трубку на другом конце света сняли сразу.
- Шмидт на связи, - услышала она хорошо знакомый голос.
Она не сразу смогла ответить. Горло поче­му-то перехватило. Через секунду она справи­лась с собой.
- Дима... Дмитрий Андреевич... Ты меня уз­нал?
Некоторое время Шмидт молчал, видимо, собираясь с мыслями. Наконец в трубке раз­дался его удивленный голос.
- Оля? Ты жива?.. А... - он опять замолчал, подыскивая слова.
- Ваня со мной, у нас все в порядке, - при­шла ему на помощь Оля, хотя и понимала, что Шмидта сейчас, скорее всего, интересует сов­сем не это. - Я хотела узнать - что с Сашей?
Видимо этот вопрос озадачил Шмидта не меньше, чем сам звонок.
- Ничего не понимаю, - пробормотал он, как показалось Ольге, растерянно. - А разве ты не... Он не с тобой?
- Нет... Как там бабушка? - спросила она скорее для формы
- Плохо. Лежит в больнице. Разумеется па­лата отдельная и обслуживание соответствую­щее. Но, сама понимаешь...
Именно в этот момент Оля приняла очень важное для себя решение: нечего ей делать в этой чужой для нее стране.
- Я вылетаю. Сегодняшним рейсом. - она со­общила время прилета, которое знала на память, и, не слушая возражений Шмидта, положила трубку...
Гуд бай, Америка! Под крылом самолета мелькнули и пропали вдали берега Нового све­та. Остались позади окруженные пальмами и кипарисами особняки на Пасифик Хейтс. С ус­мешкой Ольга вспомнила, как в первый свой приезд, мчась по Пэлисайд-авеню, была боль­ше всего удивлена диснеевскими утятами в че­ловеческий рост, зазывавших американских пиццеедов в какой-то фастфуд. Или в Макдо­нальдс? Какая разница! Все равно это осталось в другой жизни.
Ванька тихонько посапывал в кресле само­лета: для него авиалайнер - дом родной, столь­ко уже успел налетать в своей коротенькой жизни!
Ольга погрузилась в раздумья. События по­следнего времени, вынудившие ее к отъезду, вернее, к бегству в Америку, были подобны ог­лушительному взрыву. Она никак не могла привыкнуть к мысли о гибели Коса, Пчелы. Смерть Фила после того, как он пошел на по­правку, казалась особенно нелепой. А Тамара? В чем ее вина? Ведь все, что произошло с ней, могло стать и ее, Оли, судьбой!
В голове не укладывалось чудовищное пре­вращение, случившееся с Максом. Наверное, никогда не поверит хозяин в то, что его старый верный пес взбесился, пока сам не увидит по­крытые пеной клыки у своего горла! Макс - оборотень! Невозможно, но факт!
А сколько еще непонятных вещей! Сначала эта инсценировка с покушением на мосту, потом внезапный отлет в Штаты. Из сбивчивого теле­фонного разговора с Сашей в аэропорту она по­няла только одно - все объяснения будут потом. Она не знала, что этого «потом» не будет, что разговор этот с мужем станет для нее последним.
Она ждала его звонка, сидя в своем особня­ке с двумя бассейнами и хорошо вымуштро­ванной прислугой. И так и не дождалась. И тогда она вдруг поняла, что ничего этого ей не надо. Ни особняка, ни спокойной жизни на курорте с отличной репутацией. А что надо? У нее есть сын. И она должна бороться за него. А если Саши уже нет, постараться, чтобы Вань­ка не повторил в жизни его ошибок.
Жить с Сашей было очень трудно. Нелегка доля «жены братка». Но она любила его. Любила, хотя многое в нем настораживало, а иногда и просто пугало. Особенно сцена во время его по­следнего приезда на дачу. Он пытался овладеть ею грубо, со звериной яростью. Осталась бы она с ним после этого? Вряд ли. Разрыв был неиз­бежен, это только вопрос времени. Но теперь это не имело никакого значения. В глубине ду­ши она понимала, что случилось непоправимое, но боялась признаться в этом даже себе самой.
И еще Ольга знала, что жить по-старому она не сможет. Она не будет, сидя сложа руки, без­ропотно сносить удары и пинки судьбы. Нуж­но взять себя в руки и самой встать над обсто­ятельствами. И найти Сашу. Под эти мысли она заснула...
Разбудила ее бортпроводница, предлагав­шая пассажирам застегнуть ремни. Самолет шел на посадку.
- Что, прилетели? - спросила у нее Ольга.
- Нет, это промежуточная посадка в Шен­ноне для дозаправки.
Снова она ошиблась, совсем как тогда, когда летела в Америку в первый раз. А когда это бы­ло, и было ли вообще? Ольга снова грустно улыбнулась.
VIII
Но, пожалуй, больше всего проблем в связи с исчезновением Александра Белова возникло у Шмидта.
В смерти Коса, Пчелы, Фила и его жены Шмидт обвинял только себя. Безопасность - это была его поляна, он должен был просчитать все варианты и нейтрализовать Макса. Он не успокаивал себя мыслью, что на его месте ни­кто не смог бы заподозрить засланного казачка в личном водителе и телохранителе шефа, ко­торому тот доверял не только свою персону, но и жизни жены и сына. Смог бы или не смог бы, но, как начальник службы безопасности, он обязан был вычислить предателя.
Поэтому временное, как объяснил Белов, от­странение от должности хоть и не обидело Шмидта, однако насторожило. Он понимал, что заслужил недоверие шефа. Вот только бы­ло ли это просто недоверие? За отстранением могла последовать и санкция в виде пули в за­тылок. Шмидт сам не раз проделывал такое с другими, в том числе по указанию Белова.
Когда-то в прошлом Шмидт был офицером спецназа внутренних войск. Он был по-военно­му исполнителен, не знал жалости и страха. В Бригаде он считался человеком без нервов, ему поручали самые рискованные, грязные и кровавые дела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61