Но такое войско неизбежно обречено на историческоепоражение: как бы ни экспериментировать по ходу истории на живом теле нации, подобно конквестовскому Ленину, как бы ни преодолевали косность исторической материи беспрецедентным в истории насилием, подобно конквестовскому Сталину, – законы природы и общества одолеть невозможно. Вот почему действия Сталина и руководимой им партии были не только преступными (у истории, вообще говоря, сложные отношения с преступлением, и нередко именно великие преступники становятся ее кумирами даже в среде жертв – вспомним Александра Македонского, ставшего эпическим героем в Средней Азии, или Тимура, воспетого окровавленным Востоком) – нет, эти действия были ошибочными,они не приносили реальных выгод никому, даже самой партии («Это хуже, чем преступление. Это ошибка», – слова Талейрана об убийстве герцога Энгиенского). Надо отдать партии должное: многие в ней почти сразу это поняли. Р.Конквест в доказательство цитирует Б.Пастернака, мне же хочется добавить к нему свидетельство высокопоставленного коммуниста, общавшегося почти исключительно с тогдашней высшей номенклатурой, – заведующего Ближневосточным отделом Коминтерна Иосифа Бергера (Железнякова-Барзилая): «С 1932 года, когда, по заявлениям Сталина, коллективизация увенчалась блестящим успехом, а по мнению почти всех остальныхкончилась грандиозным провалом (курсив мой. – И.X.), правые не скрывали в частных беседах своего мнения по этому вопросу»[].
Гениальность Сталина как политика заключалась в том, что он первым чувствовал любую угрозу для своей власти и находил нередко парадоксальные средства для парализации этих угроз. Для спасения от тех партийцев, которые помнили предостережения правых и потому понимали, к какой катастрофе он привел страну, Сталин успел использовать те силы зла и ненависти, которые партия разожгла в обществе. Он протянул свою царственную руку поверженным («сын за отца не отвечает») и позвал их на службу – мстить былым мучителям и вообще любым врагам нового босса. Миллионы этих вытолкнутых из деревень пареньков составляли самый мобильный слой общества, давно выломанный из старого гнезда и готовый на любое употребление. Многим из них вождь доверил важную функцию – отомстить обществу, которое допустило или даже активно содействовало гибели их отцов и односельчан. Руками сирот, лишенных родителей, то есть тех людей, кто естественно должен был прививать им мораль, честь, воспитать совесть, но был убит, – руками детей-жертв творились расправы над сумевшими сохранить относительное благополучие во время «жатвы скорби». Как потом солженицынский Тюрин, тоже жертва крестьянского потока, скажет про «поток тридцать седьмого»: «Есть ты, Создатель, на небе. Долго терпишь, да больно бьешь».
Я потому упомянул про этот аспект книги Конквеста, что именно наследники жертв «крестьянского потока» позже стали главными защитниками памяти палача собственных родителей. Я не о Шолохове только говорю, но, прежде всего, о современных писателях и редакторах, которых называют «патриотами». Ну, например, Иван Стаднюк, так часто цитируемый Конквестом, первым (или одним из первых, наряду с Михаилом Алексеевым) рассказавший в литературе о «терроре голодом», потом с гордостью признавался, что именно он тоже первым после хрущевских гонений на Сталина восславил вождя в литературе (его даже назвали «официальным биографом Сталина»). Раскройте первый попавшийся номер «Нашего современника», и вы даже сегодня, когда это отнюдь не поощряется, увидите в журнале, сделавшем упор на «русскую народность», упоминание, что Сталин был прав («вернее других трактовал Ленина») в середине 20-х годов, а потом ошибался лишь потому, что, подобно Троцкому и Бухарину, был махистом (А.Кузьмин), [] или воркотню в ответ на критику сталинских достижений, вроде московского метро, которое сравнивается с тоже ведь «неправильно» и «антиинженерно» построенным Санкт-Петербургом («Не хочется вступать в… бесплодный спор о том, что в свое время мы 'неправильно' строили, 'неправильно' воевали…» – Вс. Сахаров[]). Нет, я вовсе не хочу лягнуть лишний раз этих авторов, оперевшись на текст Р.Конквеста – повторяю, именно они или им подобные некогда с тем же мужеством решались поминать «террор голодом», как сегодня защищают сталинские заслуги. Мне видится здесь важный феномен: Сталин действовал не сам по себе, он выражал волю партии наиболее простым и убедительным способом, а воля партии тоже не возникала на пустом месте, она являлась отражением каких-то глубинных тенденций, во всяком случае, у значительной части народа. И нельзя не согласиться с Виктором Астафьевым, одним из самых значительных сегодня писателей, который иронически отозвался о критике Сталина в процессе сегодняшней перестройки, назвав ее «чем-то вроде громоотвода»: «А может быть, удастся самим чище выглядеть?»
Сила Р.Конквеста, мне кажется, состоит в том, что он показал: с точки зрения тех идей, тех ценностей, которые победили в конкурентной борьбе идей и ценностей в русском обществе 20-го века (в числе средств борьбы имелись, конечно, и сила оружия, и сила террора) Сталин являлся наилучшим выразителем партийных идей. Его победа была не случайна: он стал подлинным вождем партии, которую, правда, потом сам уничтожил и заменил другой, подлинным вождем которой тоже был. Но партия тоже выражала важные тенденции народной воли (именно об этом все время пишет в эмиграции А.Зиновьев!). И критика Сталина как какого-то извращенца ленинских идей бесплодна, она действительно призвана стать «громоотводом», по слову В.Астафьева. Поэтому-то главной мишенью Р.Конквеста является именно идеология общества, позволившая ему стать ареной самых страшных, наряду с нацистскими, преступлений 20-го века, а вовсе не товарищ Сталин и его верные соратники.

* * *
Долг требует от меня сказать о том, что я считаю недостатками монографии Р.Конквеста.
Но сначала о критике, появившейся в советской печати. В третьем номере «Вопросов истории» за 1988 год помещена небольшая статья автора, упомянутого на страницах «Кровавого посева», известного советского историка крестьянства В.Данилова, где он в пух и прах разносит подсчеты Р.Конквестом жертв коллективизации и террора голодом. При этом он якобы защищает честь и достоинство современного СССР от клеветнических нападок из-за рубежа, явно имея в виду мысль Конквеста из эпилога по поводу современного состояния дел в советской идеологии.
Нельзя придумать худшее унижение для сегодняшнего СССР, чем статья В.Данилова! Крупнейший, известнейший советский историк, специалист по данной проблеме, не может противопоставить данным Р.Конквеста ничего,кроме других подсчетов, сделанных опять-таки не им, а другими иностранными специалистами, учеными из школы Э.Г.Карра (т.н. «объективистами»). На глазах у советского читателя иностранцы спорят о важнейших для него проблемах (В.Данилов сам упомянул, что десятки раз спрашивали его студенты на лекциях «о десяти миллионах погибших в начале 30-х годов»), а самый крупный русский исследователь по данной теме всего-то и может, что цитировать иностранцев и присоединяться к одной из спорящих сторон. Поневоле вспомнишь горькие слова все того же В.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135