https://www.dushevoi.ru/products/dushevye-kabiny/s-glubokim-poddonom/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Используя экономические стимулы, фермеров поощряли резко увеличить выход сельскохозяйственной продукции, так что в 1885–1915 гг. продуктивность сельского хозяйства в Японии выросла вдвое! Преображенский аналогичным образом рассчитывал, что увеличение налогового бремени, наложенного на российских крестьян, будет сопровождаться одновременным увеличением крестьянского производства – и достигнуть этого, думал он, возможно, с помощью современных, усовершенствованных методов в земледелии.
Бухарин возражал Преображенскому, что эксплуатация деревни для финансирования промьшшенности есть ошибка даже с точки зрения чисто экономических расчетов. Крестьянство, если оно вообще уцелеет, именно должно обеспечивать рынок для промышленных товаров. Следовательно, товары с самого начала должны поступать к мужикам! Но ведь и Троцкий вкупе с другими левыми понимал, что крестьянам надо оставить возможность покупать необходимые им товары (например, спички, мыло, керосин и пр.). Так что практически взгляды правых и левых в то время не слишком расходились, тем более что Бухарин, в свою очередь, всегда подчеркивал решающее значение преобладающих темпов развития государственного сектора в хозяйстве над частным. По-видимому, он верил, что крупная социалистическая индустрия, благодаря присущему ей превосходству, будет автоматически совершать «большие скачки». Но к 1926 году и он, наверное, сообразил, что такой большой рост надо как-то стимулировать и крестьянину придется внести в это дело немалый вклад[].
Бухарин осознавал, что крестьянин не примет социализма, пока не увидит своими глазами его особой экономической привлекательности, и что простыми внушениями глубоко укоренившееся классовое сознание изменить невозможно (это положение, кстати, прямо вытекало из общей марксистской теории). Здесь в его взглядах нет большой разницы с тем, что прокламировали левые. Троцкий, например, объявил, что лучше всего преодолеть разрыв между ценами на промышленные и сельскохозяйственные товары, улучшив эффективность и повысив производительность труда именно в промышленности. Отмечая расслоение в деревне и «рост кулацкой прослойки»[], он уверял, что при правильном партийном подходе рост индустрии помешает процессу классового расслоения крестьянства и сведет на нет его последствия[]. Левые постоянно утверждали, что коллективизация должна следоватьза индустриализацией, а не наоборот, и материально обеспечиваться именно за счет роста индустрии. (Можно заметить в скобках, что в некоторых недавних исследованиях советских ученых пробуют утверждать, что так оно и происходило в действительности.) Левые продолжали говорить о «смычке» со средним крестьянством, подчеркивали, что превыше всего они ставят интересы пролетариата, но отнюдь не призывали к насильственной коллективизации, как иногда считается в широкой публике. Они верили, что отдельный крестьянин, будь это даже кулак, продержится исторически долго: «Принудительные поставки 150 миллионов фунтов зерна десятью процентами наиболее состоятельных крестьян – ничего более радикального, чем такая мера, левые не предлагали»[]. Троцкий, находясь в изгнании, писал, что левые вовсе не собирались в ближайшую пятилетку ликвидировать деление крестьянства на классы – им нужно было только обложить доходы кулака налогами, чтобы обеспечить индустриализацию[]. Как правые, так и левые считали, что необходимо непрерывно укреплять социалистический сектор в хозяйстве с тем, чтобы он стал преобладающим и в конце концов подчинил себе всю экономику.
У левых особой программы по аграрному вопросу почти что и не было; если не считать нескольких предложений по вопросам налогообложения и усовершенствования сельскохозяйственных методов, основной упор они делали в своей программе на промышленность, хотя и требовали принятия мер для создания новых колхозов (которых в то время было еще очень мало), особенно для крестьян-бедняков. Бухарин тоже мало что предлагал конкретного в деле модернизации или социализации деревни. Он больше говорил о каком-то неопределенном будущем, когда изменится характер крестьянина. Общим для левых и правых на данном этапе была их убежденность в том, что в сельском хозяйстве следует прибегать к мерам финансового характера (иногда довольно жестким); и наоборот, «принудительная» коллективизация может привести страну только к катастрофическим последствиям.
Но не в коллективизации деревни заключался главный момент спора фракций. По мере того, как политика партии завоевывала поддержку или хотя бы терпимое отношение со стороны самого преуспевавшего сектора в крестьянстве, ее, партии, левую фракцию все больше беспокоила мысль, что коммунистические идеалы поставлены под угрозу и что коммунистическое представление о классовой борьбе размывается. Почти никто в партии по-настоящему не примирился с товарной системой, и в аргументации всех спорящих мы находим очень шаткое предположение, что централизованное планирование экономики как-то сможет сосуществовать с рынком.
Как отмечалось, и не только тогдашними левыми, и не только сподвижниками Сталина, Бухарин, казалось, все надеялся, что переход к социализму в деревне следует отложить, пока не наступит эпоха принятия крестьянством социалистических порядков. До этой весьма маловероятной поры советская власть будет в определенной мере зависеть от сил рынка, которыми она не в состоянии полностью управлять (или, если пользоваться марксистской терминологией, советская власть будет зависеть от класса, являвшегося для нее не более чем союзником, а часто и хуже того).
Другой важный теоретический спор сводился вот к чему. Ленин и большевики с самого начала считали, что социализм не может быть построен в одной отдельно взятой стране и уж, во всяком случае, в такой отсталой стране, как Россия. После 1917 года они часто заявляли, что рассчитывают на революцию в Западной Европе, которая обеспечит необходимую марксистскую основу для победы социалистического всемирного пролетарского строя. Нет необходимости приводить множество цитат из трудов Ленина и других большевиков о том, что европейские революции произойдут неизбежно и что российская социалистическая революция выжить без них не может.
Эти логические построения подсказывал им не только здравый смысл, но и марксова теория. Уровень индустриализации в России, количество и «зрелость» пролетариата были явно недостаточны, чтобы с их помощью преобразовать коренным образом подавляюще огромную массу сельского населения. Задача, которая стояла перед руководством, в этих условиях была заведомо невыполнимой.
Но в будущем мы увидим, что большевики на деле уже давно вели себя так, будто Россию все-таки можно переделать без поддержки извне. Аргументация периода НЭПа уже учитывала, что пройдет много времени, пока возникнут революционные режимы в других странах. Но особенно левые фракционеры все еще по традиции и по теории рассчитывали на мировую революцию. Однако постепенно, вначале как чрезвычайно спорное теоретическое новшество, была выдвинута в партии идея «построения социализма в одной, отдельно взятой стране», и в конце концов эта новая мысль стала в ней общепринятой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135
 https://sdvk.ru/Polotentsesushiteli/Sunerzha/ 

 Bestile Bricks