Поэтому я договорился с Тайни и выкупил у „Лонро“ ее долю, в компании. Тайни с лихвой вернул свои деньги. Он приумножил вклад „Лонро“ в несколько раз».
В этот момент на сцене появляется другой приятель Слейтера, который приобрел 25% акций «Стронгмед».
«Таким образом, я вышел с 50% на 75%. У меня еще оставались долги, но я по частям выплачивал их банкам. Кроме того, я заработал кое-что на акциях. Я проводил операции с акциями от моего собственного лица, а не от лица компании и сделал одно-два удачных вложения. Затем я выкупил на фондовой бирже две небольшие компании. Совсем маленькие. Одна называлась „Лэгэнвейл“ и занималась недвижимостью, а другая — „Йелвертон инвестментс“. Когда я перекупил „Йелвертон“, ее акции, кажется, шли по три-четыре пенса. Через несколько лет я продал их по тридцать восемь пенсов. Потом они поднялись еще выше и в какой-то момент котировались от семидесяти до восьмидесяти пенсов, но в целом я на этом прилично заработал, да и те, кто вошел в дело при более высокой цене, едва ли были разочарованы. У „Лэгэнвейл“ дела тоже сложились неплохо. Когда я вошел в дело, ее акции шли по десять пенсов. Тогда я подключил к ней „Стронгмед“. Я сделал это, потому что в итоге у меня оказалось слишком много акций „Лэгэнвейл“. Но постепенно я их распродал. Затем, выбрав подходящий момент, я сумел выкупить у своего приятеля его 25% и в конце концов имел уже все 100%».
И все это время продолжалось погашение долга в банках.
«Для этого нужно много времени. Четыре или пять лет. Процентные ставки были очень высоки, а банки не сделали мне послабления ни по одному долгу. Мне пришлось выплатить все до копейки, включая проценты. И, честно говоря, банки не делали мне послаблений именно потому, что считали меня способным расплатиться. Причем их уверенность в этом росла с каждым днем. Ведь я ни разу не обратился ни к кому из них — по мере того как я выплачивал долги, это стало делом принципа. Хотя в самом начале я бы охотно пошел на любой компромисс. Но к концу все уже понимали, что я смогу расплатиться. Довести дело до конца. И я расплатился с каждым сполна».
Итак, долги выплачивались и доверие к нему возрастало.
И вот тогда Слейтер обнаружил, что ему нравится, как выглядит золото.
«Нам с приятелем пришла в голову мысль взяться за золотые прииски. В этом смысле нас особенно привлекала Северная Америка. На паях с еще несколькими людьми мы вложили в дело миллион долларов, причем доля моего приятеля была больше моей, так как он собирался принять в этом более активное участие. Компания получила название „Сентенниэл минералз“. Мы нашли человека, имевшего богатый опыт в этом деле, и заключили, очень удачную сделку с американской компанией „Юнайтед Стейтс минералз иксплорейшн“. Все прошло великолепно, и на наш миллион долларов мы получили двадцать два. Мы смогли довести дело до конца и объявили о распродаже акций нашей компании».
В 1985 году они продали эти акции одной известной канадской горноразрабатывающей компании почти за тридцать миллионов канадских долларов.
«В это же время я начал продавать золото с понижением. Золото тогда шло по пятьсот долларов за унцию, и все полагали, что его стоимость дойдет до двух тысяч. Что ж, если бы это произошло, то мы бы сделали огромные деньги благодаря своей доле в золотом прииске. Но мне нужно было сделать деньги независимо от колебаний цены золота. Поэтому я начал интенсивно продавать золото с понижением и заработал приличные деньги, когда стоимость золота неожиданно стала понижаться. Цена золотого прииска упала, но все еще оставалась выше его первоначальной стоимости. Попробую это объяснить. Когда мы начинали, стоимость наших акций была 50 центов, а новый выпуск я сделал уже по одному доллару. Когда мы стали компанией открьггого типа, акции шли уже по пять долларов. Распроданы же они были по четыре доллара. При этом цена золота упала с пятисот долларов за унцию до 320. Проблема в том, что если золото так сильно падает в цене, то падение прибыли непропорционально падению его стоимости. Если добыча стоит, предположим, 250 долларов, а золото — пятьсот долларов, то ты получаешь 250 долларов. Но если золото стоит 320 долларов, то ты получаешь только семьдесят».
Рыбная ловля вошла в его жизнь в 1973-1974 годах, когда дела шли из рук вон плохо. «Она очень помогла мне. Тогда я рыбачил две-три недели в году. Теперь — десять».
Еще одна игра. Новая игра. Но это игра, ставшая бизнесом. Несколько лет назад Слейтер основал компанию «Салар пропертиз» («салар» — это латинское наименование лосося), которая занимается рыболовными участками в Шотландии.
К сведению не-рыболовов: рыболовным участком называется ровный участок реки, скажем, в одну-две мили длиной, где его владелец или арендатор имеет право ловить рыбу. Слейтер под прикрытием «Салар» владеет несколькими такими участками, в том числе двумя на реке Тэй, одним на реке Эннэн и одним на реке Ичейг. Стоимость права на рыбную ловлю на таких реках обычно составляет несколько сотен тысяч фунтов в год. Слейтер рассудил, что большинство любителей рыбной ловли, разумеется, не могут позволить себе потратить такую сумму. Кроме того, они не собираются рыбачить круглый год — им нужна только неделя или две в году. При этом самые заядлые ловцы лосося могли бы потратить, к примеру, пять, десять, а то и двадцать тысяч фунтов, если бы им предложили сделать это в качестве инвестиции.
«Вот так хобби превращается в бизнес. Идея была в том, чтобы установить временной график на лучшие участки для ловли лосося. Это делалось и прежде, но только с худшими участками, когда кто-то не мог продать свой участок. Поэтому я купил несколько самых лучших и выгодных участков, вроде Лоуэр Редгортон на реке Тэй».
Слейтер стал в связи с этим автором еще одного изречения. Он заявил, что может делать деньги «на арбитражных операциях с невежеством».
До него на таких реках, как Ичейг или Форсс, сети ставились в устье, и это приводило к тому, что лосось не мог подняться вверх по течению для метания икры. Когда Слейтер купил эти реки, он попросту снял сети. На реке, перегороженной сетями, среднегодовой улов составлял двадцать три рыбы в год. При этом около трех тысяч рыб оставалось в сетях.
«Мы купили большой участок реки за двадцать тысяч фунтов и выкупили эти сети еще за двадцать тысяч фунтов, итого сорок. Но если бы они сами сняли сети, как это сделали мы, они бы поймали в 1985 году 142 рыбы. А участок для ловли лосося можно продать по три тысячи фунтов за рыбу. Три тысячи умножить на 120 лишних рыб — это получается 360 тысяч фунтов, не правда ли? Так что те, кто ставил сети на лосося, стали жертвой собственного невежества».
С того времени он купил еще один из лучших участков в Канаде на реке Мирамиши. Это площадь в шестьсот акров с кортом для гольфа и стендом для стрельбы по тарелкам. Рыба там ловится великолепно. По его словам, всего за восемнадцать дней они поймали 144 рыбы. «Это потрясающее место. Все в прекрасном состоянии. Ни к чему не придерешься». Он говорит, что это обошлось ему в четверть миллиона долларов, а сейчас уже может быть оценено в два, а то и в три миллиона.
В промежутке между добычей золота и рыбной ловлей он обратил свои взоры на нефть, войдя в компанию, занимающуюся паровой обработкой тяжелой нефти, для того чтобы снизить ее вязкость и облегчить выкачивание из-под земли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
В этот момент на сцене появляется другой приятель Слейтера, который приобрел 25% акций «Стронгмед».
«Таким образом, я вышел с 50% на 75%. У меня еще оставались долги, но я по частям выплачивал их банкам. Кроме того, я заработал кое-что на акциях. Я проводил операции с акциями от моего собственного лица, а не от лица компании и сделал одно-два удачных вложения. Затем я выкупил на фондовой бирже две небольшие компании. Совсем маленькие. Одна называлась „Лэгэнвейл“ и занималась недвижимостью, а другая — „Йелвертон инвестментс“. Когда я перекупил „Йелвертон“, ее акции, кажется, шли по три-четыре пенса. Через несколько лет я продал их по тридцать восемь пенсов. Потом они поднялись еще выше и в какой-то момент котировались от семидесяти до восьмидесяти пенсов, но в целом я на этом прилично заработал, да и те, кто вошел в дело при более высокой цене, едва ли были разочарованы. У „Лэгэнвейл“ дела тоже сложились неплохо. Когда я вошел в дело, ее акции шли по десять пенсов. Тогда я подключил к ней „Стронгмед“. Я сделал это, потому что в итоге у меня оказалось слишком много акций „Лэгэнвейл“. Но постепенно я их распродал. Затем, выбрав подходящий момент, я сумел выкупить у своего приятеля его 25% и в конце концов имел уже все 100%».
И все это время продолжалось погашение долга в банках.
«Для этого нужно много времени. Четыре или пять лет. Процентные ставки были очень высоки, а банки не сделали мне послабления ни по одному долгу. Мне пришлось выплатить все до копейки, включая проценты. И, честно говоря, банки не делали мне послаблений именно потому, что считали меня способным расплатиться. Причем их уверенность в этом росла с каждым днем. Ведь я ни разу не обратился ни к кому из них — по мере того как я выплачивал долги, это стало делом принципа. Хотя в самом начале я бы охотно пошел на любой компромисс. Но к концу все уже понимали, что я смогу расплатиться. Довести дело до конца. И я расплатился с каждым сполна».
Итак, долги выплачивались и доверие к нему возрастало.
И вот тогда Слейтер обнаружил, что ему нравится, как выглядит золото.
«Нам с приятелем пришла в голову мысль взяться за золотые прииски. В этом смысле нас особенно привлекала Северная Америка. На паях с еще несколькими людьми мы вложили в дело миллион долларов, причем доля моего приятеля была больше моей, так как он собирался принять в этом более активное участие. Компания получила название „Сентенниэл минералз“. Мы нашли человека, имевшего богатый опыт в этом деле, и заключили, очень удачную сделку с американской компанией „Юнайтед Стейтс минералз иксплорейшн“. Все прошло великолепно, и на наш миллион долларов мы получили двадцать два. Мы смогли довести дело до конца и объявили о распродаже акций нашей компании».
В 1985 году они продали эти акции одной известной канадской горноразрабатывающей компании почти за тридцать миллионов канадских долларов.
«В это же время я начал продавать золото с понижением. Золото тогда шло по пятьсот долларов за унцию, и все полагали, что его стоимость дойдет до двух тысяч. Что ж, если бы это произошло, то мы бы сделали огромные деньги благодаря своей доле в золотом прииске. Но мне нужно было сделать деньги независимо от колебаний цены золота. Поэтому я начал интенсивно продавать золото с понижением и заработал приличные деньги, когда стоимость золота неожиданно стала понижаться. Цена золотого прииска упала, но все еще оставалась выше его первоначальной стоимости. Попробую это объяснить. Когда мы начинали, стоимость наших акций была 50 центов, а новый выпуск я сделал уже по одному доллару. Когда мы стали компанией открьггого типа, акции шли уже по пять долларов. Распроданы же они были по четыре доллара. При этом цена золота упала с пятисот долларов за унцию до 320. Проблема в том, что если золото так сильно падает в цене, то падение прибыли непропорционально падению его стоимости. Если добыча стоит, предположим, 250 долларов, а золото — пятьсот долларов, то ты получаешь 250 долларов. Но если золото стоит 320 долларов, то ты получаешь только семьдесят».
Рыбная ловля вошла в его жизнь в 1973-1974 годах, когда дела шли из рук вон плохо. «Она очень помогла мне. Тогда я рыбачил две-три недели в году. Теперь — десять».
Еще одна игра. Новая игра. Но это игра, ставшая бизнесом. Несколько лет назад Слейтер основал компанию «Салар пропертиз» («салар» — это латинское наименование лосося), которая занимается рыболовными участками в Шотландии.
К сведению не-рыболовов: рыболовным участком называется ровный участок реки, скажем, в одну-две мили длиной, где его владелец или арендатор имеет право ловить рыбу. Слейтер под прикрытием «Салар» владеет несколькими такими участками, в том числе двумя на реке Тэй, одним на реке Эннэн и одним на реке Ичейг. Стоимость права на рыбную ловлю на таких реках обычно составляет несколько сотен тысяч фунтов в год. Слейтер рассудил, что большинство любителей рыбной ловли, разумеется, не могут позволить себе потратить такую сумму. Кроме того, они не собираются рыбачить круглый год — им нужна только неделя или две в году. При этом самые заядлые ловцы лосося могли бы потратить, к примеру, пять, десять, а то и двадцать тысяч фунтов, если бы им предложили сделать это в качестве инвестиции.
«Вот так хобби превращается в бизнес. Идея была в том, чтобы установить временной график на лучшие участки для ловли лосося. Это делалось и прежде, но только с худшими участками, когда кто-то не мог продать свой участок. Поэтому я купил несколько самых лучших и выгодных участков, вроде Лоуэр Редгортон на реке Тэй».
Слейтер стал в связи с этим автором еще одного изречения. Он заявил, что может делать деньги «на арбитражных операциях с невежеством».
До него на таких реках, как Ичейг или Форсс, сети ставились в устье, и это приводило к тому, что лосось не мог подняться вверх по течению для метания икры. Когда Слейтер купил эти реки, он попросту снял сети. На реке, перегороженной сетями, среднегодовой улов составлял двадцать три рыбы в год. При этом около трех тысяч рыб оставалось в сетях.
«Мы купили большой участок реки за двадцать тысяч фунтов и выкупили эти сети еще за двадцать тысяч фунтов, итого сорок. Но если бы они сами сняли сети, как это сделали мы, они бы поймали в 1985 году 142 рыбы. А участок для ловли лосося можно продать по три тысячи фунтов за рыбу. Три тысячи умножить на 120 лишних рыб — это получается 360 тысяч фунтов, не правда ли? Так что те, кто ставил сети на лосося, стали жертвой собственного невежества».
С того времени он купил еще один из лучших участков в Канаде на реке Мирамиши. Это площадь в шестьсот акров с кортом для гольфа и стендом для стрельбы по тарелкам. Рыба там ловится великолепно. По его словам, всего за восемнадцать дней они поймали 144 рыбы. «Это потрясающее место. Все в прекрасном состоянии. Ни к чему не придерешься». Он говорит, что это обошлось ему в четверть миллиона долларов, а сейчас уже может быть оценено в два, а то и в три миллиона.
В промежутке между добычей золота и рыбной ловлей он обратил свои взоры на нефть, войдя в компанию, занимающуюся паровой обработкой тяжелой нефти, для того чтобы снизить ее вязкость и облегчить выкачивание из-под земли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96