Его наличность исчезала на глазах. Он продал все, что мог, но продавать пришлось по ценам дешевых распродаж.
Наконец деньги кончились.
21 июля 1922 года Эллан А. Райен был объявлен банкротом.
Долги Райена составили 32,5 миллиона долларов, включая миллион долларов Гарри Пейну Уитни, сыну партнера его отца, три с половиной миллиона долларов «Чейз нэшнл бэнк», 8,7 миллиона долларов «Гэрэнти траст компани» и триста тысяч долларов своему наставнику Чарльзу Швэбу. Личное имущество Райена оценивалось в 643 тысячи долларов без учета 135 тысяч акций «Штуц». Фондовой биржи для них не существовало, а «биржа на тротуаре» не захотела иметь с ними дела. В конце концов, к вящему огорчению Чарльза Швэба, они были проданы на аукционе по цене около двадцати долларов за акцию. В свои лучшие дни Швэб считался одним из самых крупных производителей стали в мире. Но стоило ему переключиться на автомобили, как дела пошли из рук вон плохо. «Штуц беаркэт» были сняты с производства в 1920 году, и с тех пор компания не сделала ни одного бестселлера. В 1932 году они еще худо-бедно держались, изготовляя фургоны для перевозки продуктов, а к 1938 году они уже были разорены. В этом же году Швэб умер нищим, потеряв на неудачных делах вроде «Шутц» все, что имел, и вынужденный доживать последние годы на подачки друзей.
Но, пожалуй, история о «Пиггли Уиггли» еще более впечатляет.
Клеренс Сондерс никогда не скрывал своей тяги ко всему показному. Он был щедр до такой степени, что это вызывало подозрения, и при том довольно рано овладел искусством выдвигаться. Он родился в 1881 году и к началу первой мировой войны уже нажил состояние на розничной торговле. В Мемфисе и в Теннесси он был известен как «человек, который строит Розовый дворец». Он строил это здание — из розового мрамора, с огромным беломраморным портиком и с полем для гольфа — по собственному проекту и предполагал, что оно простоит сто лет. И хотя Сондерс так и не закончил строительства, этот дворец был настолько экстравагантным, что оставался таковым и более чем полстолетия спустя, когда Элвис Пресли жил в Грейсленде и любое поместье на юге представляло собой не меньший интерес.
Во время послевоенного бума Сондерс организовал сеть однотипных бакалейных магазинов самообслуживания, где покупатели ходили по проходам между прилавками, заваленными продуктами, толкая перед собой тележки, а затем оплачивали все покупки на контроле возле выхода. Сегодня это выглядит обычным, но тогда такая идея казалась совершенно новой и неожиданной. Возможно сам того не сознавая, Сондерс еще в те годы создал модель современного супермаркета.
Ему было не чуждо чувство юмора, и, когда его спрашивали, для чего он дал своим магазинам название «Пиггли Уиггли», он отвечал: «Для того, чтобы люди спрашивали меня об этом, как только что спросили вы».
В 1922 году работало уже 1200 магазинов «Пиггли Уиггли», большей частью размещенных в южных и югозападных штатах, хотя несколько магазинов было и на севере. Около 650 из них принадлежало непосредственно компании «Пиггли Уиггли сторз инк.», на остальные была выдана лицензия.
В июне того же года компания Сондерса стала компанией открытого типа. Акции «Пиггли Уиггли» появились на НЙФБ по цене примерно пятьдесят долларов. Эта цифра оставалась неизменной вплоть до ноября, когда некоторые магазины «Пиггли Уиггли» в Нью-Йорке, Нью-Джерси и Коннектикуте столкнулись с серьезными проблемами. Это были магазины, работавшие по лицензии. Они не принадлежали Сондерсу, и, казалось бы, их трудности не должны иметь к нему никакого отношения. Но когда прошел слух, что ряд магазинов «Пиггли Уиггли» на грани ликвидации, «медведи» «положили глаз» на всю компанию. Они посчитали, что, поскольку ее акции не поднялись со времени регистрации на бирже, слухи о трудностях компании могут привести и к снижению их цены. «Медведи» начали продавать, слухи стали распространяться и акции действительно упали до сорока долларов.
Сондерс, который до «Пиггли Уиггли» вообще не имел дела с котирующимися ценными бумагами, решил поддержать стоимость своих акций. Он поставил на карту все свое личное состояние плюс десять миллионов долларов, занятых в южных банках, чтобы только побить янки в их же собственной игре. Он хотел свести счеты с северянами за Роберта Е. Ли, за Геттисберг, за сожженную Атланту и за «Унесенных ветром». Эти южане, если вы раньше не замечали, люди особой породы.
Спустя годы рассказывали о том, как Сондерс отправился на север с саквояжем, битком набитым десятью миллионами долларов в мелких чеках. Он всегда это отрицал. Однако оставался ли он на юге или на самом деле приехал в Нью-Йорк, но факт остается фактом: руководить своей битвой с «медведями» он нанял легендарного Джесса Ливермора. Это был по меньшей мере странный выбор, потому что Ливермор являлся, вероятно, самым знаменитым «медведем» своего времени.
Из двухсот тысяч акций, находившихся в свободной продаже, Сондерс в первый же день купил тридцать три тысячи. Через неделю он имел уже 105 тысяч. Одновременно он перенес сражение на страницы газет, которые скупал целыми полосами, чтобы ни у кого не оставалось сомнений, кто хороший, а кто плохой. Одно объявление было озаглавлено: «Будет ли править шулер?» Текст его, вполне соответствовавший стилю человека, способного назвать свой бизнес «Пиггли Уиггли», гласил: «Он въезжает на белом коне. Блеф — его доспехи, защищающие подлое и трусливое сердце. Подтасовки и передержки его шлем. Вероломством звенят его шпоры. Разрушение и разорение несет стук копыт его коня. Неужели честный бизнес отступит? Неужели мы задрожим от страха? Неужели мы станем добычей биржевых спекулянтов?»
К февралю 1923 года Сондерс поднял свои акции до семидесяти долларов. И тогда он снова обратился в газеты. Его предложение было ошеломляющим. Он заявил, что продаст акции любому желающему за пятьдесят пять долларов. На первый взгляд, это выглядело, как будто он дарил пятнадцать долларов с каждой акции. Казалось, что он просто слегка рехнулся.
«Шансы! Возможности! — кричала реклама. — Они стучатся в вашу дверь! Они стучатся! Они стучатся! Неужели вы не слышите? Неужели вы не понимаете? Чего вы ждете? Почему вы бездействуете? Разве явился новый Даниил и львы не растерзали его? Разве пришел новый Иосиф со своими притчами и они оказались понятными? Разве родился новый Моисей и пообещал новую землю обетованную? Почему же тогда, спрашивают скептики, Клеренс Сондерс так щедр к публике?»
Сондерс был весьма далек от помешательства. Он просто изобрел новый гамбит в биржевой шахматной игре. Он понимал, что может произойти в эндшпиле, и не желал повторить ошибку Райена. Меньше всего он хотел бы остаться с грудой бесполезных акций, которые нельзя было бы реализовать. Предлагая к продаже около 25% акций сейчас, еще до того, как он объявлен победителем, он рассчитывал сэкономить на этом кучу денег, когда наконец он получит первый приз. Но в то же время ему нужно было не допустить, чтобы эти акции попали в руки «медведей», и не дать им оружие против себя. Хитрость была в том, что он предлагал акции в рассрочку. Он хотел получить двадцать пять долларов сразу, а три оставшихся десятидолларовых платежа распределить на следующие девять месяцев, только по истечении которых он собирался передать покупателям сертификаты акций.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Наконец деньги кончились.
21 июля 1922 года Эллан А. Райен был объявлен банкротом.
Долги Райена составили 32,5 миллиона долларов, включая миллион долларов Гарри Пейну Уитни, сыну партнера его отца, три с половиной миллиона долларов «Чейз нэшнл бэнк», 8,7 миллиона долларов «Гэрэнти траст компани» и триста тысяч долларов своему наставнику Чарльзу Швэбу. Личное имущество Райена оценивалось в 643 тысячи долларов без учета 135 тысяч акций «Штуц». Фондовой биржи для них не существовало, а «биржа на тротуаре» не захотела иметь с ними дела. В конце концов, к вящему огорчению Чарльза Швэба, они были проданы на аукционе по цене около двадцати долларов за акцию. В свои лучшие дни Швэб считался одним из самых крупных производителей стали в мире. Но стоило ему переключиться на автомобили, как дела пошли из рук вон плохо. «Штуц беаркэт» были сняты с производства в 1920 году, и с тех пор компания не сделала ни одного бестселлера. В 1932 году они еще худо-бедно держались, изготовляя фургоны для перевозки продуктов, а к 1938 году они уже были разорены. В этом же году Швэб умер нищим, потеряв на неудачных делах вроде «Шутц» все, что имел, и вынужденный доживать последние годы на подачки друзей.
Но, пожалуй, история о «Пиггли Уиггли» еще более впечатляет.
Клеренс Сондерс никогда не скрывал своей тяги ко всему показному. Он был щедр до такой степени, что это вызывало подозрения, и при том довольно рано овладел искусством выдвигаться. Он родился в 1881 году и к началу первой мировой войны уже нажил состояние на розничной торговле. В Мемфисе и в Теннесси он был известен как «человек, который строит Розовый дворец». Он строил это здание — из розового мрамора, с огромным беломраморным портиком и с полем для гольфа — по собственному проекту и предполагал, что оно простоит сто лет. И хотя Сондерс так и не закончил строительства, этот дворец был настолько экстравагантным, что оставался таковым и более чем полстолетия спустя, когда Элвис Пресли жил в Грейсленде и любое поместье на юге представляло собой не меньший интерес.
Во время послевоенного бума Сондерс организовал сеть однотипных бакалейных магазинов самообслуживания, где покупатели ходили по проходам между прилавками, заваленными продуктами, толкая перед собой тележки, а затем оплачивали все покупки на контроле возле выхода. Сегодня это выглядит обычным, но тогда такая идея казалась совершенно новой и неожиданной. Возможно сам того не сознавая, Сондерс еще в те годы создал модель современного супермаркета.
Ему было не чуждо чувство юмора, и, когда его спрашивали, для чего он дал своим магазинам название «Пиггли Уиггли», он отвечал: «Для того, чтобы люди спрашивали меня об этом, как только что спросили вы».
В 1922 году работало уже 1200 магазинов «Пиггли Уиггли», большей частью размещенных в южных и югозападных штатах, хотя несколько магазинов было и на севере. Около 650 из них принадлежало непосредственно компании «Пиггли Уиггли сторз инк.», на остальные была выдана лицензия.
В июне того же года компания Сондерса стала компанией открытого типа. Акции «Пиггли Уиггли» появились на НЙФБ по цене примерно пятьдесят долларов. Эта цифра оставалась неизменной вплоть до ноября, когда некоторые магазины «Пиггли Уиггли» в Нью-Йорке, Нью-Джерси и Коннектикуте столкнулись с серьезными проблемами. Это были магазины, работавшие по лицензии. Они не принадлежали Сондерсу, и, казалось бы, их трудности не должны иметь к нему никакого отношения. Но когда прошел слух, что ряд магазинов «Пиггли Уиггли» на грани ликвидации, «медведи» «положили глаз» на всю компанию. Они посчитали, что, поскольку ее акции не поднялись со времени регистрации на бирже, слухи о трудностях компании могут привести и к снижению их цены. «Медведи» начали продавать, слухи стали распространяться и акции действительно упали до сорока долларов.
Сондерс, который до «Пиггли Уиггли» вообще не имел дела с котирующимися ценными бумагами, решил поддержать стоимость своих акций. Он поставил на карту все свое личное состояние плюс десять миллионов долларов, занятых в южных банках, чтобы только побить янки в их же собственной игре. Он хотел свести счеты с северянами за Роберта Е. Ли, за Геттисберг, за сожженную Атланту и за «Унесенных ветром». Эти южане, если вы раньше не замечали, люди особой породы.
Спустя годы рассказывали о том, как Сондерс отправился на север с саквояжем, битком набитым десятью миллионами долларов в мелких чеках. Он всегда это отрицал. Однако оставался ли он на юге или на самом деле приехал в Нью-Йорк, но факт остается фактом: руководить своей битвой с «медведями» он нанял легендарного Джесса Ливермора. Это был по меньшей мере странный выбор, потому что Ливермор являлся, вероятно, самым знаменитым «медведем» своего времени.
Из двухсот тысяч акций, находившихся в свободной продаже, Сондерс в первый же день купил тридцать три тысячи. Через неделю он имел уже 105 тысяч. Одновременно он перенес сражение на страницы газет, которые скупал целыми полосами, чтобы ни у кого не оставалось сомнений, кто хороший, а кто плохой. Одно объявление было озаглавлено: «Будет ли править шулер?» Текст его, вполне соответствовавший стилю человека, способного назвать свой бизнес «Пиггли Уиггли», гласил: «Он въезжает на белом коне. Блеф — его доспехи, защищающие подлое и трусливое сердце. Подтасовки и передержки его шлем. Вероломством звенят его шпоры. Разрушение и разорение несет стук копыт его коня. Неужели честный бизнес отступит? Неужели мы задрожим от страха? Неужели мы станем добычей биржевых спекулянтов?»
К февралю 1923 года Сондерс поднял свои акции до семидесяти долларов. И тогда он снова обратился в газеты. Его предложение было ошеломляющим. Он заявил, что продаст акции любому желающему за пятьдесят пять долларов. На первый взгляд, это выглядело, как будто он дарил пятнадцать долларов с каждой акции. Казалось, что он просто слегка рехнулся.
«Шансы! Возможности! — кричала реклама. — Они стучатся в вашу дверь! Они стучатся! Они стучатся! Неужели вы не слышите? Неужели вы не понимаете? Чего вы ждете? Почему вы бездействуете? Разве явился новый Даниил и львы не растерзали его? Разве пришел новый Иосиф со своими притчами и они оказались понятными? Разве родился новый Моисей и пообещал новую землю обетованную? Почему же тогда, спрашивают скептики, Клеренс Сондерс так щедр к публике?»
Сондерс был весьма далек от помешательства. Он просто изобрел новый гамбит в биржевой шахматной игре. Он понимал, что может произойти в эндшпиле, и не желал повторить ошибку Райена. Меньше всего он хотел бы остаться с грудой бесполезных акций, которые нельзя было бы реализовать. Предлагая к продаже около 25% акций сейчас, еще до того, как он объявлен победителем, он рассчитывал сэкономить на этом кучу денег, когда наконец он получит первый приз. Но в то же время ему нужно было не допустить, чтобы эти акции попали в руки «медведей», и не дать им оружие против себя. Хитрость была в том, что он предлагал акции в рассрочку. Он хотел получить двадцать пять долларов сразу, а три оставшихся десятидолларовых платежа распределить на следующие девять месяцев, только по истечении которых он собирался передать покупателям сертификаты акций.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96