И рассуждения о том, что он якобы намеренно и цинично воспользовался ситуацией в корыстных целях, едва ли можно рассматривать как серьезный аргумент. Скорей это напоминает ситуацию с лисой и виноградом. То, что он сделал, он сделал в рамках закона, чему порукой было участие в деле юристов, банков, судов и других организаций, включая столь известного и уважаемого человека, как сэр Кеннет Корк.
Я бы не хотел, чтобы это было воспринято как речь в защиту Стерна или кого-то другого.
— Пусть каждый, кто замешан в этом деле, защищает себя сам, если ему на самом деле требуется защита.
Да, Стерн сделал для своей защиты все, что дозволял закон.
Но многие забывают, что по крайней мере в одном аспекте он сделал то, чего не делал до него ни один банкрот. Он выпил свою горькую чашу до дна.
Вот что говорит по этому поводу Корк: «Я обнаружил, что Стерн был готов честно сотрудничать. Но к нему от носились как к закоренелому жулику и пройдохе. Ведь все другие мелкие банки и торговцы недвижимостью имели компании с ограниченной ответственностью, под которые они не давали никаких гарантий. И поэтому они не могли стать персональными банкротами и никогда не подвергались публичной обструкции. Их ответственность была ограничена. А как таким людям выпутаться из долгов, когда все кредиторы начинают требовать свои деньги назад? Вилли так не поступал. Он давал гарантии под все свои долги. И вот его объявили банкротом, потому что он оказался единственным, кто не спрятался за ограниченную ответственность. А все набросились на него, как будто он попытался увильнуть от уплаты долгов».
В дополнение к вполне естественному унижению человека, чье грязное белье перемывается на глазах у всех, Стерн был почти на семь лет отстранен от коммерческой деятельности — что-то вроде тюремного заключения для предпринимателя.
«Временами я даже думал, что настоящее краткосрочное тюремное заключение было бы для меня более приемлемым, чем такое, на первый взгляд формальное, но, по сути, очень чувствительное ограничение моей личной свободы. Собственно, для бизнесмена это и было равносильно тюремному заключению».
Все те годы он подрабатывал в качестве консультанта.
«Это не самый приятный способ зарабатывать на жизнь, потому что люди, которые пользуются вашими услугами, воображают, что делают вам большое одолжение. Часто они наобещают с три короба, скажут, спасибо большое, мы с вами обязательно свяжемся, и потом навсегда пропадают. Даже когда они вам и дают работу, они это делают, как бы говоря: в вашем положении мы оказываем вам большую услугу. Все это не очень-то помогает сохранить самоуважение».
В конце 1982 года он обратился в суд с ходатайством снять с него статус банкрота. Но один из его бывших кредиторов все еще не мог примириться со своими потерями и выставил свои возражения. То, что могло бы стать формальной судебной процедурой, превратилось в долгую и дорогостоящую тяжбу.
«Ко мне отнеслись как к человеку, который просто хочет удовлетворить свое личное самолюбие. Никого не интересовало, что я хотел бы сам зарабатывать на жизнь, а не получать подарки и одолжения от моей семьи».
Судебное разбирательство и последующие апелляции тянулись почти целый год, пока его ходатайство не было наконец удовлетворено. Но в решении суда содержалась оговорка, что оно вступает в силу лишь через тридцать месяцев. Как выразился судья, он хотел убедиться в том, что Стерн сделал из случившегося надлежащие выводы.
В сентябре 1985 года Стерн снова получил право заниматься коммерческой деятельностью. Он вернулся в бизнес, понемногу участвуя в разных деловых операциях.
Но теперь все было уже не так, как прежде.
Многое изменилось за это время в мире финансов и в торговле недвижимостью. Изменился и сам Уильям Стерн.
Он стал старше и мудрей. И, может быть, даже более философски настроенным. То, что случилось, осталось в прошлом. Он не держит обиды ни на кого, разве что за исключением прессы. Но в глубине души, оглядываясь после всех этих лет на происшедшее, он признает, что у него все-таки было одно небольшое разочарование.
В 1974 году был момент, когда Кеннет Корк (а значит, через его посредство и «Бэнк оф Ингленд») дал ему пенять, что, ввиду абсолютной безупречности его компании в финансовых вопросах, есть возможность избежать всех неприятностей, связанных с личным банкротством.
«Меня никогда не тревожили из отдела по борьбе с финансовыми нарушениями или из других подобных учреждений. Моя компания никогда ни в чем не подозревалась, и против нее не выдвигалось никаких обвинений. И я думаю, что, если меня могли не доводить до личного банкротства в то время, когда я был нужен кредиторам, меня могли бы избавить от него и тогда, когда надобность во мне отпала».
Он пожимает плечами.
«Можно сказать иначе. Если мне суждено было стать личным банкротом, то это должно было произойти еще в 1975 году».
Чудаки
Зрелость общества определяется его чудаками. Впрочем, некоторые считают, что для Америки чудаки являются скорее правилом, чем исключением. Взять, к примеру, того янки, который снискал себе известность, зарыв в техасской пустыне несколько десятков автомобилей носом вниз. В Англии чудаки — это уважаемые члены уважающего себя общества. Особенно они распространены в высших кругах. Например, Джон Майттон, который, как сообщалось в «Телеграф», на протяжении своей недолгой карьеры выпил несколько сотен дюжин бутылок портвейна, стал шерифом графства Шропшир и постепенно растратил свое немалое состояние до последнего пенса. Он также поджег на себе рубашку только для того, чтобы продемонстрировать, что таким способом можно остановить икоту. Или, допустим, французы. Покойный скульптор Александер Кальдер однажды сказал, что предпочитает жить в Париже, потому что французы уважают чудаков как никакая другая нация. Впрочем, сам он не был таким заядлым чудаком, как многие его коллеги. А что касается французов, то ведь они действительно едят лягушачьи ножки и улиток Представьте себе, каким чудаком был первый из франпузов, решивший попробовать, каковы эти лакомства на вкус.
Среди миллионеров в минусе чудаков тоже было вполне достаточно.
Более или менее произвольно их можно разделить на две группы. На так называемых «хороших». И на так называемых «плохих». Это разделение достаточно условно, но можно сказать, что «хорошие» совершают свои, с позволения сказать, чудачества из любви к искусству или просто чтобы поразвлечься. А «плохие» делают это из алчности и порой могут стать опасными для окружающих. «Хорошие» — как правило, забавны. «Плохие» — зачастую кончают тюрьмой.
Для начала поговорим о «хороших». А кто может быть «лучше», чем Дорис Дэй. Эта веснушчатая кинозвезда (чье настоящее имя — Дорис фон Каппельхофф) не только умудрилась сохранить девственность, снявшись в более чем 40 фильмах, включая такие, как «Любимая ученица», «Это прикосновение норки», «Разговор на подушках», «Вернись, любимый», «Подвинься, милый», но и заработать при этом более двадцати миллионов долларов.
В 1951 году она вышла замуж за своего импресарио Марти Мелчера, который немедленно взял управление ее состоянием в свои руки. Он доверил все ее деньги одному юристу из Беверли-Хиллз по имени Джером Розенталь, будучи уверен, что «Розенталь — гений».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96