Нижние крылья по размерам были меньше и служили как бы опорой для верхних. Биплан был покрашен в беловатый цвет.
— Как бьет И девяносто седьмого? — спросил я летчика — хозяина «чайки».
Он пощупал меня глазами, потом сказал:
— Бьет…
— В любом положении?
— По маневренности превосходит. На виражах, например, быстро заходит в хвост, и тут японец уже никакими приемами не выскочит. Ни вверх, ни вниз не уйдет… У земли, правда, и на средней высоте немного того… скоростенки не хватает.
— А на высоте?
— На высоте полный порядок: мотор высотный!.. Ты разве не слыхал, как мы провели на «чайках» первый бой?
Я объяснил ему, почему не в курсе новостей.
— Тут такое дело вышло! — охотно начал летчик. — Нас повел майор Грицевец. Он при тебе Забалуева спас?.. На земле мы уже договорились, что нас японцы при первой встрече могут принять за И пятнадцатые: видишь, какое сходство! Мы должны этим воспользоваться… Ну вот, летим девяткой! Грицевец впереди, правее его звено Николаева, левее — Паши Коробкова. Японцы! Первым их заметил Саша Николаев — и давай нам махать крыльями. Поняли. Японцев раза в два больше. Когда нас увидели и, видно, приняли за И пятнадцатых, бросились, как осы на мед. Мы на них… Лобовая атака не состоялась: не успели развернуться друг на друга и разошлись левыми бортами… И началась свалка… Тут они разглядели, что к чему, глаза на лоб — и врассыпную. Кто полез вверх, кто в вираж встал, кто по прямой драпает — полная кутерьма! Я к одному в хвост присосался… — И рассказчик рассек одной ладонью воздух перед собой, показывая, как он это сделал, а другой рукой, имитируя действия японца, начал проделывать каскад быстрых вертких движений.
— Он туда, а я так, он вверх, а я сюда. Он на «горку», а я уж жду… И как дал из всех четырех точек!.. Из него аж ошметки полетели. И вспыхнул. Самураи горят хорошо, у них ведь бензин в крыльях… Мы в этом бою щелкали их, как орешки. Даже смех брал, как они тикали… Про нас тут легенду пустили, будто мы для приманки выпустили шасси, — так это брехня, сказки. На «чайке» с неубранными шасси набирать высоту нельзя: мотор спалишь. А выпускать да убирать их в воздухе не позволяет запас сжатого воздуха в бортовом баллоне. А потом, сам посуди, как нормальный летчик полетит в бой с неубранными шасси? Это ведь бой!. Тут фокусы не годятся.
Летчик подвел меня к мотору:
— Вот, смотри: все четыре пулемета стреляют через винт. И если они хорошо работают, так все пули, конечно, при точном прицеливании, пойдут в одну точку, и за пару хороших очередей можно этого И девяносто седьмого разрезать пополам, как пилой. Ведь сто пуль в секунду! Это тебе не И шестнадцатый, у которого только два пулемета бьют в точку, а крыльевые — работают, как распылители! «Чаечка» — это, брат, высший класс и по маневренности, и по огню…
Мой собеседник был влюблен в «чайку», и его восторженность не могла не передаться мне.
При звуке ракеты, взвившейся над стоянкой, меня охватило предчувствие боя. Каждая клеточка отозвалась на призывный сигнал с такой силой, как будто я и не оставлял фронтовой аэродром. Мгновенная отрешенность от всех земных забот, все внутри напряглось в готовности к быстрым, внезапным действиям…
Я осмотрел небо. Оно было чистым, ничто не напоминало о необходимости срочного вылета. Между тем на аэродроме капризно зачихали, зафыркали, затрещали моторы, потом все это разноголосье слилось в нарастающий гул, а еще через несколько секунд уже металлический завывающий рев заполнил степь.
Три звена «чаек» начали взлет почти одновременно с эскадрильей И-16. Сразу же бросилось в глаза, что бегут они на взлете намного больше И-16. Оторвавшись от земли, «чайки» подбирали ноги сразу, словно птицы. Это придавало самолетам красоту и легкость.
— Почему они так долго бегут на взлете? — спросил я техника, который заправлял горючим мою машину.
— Воздушные винты неподходящие: промышленность не успела выпустить винты с изменяемым шагом в полете. — Желая блеснуть своей осведомленностью, он добавил: — Вот скоро придут ВИШ один, винты с изменяемым шагом, тогда «чайка» почти с места будет взлетать. Я видел, как она взлетела с новым винтом. Пробежала метров сто и — в воздухе. Вполне современная машина. Им ведь не разрешают перелетать линию фронта ни при каких обстоятельствах: опасаются… Если собьют, то японцы смогут узнать секрет нового самолета…
Я слушал сведущего техника без внимания: над горизонтом уже виден был воздушный бой — взлетевшие «чайки» и И-16 дрались против японцев. Первая атака произошла на встречных курсах: очевидно, японское командование замышляло, используя тактическую внезапность, накрыть новые советские самолеты на земле. Я вспомнил первый налет противника на наш аэродром, штурмовку, которой они подвергли полк, где служил мой земляк, техник из Балахны… Времена меняются! «Чайки», своевременно предупрежденные пограничными постами воздушного наблюдения, заблаговременно сумели взлететь и вместе с И-16 встретили противника, сами навязали ему бой. Как потом выяснилось, противник главными силами своих истребителей решил одновременно нанести сокрушительный штурмовой удар и по другому нашему аэродрому.
Не имело смысла, не зная воздушной обстановки, лететь к линии фронта. Я взял курс на свой аэродром — пошел с набором высоты, опробывая оружие. Острый, быстро выветриваемый запах пороховой гари (по открытой кабине все время гуляют сквозняки), огненные следы пуль возбуждали боевой азарт. С возросшей зоркостью я оглядывал чистое небо, готовый к схватке в любую минуту. Мне даже хотелось, чтобы противник сейчас появился. Вряд ли это возможно — через три минуты наш аэродром, где на каждой стоянке полно истребителей. Вряд ли сюда японцы полезут — опасно…
Аэродром — на горизонте. Подзадрав нос машины, направленный в сторону, берусь за общую гашетку и пробую стрельбу четырех пулеметов разом… И вдруг… в той стороне, где скрывается трасса, вырисовываются самолеты. Их так много, что численность группы сразу и не определишь… Во всяком случае, не менее семидесяти Чьи? Под крылом — аэродром наших истребителей. Не может быть, чтобы японцы рискнули. Впрочем, в таком количестве…
Да, это они! Ударная группа, выделенная для штурмовки аэродрома, приближается… Я окидываю взглядом наши стоянки — они пусты! Замысел врага снова сорван: наши истребители уже в воздухе и приняли строгий боевой порядок; правда, они пока ниже японцев…
Обе эти группы — вражеская и наша — похожи сейчас на две журавлиные стаи, парящие друг над другом. Странная, непривычная для глаза медлительность в их движении. Хорош бы я был, если бы оказался здесь, имея в баках предел горючего.
О посадке теперь нечего и думать. Я напряженно, до боли в глазах всматривался во вражескую армаду. Имея преимущество в высоте, японцы летели как бы в раздумье, не решаясь завязывать бой… В прежние времена, при численном и тактическом превосходстве, противник поступал иначе! Но чего японцы выжидают? Как пригодились бы сейчас «чайки», они бы живо спустили самураев вниз!
Я не сразу понял, что происходит, когда от общего строя японцев вдруг откололся и камнем повалился вниз какой-то одиночка. Было похоже, что японец-смельчак решился первым нарушить затянувшееся выжидание и, пользуясь преимуществом в высоте, отважился атаковать советских истребителей… Он пикировал почти отвесно, не открывая огня… «Хочет таранить?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
— Как бьет И девяносто седьмого? — спросил я летчика — хозяина «чайки».
Он пощупал меня глазами, потом сказал:
— Бьет…
— В любом положении?
— По маневренности превосходит. На виражах, например, быстро заходит в хвост, и тут японец уже никакими приемами не выскочит. Ни вверх, ни вниз не уйдет… У земли, правда, и на средней высоте немного того… скоростенки не хватает.
— А на высоте?
— На высоте полный порядок: мотор высотный!.. Ты разве не слыхал, как мы провели на «чайках» первый бой?
Я объяснил ему, почему не в курсе новостей.
— Тут такое дело вышло! — охотно начал летчик. — Нас повел майор Грицевец. Он при тебе Забалуева спас?.. На земле мы уже договорились, что нас японцы при первой встрече могут принять за И пятнадцатые: видишь, какое сходство! Мы должны этим воспользоваться… Ну вот, летим девяткой! Грицевец впереди, правее его звено Николаева, левее — Паши Коробкова. Японцы! Первым их заметил Саша Николаев — и давай нам махать крыльями. Поняли. Японцев раза в два больше. Когда нас увидели и, видно, приняли за И пятнадцатых, бросились, как осы на мед. Мы на них… Лобовая атака не состоялась: не успели развернуться друг на друга и разошлись левыми бортами… И началась свалка… Тут они разглядели, что к чему, глаза на лоб — и врассыпную. Кто полез вверх, кто в вираж встал, кто по прямой драпает — полная кутерьма! Я к одному в хвост присосался… — И рассказчик рассек одной ладонью воздух перед собой, показывая, как он это сделал, а другой рукой, имитируя действия японца, начал проделывать каскад быстрых вертких движений.
— Он туда, а я так, он вверх, а я сюда. Он на «горку», а я уж жду… И как дал из всех четырех точек!.. Из него аж ошметки полетели. И вспыхнул. Самураи горят хорошо, у них ведь бензин в крыльях… Мы в этом бою щелкали их, как орешки. Даже смех брал, как они тикали… Про нас тут легенду пустили, будто мы для приманки выпустили шасси, — так это брехня, сказки. На «чайке» с неубранными шасси набирать высоту нельзя: мотор спалишь. А выпускать да убирать их в воздухе не позволяет запас сжатого воздуха в бортовом баллоне. А потом, сам посуди, как нормальный летчик полетит в бой с неубранными шасси? Это ведь бой!. Тут фокусы не годятся.
Летчик подвел меня к мотору:
— Вот, смотри: все четыре пулемета стреляют через винт. И если они хорошо работают, так все пули, конечно, при точном прицеливании, пойдут в одну точку, и за пару хороших очередей можно этого И девяносто седьмого разрезать пополам, как пилой. Ведь сто пуль в секунду! Это тебе не И шестнадцатый, у которого только два пулемета бьют в точку, а крыльевые — работают, как распылители! «Чаечка» — это, брат, высший класс и по маневренности, и по огню…
Мой собеседник был влюблен в «чайку», и его восторженность не могла не передаться мне.
При звуке ракеты, взвившейся над стоянкой, меня охватило предчувствие боя. Каждая клеточка отозвалась на призывный сигнал с такой силой, как будто я и не оставлял фронтовой аэродром. Мгновенная отрешенность от всех земных забот, все внутри напряглось в готовности к быстрым, внезапным действиям…
Я осмотрел небо. Оно было чистым, ничто не напоминало о необходимости срочного вылета. Между тем на аэродроме капризно зачихали, зафыркали, затрещали моторы, потом все это разноголосье слилось в нарастающий гул, а еще через несколько секунд уже металлический завывающий рев заполнил степь.
Три звена «чаек» начали взлет почти одновременно с эскадрильей И-16. Сразу же бросилось в глаза, что бегут они на взлете намного больше И-16. Оторвавшись от земли, «чайки» подбирали ноги сразу, словно птицы. Это придавало самолетам красоту и легкость.
— Почему они так долго бегут на взлете? — спросил я техника, который заправлял горючим мою машину.
— Воздушные винты неподходящие: промышленность не успела выпустить винты с изменяемым шагом в полете. — Желая блеснуть своей осведомленностью, он добавил: — Вот скоро придут ВИШ один, винты с изменяемым шагом, тогда «чайка» почти с места будет взлетать. Я видел, как она взлетела с новым винтом. Пробежала метров сто и — в воздухе. Вполне современная машина. Им ведь не разрешают перелетать линию фронта ни при каких обстоятельствах: опасаются… Если собьют, то японцы смогут узнать секрет нового самолета…
Я слушал сведущего техника без внимания: над горизонтом уже виден был воздушный бой — взлетевшие «чайки» и И-16 дрались против японцев. Первая атака произошла на встречных курсах: очевидно, японское командование замышляло, используя тактическую внезапность, накрыть новые советские самолеты на земле. Я вспомнил первый налет противника на наш аэродром, штурмовку, которой они подвергли полк, где служил мой земляк, техник из Балахны… Времена меняются! «Чайки», своевременно предупрежденные пограничными постами воздушного наблюдения, заблаговременно сумели взлететь и вместе с И-16 встретили противника, сами навязали ему бой. Как потом выяснилось, противник главными силами своих истребителей решил одновременно нанести сокрушительный штурмовой удар и по другому нашему аэродрому.
Не имело смысла, не зная воздушной обстановки, лететь к линии фронта. Я взял курс на свой аэродром — пошел с набором высоты, опробывая оружие. Острый, быстро выветриваемый запах пороховой гари (по открытой кабине все время гуляют сквозняки), огненные следы пуль возбуждали боевой азарт. С возросшей зоркостью я оглядывал чистое небо, готовый к схватке в любую минуту. Мне даже хотелось, чтобы противник сейчас появился. Вряд ли это возможно — через три минуты наш аэродром, где на каждой стоянке полно истребителей. Вряд ли сюда японцы полезут — опасно…
Аэродром — на горизонте. Подзадрав нос машины, направленный в сторону, берусь за общую гашетку и пробую стрельбу четырех пулеметов разом… И вдруг… в той стороне, где скрывается трасса, вырисовываются самолеты. Их так много, что численность группы сразу и не определишь… Во всяком случае, не менее семидесяти Чьи? Под крылом — аэродром наших истребителей. Не может быть, чтобы японцы рискнули. Впрочем, в таком количестве…
Да, это они! Ударная группа, выделенная для штурмовки аэродрома, приближается… Я окидываю взглядом наши стоянки — они пусты! Замысел врага снова сорван: наши истребители уже в воздухе и приняли строгий боевой порядок; правда, они пока ниже японцев…
Обе эти группы — вражеская и наша — похожи сейчас на две журавлиные стаи, парящие друг над другом. Странная, непривычная для глаза медлительность в их движении. Хорош бы я был, если бы оказался здесь, имея в баках предел горючего.
О посадке теперь нечего и думать. Я напряженно, до боли в глазах всматривался во вражескую армаду. Имея преимущество в высоте, японцы летели как бы в раздумье, не решаясь завязывать бой… В прежние времена, при численном и тактическом превосходстве, противник поступал иначе! Но чего японцы выжидают? Как пригодились бы сейчас «чайки», они бы живо спустили самураев вниз!
Я не сразу понял, что происходит, когда от общего строя японцев вдруг откололся и камнем повалился вниз какой-то одиночка. Было похоже, что японец-смельчак решился первым нарушить затянувшееся выжидание и, пользуясь преимуществом в высоте, отважился атаковать советских истребителей… Он пикировал почти отвесно, не открывая огня… «Хочет таранить?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79