Темный и длинный коридор заставлен вещами. Какие-то столы, коляски, чемоданы, корзины громоздятся вдоль стен чуть не до потолка, свободное пространство между ними занято подвешенными на гвоздях велосипедами, санями и даже лыжами. Найти в этом хаосе указанную мне дверь представляется в первый момент немыслимой задачей.
И все же в конце концов я добираюсь до Катиной комнаты. Она оказывается неожиданно большой, светлой и просторной.
Я осторожно опускаюсь на диван, расстегиваю пальто, снимаю шапку и, оглядываясь по сторонам, Поджидаю хозяйку.
Через минуту она появляется все с тем же белым тюрбаном из полотенца на голове, но уже в какой-то другой, как мне кажется, кофточке, энергичная, оживленная и слегка сконфуженная.
— За вид мой покорнейше прошу извинить, — объявляет она с некоторым даже вызовом. — Гостей не ждала. Утром только из командировки вернулась. Итак, какое у вас ко мне дело, выкладывайте. И не забудьте сказать, откуда вы сами.
Она устраивается в уголке дивана, ставит между нами пепельницу и, свободно перекинув ногу на ногу, со вкусом закуривает. Ужасно она какая-то длинная, с прямыми плечами, тонкой шеей, нескладная и в то же время по-своему изящная.
— Чтобы не забыть, сразу скажу, что я из милиции.
— Ого! — восклицает Катя. — Это уже интересно.
— Вы, кажется, подруга Веры Топилиной?
— Не «кажется», а точно, — она резко поворачивается ко мне, и в чуть раскосых, темных глазах ее вспыхивает тревога. — Что случилось?
Ох, до чего же мне тягостно который раз сообщать о гибели Веры! Прямо как вестник несчастья появляюсь я в чужих домах.
— Вера погибла, — говорю я тихо.
— Да?! Ну вот!.. — с отчаянием восклицает Катя и стукает себя кулачком по колену. — Что она с собой сделала?
— Скорей всего, с ней сделали.
— Ой!..
Катя кусает губы. Но это гордая девушка, и при постороннем она не собирается плакать. Лишь скуластое лицо ее с чуть раскосыми глазами и крупным ртом словно бы каменеет. Она отворачивается от меня и, глубоко затянувшись сигаретой, глухо спрашивает:
— Ну, а все-таки как это случилось?
Я ей в общих чертах рассказываю, где и когда нашли Веру и что мы по этому поводу предполагаем.
— Но она пришла туда с каким-то человеком, — говорю я.
— Конечно, не одна! — раздраженно восклицает Катя.
— Мы вас просим помочь нам разобраться в одном вопросе, — продолжаю я, стараясь не замечать ее вызывающий тон, ведь каждый переживает горе по-своему. — Так вот. Был у Веры человек, который мог ее ревновать, преследовать, в общем, который любил ее?
— Был, — по-прежнему глядя в сторону, отрывисто произносит Катя. — Что из этого?
— Кто он такой?
— Не знаю…
— А Вера его любила?
— Да.
— Ну, и почему же они…
— Не знаю, — все так же раздраженно цедит сквозь зубы Катя. — Не хотела выходить за него, и все. Бред какой-то!
— Но все-таки должна же быть какая-то причина?
— Не знаю, не знаю. Она ничего не желала мне говорить!
— Но вы можете что-нибудь предположить?
— Интересно, что это я могу, по-вашему, предположить? Ну, болела она. Может быть, не хотела его связывать. Верка была до невозможности благородна.
Я качаю головой:
— Отпадает. Проверял. У нее была язва желудка. Не такая уж страшная болезнь.
— Ну, тогда не знаю! Надо же!.. — Она снова со злостью стукает кулачком по колену. — В голове не укладывается. Только звонить ей собралась.
— Это с ним Вера не хотела встретиться летом в Тепловодске?
— Вполне возможно.
— А где они познакомились?
— Там и познакомились. Впрочем, не уверена. Ведь у этой дурехи все надо было клещами вытягивать. Ну, что я теперь без нее делать буду?!.
— Вы никогда не видели этого человека?
— Представьте себе, один раз видела. Столкнулись. Он ведь не москвич. Я от нее уходила, а он явился. Приехал. Верка жутко смутилась, и я уж поспешила ретироваться. А хотелось бы с этим молодцом познакомиться.
— Если вы его сейчас встретите, то сможете узнать?
— Конечно. Зрительная память у меня отличная. Только мне встречаться с ним уже без надобности.
— А здесь его нет?
Я вынимаю из пиджака взятую у Нины фотографию и протягиваю ее Кате.
Фотография эта сделана где-то в окрестностях Тепловодска. Снята группа отдыхающих, среди них и Вера. Обычная экскурсия, человек двадцать. Весьма живописно расположились среди скал. Возле Веры, которая выглядит как-то смущенно, словно ей неловко фотографироваться здесь, стоит молодая женщина, она обняла Веру за талию и чему-то улыбается. А рядом расположились трое мужчин, молодые, темноволосые, в белых рубашках, у одного ворот расстегнут, двое других в галстуках. Вся эта группа держится как-то особняком от других экскурсантов.
Катя внимательно смотрит на фотографию, потом решительно указывает на одного из мужчин:
— Вот он. Точно. — И, неожиданно уронив фотографию на колени, прикладывает обе руки к вискам. — Боже мой, боже мой, что же с ней случилось, с моей Веркой?..
— Катя, вспомните, — прошу я. — Может быть, Вера называла вам его имя?
— Нет, нет, не называла…
— Тогда что-то еще об этом человеке. Постарайтесь вспомнить. Нам надо найти его. Ведь, скорей всего, это он был с Верой в тот вечер. Ну, с кем бы еще она могла пойти поздно вечером в такое глухое место, правда?
— Да, — грустно кивает Катя. — Только с ним. Но я… ну, убейте, ничего о нем больше не помню.
Я возвращаюсь к себе в отдел и по пути стараюсь систематизировать и обдумать все, что удалось узнать от Кати. Итак, получено первое достоверное свидетельство, что у Веры был любимый человек. Но отношения странные. Почему Вера не хотела выйти за него замуж? Нет, тут дело, конечно, не в ее болезни. Скорей всего, дело в этом человеке. Может быть, он женат, у него семья и Вера не хотела ее разбивать? Я уже достаточно знаю Веру, знаю ее благородство, ее совестливость, ее обостренную, прямо-таки болезненную честность и бескомпромиссность. Да, скорей всего, так оно и было. А тот человек настаивал, уговаривал, требовал, преследовал ее. И сердце рвалось к нему — вот что главное. Бедная девочка. В такой трудной, даже, как могло ей показаться, безвыходной ситуации недолго и покончить с собой. Да, наличие этого человека и всего запутанного узла вокруг него сильно подкрепляет версию о самоубийстве.
Но кто же этот человек? Он не москвич — это все-таки Катя вспомнила. Следовательно, становится вполне вероятным, что это кто-то из тех людей, кого назвали мне девушки в министерстве. Правда, Катя сказала, что Вера будто бы познакомилась с ним на курорте, но потом сама же усомнилась в этом. А тот факт, что этот человек тоже лечился там, позволит легче обнаружить его среди указанных мне людей. Сведения о них — а в списке семь человек — должны вот-вот поступить от товарищей с мест.
Ну и ситуация, черт возьми! Одновременно подкрепляются фактами две прямо противоположные версии, и обе становятся все более вероятными.
Я приезжаю к себе в отдел и первым делом направляюсь к нашему секретарю Галочке. При виде меня она улыбается, кивает, и я уже догадываюсь, что меня ждут какие-то новости. Действительно, Галя выкладывает передо мной шесть листов бумаги со стандартной «шапкой» и грифом «секретно», шесть сообщений на мое имя от товарищей из Латвии, Херсонской области, Краснодарского края, Белоруссии, Калининской области, Горьковской, Шесть ответов на мой запрос о людях из известного уже вам списка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98