В помещении станции был обычный порядок. В станционном журнале, куда
заносились все существенные факты, не было ничего, что могло бы пролить
хоть луч света на происшедшее. Пиркс изучил этот журнал страницу за
страницей. Записи были лаконичны: в таком-то часу произведены
астрономические измерения, экспонировано столько-то пластинок, в такой-то
обстановке проведены следующие наблюдения. Среди этих стереотипных заметок
ни одна не имела хотя бы косвенной связи с тем, что произошло в эту
последнюю для Сэвиджа и Шалье лунную ночь.
Все здесь свидетельствовало о том, что смерть захватила работников
станции врасплох. Нашли открытую книгу, на полях которой Шалье делал
пометки; она лежала, прижатая другой книгой, чтобы страницы не
закрывались, освещенная электрической лампой. Рядом была трубка, она упала
набок, и выпавший уголек слегка опалил пластиковое покрытие стола. К тому
же Сэвидж готовил тогда ужин. В кухоньке остались открытые банки
консервов, в миске белела разведенная на молоке кашица для омлета, дверца
холодильника была открыта, а на белом столике стояли две тарелки, два
прибора и нарезанный зачерствевший хлеб...
Стало быть, один из них оторвался от чтения и отложил дымящуюся
трубку, как это делают, когда хотят ненадолго отлучится из комнаты.
А другой бросил готовить ужин, оставив сковородку с расплавленным жиром,
даже не захлопнул дверцы холодильника. Они надели скафандры и вышли в
ночь. Одновременно? Или один за другим? Зачем? Куда?
Оба они пробыли на станции уже две недели. Превосходно знали
окружающую местность. Да и ночь была на исходе. Через десять - пятнадцать
часов должно было взойти солнце. Почему они не дождались восхода, если
оба - или один из них - решили спуститься на дно кратера? О том, что
таково было, по-видимому, намерение Шалье, свидетельствовало место, где
нашли его труп. Он, как и Сэвидж, знал, что забираться на площадку под
Солнечными Воротами, где дорога неожиданно обрывается, - это сумасшествие.
Пологий спуск становился в этом месте все круче, будто приглашая
спуститься вниз, но через несколько десятков шагов уже зияла пропасть,
образовавшаяся в результате обвала. Новая дорога огибала это место,
а потом шла вдоль линии алюминиевых вех. Это знал каждый, кто хоть раз
побывал на станции. И вдруг один из постоянных ее сотрудников пошел именно
туда, начал спускаться по плитам, ведущим к пропасти. С какой целью? Чтобы
совершить самоубийство? Но разве бывает так, чтобы самоубийца оторвался от
увлекательного чтения, оставив раскрытую книгу, отложил дымящуюся трубку и
пошел навстречу смерти?
А Сэвидж? При каких обстоятельствах треснуло стекло в его шлеме?
Когда он только выходил из дома или когда возвращался? Или он собирался
искать Шалье, который все не возвращался? Но почему он не пошел вместе с
ним? А если пошел, то как мог позволить ему спуститься к обрыву? На все
вопросы не было ответов...
Единственным предметом, оказавшимся явно не на своем месте, была
пачка пластинок, предназначенных для регистрации космических лучей. Она
лежала в кухне на белом столике, рядом с пустыми чистыми тарелками.
Комиссия пришла к следующим выводам. В тот день дежурил Шалье. Углубившись
в чтение, он вдруг спохватился, что время приближается к одиннадцати.
В этот час он должен был заменить экспонированные пластинки новыми.
Пластинки экспонировались вне станции. На сотню шагов выше по склону горы
был вырублен в скале неглубокий колодец. Стены его выложили свинцом, чтобы
на фотопластинки падали только вертикальные лучи, как требовали условия
тогдашних исследований. Итак, Шалье встал, отложил книгу и трубку, взял
пачку новых пластинок, надел скафандр, вышел через шлюзовую камеру,
направился к колодцу, спустился по ступенькам, вделанным в стену, сменил
пластинки и, взяв экспонированные, направился назад.
На обратном пути он заблудился. Кислородный аппарат у него не был
испорчен; значит, разум его помутился не от аноксии - кислородного
голодания. Так, по крайней мере, можно было предположить после осмотра
разбитого скафандра.
Члены комиссии пришли к убеждению, что сознание Шалье внезапно
помрачилось - иначе бы он не сбился с дороги. Слишком хорошо он ее знал.
Может, он неожиданно заболел, упал в обморок, может, у него закружилась
голова и он потерял ориентировку? Во всяком случае, он шел, думая, что
возвращается на станцию, а на самом деле двигался прямо к пропасти,
которая поджидала его в каких-нибудь ста метрах.
Сэвидж, видя, что Шалье долго не возвращается, забеспокоился, бросил
стряпню и попытался установить с ним радиосвязь. Передатчик был настроен
на ультракороткий диапазон местной связи. Конечно, его могли включить и
раньше, если б кто-нибудь из дежурных пытался, несмотря на помехи,
установить связь со станцией "Циолковский". Но, во-первых, русские не
слышали никаких радиосигналов, пусть даже искаженных до полной
непонятности. А во-вторых, это предположение казалось малоправдоподобным
еще и потому, что и Сэвидж, и Шалье прекрасно понимали всю бессмысленность
такой попытки как раз в период самых сильных радиопомех, перед
рассветом... Когда связаться с Шалье не удалось, ибо он тогда уже погиб,
Сэвидж, надев скафандр, выбежал в темноту и начал искать товарища.
Возможно, Сэвидж был так взволнован молчанием Шалье, его
необъяснимым, таким внезапным исчезновением, что сбился с пути; но скорее
он, пытаясь систематически прочесать окрестности станции, напрасно и
чрезмерно рисковал. Одно ясно: во время этих головоломных поисков Сэвидж
упал и разбил стекло шлема. У него хватило еще сил, зажав ладонью трещину,
добежать до станции и взобраться к входному люку, но прежде чем он задраил
люк, прежде чем впустил в камеру воздух, остаток кислорода улетучился из
скафандра и Сэвидж на последней лесенке упал в обморок, который через
несколько секунд парешел в смерть.
Такое истолкование трагедии не убедило Пиркса. Он тщательно
ознакомился с характеристиками обоих канадцев . Особое внимание уделил
Шалье, ибо тот, по-видимому, оказался невольным виновником гибели и своей,
и своего товарища. Шалье было тридцать пять лет. Он был известным
астрофизиком и опытным альпинистом. Отличался отменным здоровьем, никогда
не болел; головокружений у него не было. До этого он работал на "земном"
полушарии Луны, где стал одним из основателей Клуба акробатической
гимнастики, этого необычного спорта; лучшие из его приверженцев могли с
одного прыжка сделать десять сальто подряд и уверенно опуститься на
полусогнутые ноги или выдержать на своих плечах пирамиду из двадцати пяти
спортсменов! Неужели такой человек без всякой причины вдруг ослабеет или
потеряет ориентировку и не сумеет пройти по отлогому склону последние сто
шагов до станции, а свернет под прямым углом в ложном направлении, да еще
и перелезет в темноте через груду глыб, громоздящуюся позади станции
именно в этом месте?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21