А наверху в салоне веселится модный свет, золотая молодежь Кантона, предаваясь кутежу и слушая музыку. Внутреннее убранство чрезвычайно роскошно, с обильной, частью позолоченной, частью блестяще лакированной резьбой и прелестными шелковыми материями. И все это при изобилии света, распространяемого дюжиной больших и ярко горящих керосиновых ламп.
Иностранцам не следовало бы упускать случая посетить такое «цветочное судно», тем более, что эти салоны-рестораны рассчитаны и на европейцев. Я был в таком ресторане в сопровождении нескольких европейских дам и мужчин из гонконгского общества. Мы сидели на открытой палубе, откуда открывался великолепный вид на реку, оживленную тысячью судов, на многочисленные празднично убранные «цветочные лодки» и, наконец, на миллионный город Кантон с его пагодами и храмами. Палуба здесь не имеет крыши, салон в этом месте открыт так, что вид расстилался прямо перед нами. Вокруг большого круглого стола сидело несколько знатных китайцев, занятых ужином. Позади каждого из них на том же стуле сидела певица; каждая из них, в свою очередь, имела позади себя служанку. Однако едой и питьем ублажали себя одни только властители мира, а милые женщины должны были смотреть на них и увеселять компанию ноющим пением под аккомпанемент однострунной визгливой скрипки. Но в обществе царило чрезвычайное веселье. Трудно себе представить, как неудержимо весел может быть китаец во время попойки и остроумной беседы. В целом мире нет более приятного члена общества. Он всегда любезен и интересен, всегда готов шутить и острить».
По собственным наблюдениям описывает проституцию на «цветочных лодках» и в «синих домах» Кантона Макс Даутен-дей.
«Сквозь тучи дымящегося тумана пролетают ярко выделяющиеся в них огоньки, и сквозь туманный дым всплывают на поверхность барки с красными стеклянными постройками,
с зелеными и синими призмами в дверях.
Чувствуется запах чая и духов, и, точно в книжке с раскрашенными картинками, возникают
перед глазами бросающие синие и красные отблески Кантона праздничные прославленные «цветочные лодки».
Однообразное пение и музыка…
И иной быстрый взгляд набеленных девушек падает
В мою темную лодку, точно падающая звезда.
Круглые двери из розового стекла были открыты, и внутри сидели проститутки с громкими именами, пришедшие в лодки вместе со своими друзьями, чтобы поужинать.
Там блестели синие и медно-красные шелковые материи.
Полная стеклянных ламп и золотых украшений, одна лодка прилегала к другой стеклянной цветной стенкой,
Отражая в темной реке свой светлый край…
Я проникаю туда через тесный проход, шириной не больше двух аршин.
Повсюду сидят китайцы, молчат и скалят зубы, как кошки и крысы.
Целый ряд освещенных окон открыт в сторону земли, а внутри на полу сидят, милые девушки, тесно прижавшись друг к другу, как стадо овечек на лугу.
Все в небесно-голубом шелку, обвешаны украшениями и опрысканы духами.
С напудренными лицами и белыми руками сидят они, как маленькие небесно-голубые ангелочки без крыльев.
Рядами, у голых стен.
Они смеются, болтают, делают знаки и ждут, чтобы их позвали в чайную, где они подают кушанье и рисовое вино и декламируют стихи,
Рассказывают легенды о китайских героях, легенды из древнейшей истории страны.
Они отбивают при этом такт и держатся всегда, хрупкие и нежные, как если бы они были из фарфора…
Из всех низеньких окон
Раздается хихикающий смех девушек, и всюду милая суета, как если бы здесь под лампами и свечами был рынок.
И всюду одинаковое ожидание со стороны нарумяненных лиц с черными волосами…
Подобные небесно-голубым звездам, сидят несколько женщин, полудетей еще, в чайном зале.
Подают чай и к нему миндальные орехи.
Иной из пестрой толпы подымает маленькую женщину и сажает ее к себе на колени.
Оба еще раз кланяются друг другу с чашкой чая в руках, прежде чем поднести напиток к губам…
Старшая из маленьких молодых женщин, окруженная младшими девушками, держит в руках носовой платок из белого шелка.
Она поет со страстными жестами, а вокруг нее, на полу, расположились на шелковых подушках девушки, играющие на лютне…
Глубоко погруженная в свою страстную песню, она опьянена, точно сомнамбула, и воспевает поступки и любовь великих героев…
Она складывает маленькие белые ручки…
И этот женский ротик, напоминающий красные вишни, воспевает любовь и мертвецов, о которых говорят тысячелетние сказания…
Ничто не считается здесь с тактом.
Все они улыбаются и чувствуют себя в тонких шелках, по которым пробегает электрическая искра от прикосновения, еще более голыми, чем когда они раздеты».
Гомосексуальная проституция в Китае и Японии также связана с артистическими элементами. Этому благоприятствует то обстоятельство, что женские роли в японских и китайских театрах исполняют почти исключительно юноши, большей частью накрашенные и в женских костюмах. Актеры, с ранней юности обучаемые всем женским искусствам, составляют предмет страстных вожделений гомосексуалистов и образуют главное ядро мужской проституции. Карш называет театр в Пекине «питательной средой для мужской проституции», имея в виду не только сцену, но и зрительный зал.
«Безбородые юноши, играющие женские роли и достигшие удивительного драматического совершенства, обязаны большей частью своих доходов не артистической деятельности, а известным личным услугам: эти юные жрецы Талии, живущие в предместье Вайлотшен, поблизости от театра, нередко принимают посещения своих богатых почитателей. Мало того, что сама сцена уже служит отрадой очей для педерастов, – места для зрителей представляют в этом отношении еще более поразительную картину: зала, партер, ложи переполнены молодыми людьми с женственной походкой, хотя и в мужском костюме, но из тончайших материй самых ярких цветов. Они переходят от одного стола к другому, здесь расточая улыбки, там – перемигиваясь с сидящими, получая от одних лакомства, от других выслушивая сомнительного достоинства шутки, пока, наконец, не усядутся за какой-нибудь стол со своими знакомыми или с людьми, которые им кажутся богатыми».
Для профессиональной мужской проституции, не принадлежащей к театру, в Китае существует прямо высшая школа. Похищенные или купленные, в большинстве случаев, мальчики обучаются пению, музыке, декламации, рисованию и стихосложению, красивому и древнему письму – всему, что может доставить, как показал опыт, удовольствие их будущим возлюбленным. Мальчики, жившие в старых японских борделях, также были хорошо обучены музыке и танцам и отличались мастерством во всех искусствах соблазнения. Они неоднократно впоследствии переходили в театр.
Выше мы уже указывали на тесную связь художественного фактора проституции с опьянением, которое на всем земном шаре считается универсальным средством для достижения того райского состояния, когда человек всецело уносится от мира и доходит до самозабвения.
«Под влиянием наркотического напитка, о котором говорят в своих гимнах все первобытные народы, или же во время могучего приближения весны, которым радостно проникнута вся природа, в человеке пробуждаются те дионисьевские ощущения, при усилени которых субъективное исчезает в полном самозабвении», – говорит Ницше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Иностранцам не следовало бы упускать случая посетить такое «цветочное судно», тем более, что эти салоны-рестораны рассчитаны и на европейцев. Я был в таком ресторане в сопровождении нескольких европейских дам и мужчин из гонконгского общества. Мы сидели на открытой палубе, откуда открывался великолепный вид на реку, оживленную тысячью судов, на многочисленные празднично убранные «цветочные лодки» и, наконец, на миллионный город Кантон с его пагодами и храмами. Палуба здесь не имеет крыши, салон в этом месте открыт так, что вид расстилался прямо перед нами. Вокруг большого круглого стола сидело несколько знатных китайцев, занятых ужином. Позади каждого из них на том же стуле сидела певица; каждая из них, в свою очередь, имела позади себя служанку. Однако едой и питьем ублажали себя одни только властители мира, а милые женщины должны были смотреть на них и увеселять компанию ноющим пением под аккомпанемент однострунной визгливой скрипки. Но в обществе царило чрезвычайное веселье. Трудно себе представить, как неудержимо весел может быть китаец во время попойки и остроумной беседы. В целом мире нет более приятного члена общества. Он всегда любезен и интересен, всегда готов шутить и острить».
По собственным наблюдениям описывает проституцию на «цветочных лодках» и в «синих домах» Кантона Макс Даутен-дей.
«Сквозь тучи дымящегося тумана пролетают ярко выделяющиеся в них огоньки, и сквозь туманный дым всплывают на поверхность барки с красными стеклянными постройками,
с зелеными и синими призмами в дверях.
Чувствуется запах чая и духов, и, точно в книжке с раскрашенными картинками, возникают
перед глазами бросающие синие и красные отблески Кантона праздничные прославленные «цветочные лодки».
Однообразное пение и музыка…
И иной быстрый взгляд набеленных девушек падает
В мою темную лодку, точно падающая звезда.
Круглые двери из розового стекла были открыты, и внутри сидели проститутки с громкими именами, пришедшие в лодки вместе со своими друзьями, чтобы поужинать.
Там блестели синие и медно-красные шелковые материи.
Полная стеклянных ламп и золотых украшений, одна лодка прилегала к другой стеклянной цветной стенкой,
Отражая в темной реке свой светлый край…
Я проникаю туда через тесный проход, шириной не больше двух аршин.
Повсюду сидят китайцы, молчат и скалят зубы, как кошки и крысы.
Целый ряд освещенных окон открыт в сторону земли, а внутри на полу сидят, милые девушки, тесно прижавшись друг к другу, как стадо овечек на лугу.
Все в небесно-голубом шелку, обвешаны украшениями и опрысканы духами.
С напудренными лицами и белыми руками сидят они, как маленькие небесно-голубые ангелочки без крыльев.
Рядами, у голых стен.
Они смеются, болтают, делают знаки и ждут, чтобы их позвали в чайную, где они подают кушанье и рисовое вино и декламируют стихи,
Рассказывают легенды о китайских героях, легенды из древнейшей истории страны.
Они отбивают при этом такт и держатся всегда, хрупкие и нежные, как если бы они были из фарфора…
Из всех низеньких окон
Раздается хихикающий смех девушек, и всюду милая суета, как если бы здесь под лампами и свечами был рынок.
И всюду одинаковое ожидание со стороны нарумяненных лиц с черными волосами…
Подобные небесно-голубым звездам, сидят несколько женщин, полудетей еще, в чайном зале.
Подают чай и к нему миндальные орехи.
Иной из пестрой толпы подымает маленькую женщину и сажает ее к себе на колени.
Оба еще раз кланяются друг другу с чашкой чая в руках, прежде чем поднести напиток к губам…
Старшая из маленьких молодых женщин, окруженная младшими девушками, держит в руках носовой платок из белого шелка.
Она поет со страстными жестами, а вокруг нее, на полу, расположились на шелковых подушках девушки, играющие на лютне…
Глубоко погруженная в свою страстную песню, она опьянена, точно сомнамбула, и воспевает поступки и любовь великих героев…
Она складывает маленькие белые ручки…
И этот женский ротик, напоминающий красные вишни, воспевает любовь и мертвецов, о которых говорят тысячелетние сказания…
Ничто не считается здесь с тактом.
Все они улыбаются и чувствуют себя в тонких шелках, по которым пробегает электрическая искра от прикосновения, еще более голыми, чем когда они раздеты».
Гомосексуальная проституция в Китае и Японии также связана с артистическими элементами. Этому благоприятствует то обстоятельство, что женские роли в японских и китайских театрах исполняют почти исключительно юноши, большей частью накрашенные и в женских костюмах. Актеры, с ранней юности обучаемые всем женским искусствам, составляют предмет страстных вожделений гомосексуалистов и образуют главное ядро мужской проституции. Карш называет театр в Пекине «питательной средой для мужской проституции», имея в виду не только сцену, но и зрительный зал.
«Безбородые юноши, играющие женские роли и достигшие удивительного драматического совершенства, обязаны большей частью своих доходов не артистической деятельности, а известным личным услугам: эти юные жрецы Талии, живущие в предместье Вайлотшен, поблизости от театра, нередко принимают посещения своих богатых почитателей. Мало того, что сама сцена уже служит отрадой очей для педерастов, – места для зрителей представляют в этом отношении еще более поразительную картину: зала, партер, ложи переполнены молодыми людьми с женственной походкой, хотя и в мужском костюме, но из тончайших материй самых ярких цветов. Они переходят от одного стола к другому, здесь расточая улыбки, там – перемигиваясь с сидящими, получая от одних лакомства, от других выслушивая сомнительного достоинства шутки, пока, наконец, не усядутся за какой-нибудь стол со своими знакомыми или с людьми, которые им кажутся богатыми».
Для профессиональной мужской проституции, не принадлежащей к театру, в Китае существует прямо высшая школа. Похищенные или купленные, в большинстве случаев, мальчики обучаются пению, музыке, декламации, рисованию и стихосложению, красивому и древнему письму – всему, что может доставить, как показал опыт, удовольствие их будущим возлюбленным. Мальчики, жившие в старых японских борделях, также были хорошо обучены музыке и танцам и отличались мастерством во всех искусствах соблазнения. Они неоднократно впоследствии переходили в театр.
Выше мы уже указывали на тесную связь художественного фактора проституции с опьянением, которое на всем земном шаре считается универсальным средством для достижения того райского состояния, когда человек всецело уносится от мира и доходит до самозабвения.
«Под влиянием наркотического напитка, о котором говорят в своих гимнах все первобытные народы, или же во время могучего приближения весны, которым радостно проникнута вся природа, в человеке пробуждаются те дионисьевские ощущения, при усилени которых субъективное исчезает в полном самозабвении», – говорит Ницше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96