Приведенные в чувство и окровавленные, безвольно сидят на диване Папарацци и Риэлтер. Рядом за столом Костик и Гаврик сидят и едят хлеб с колбасой. Риэлтер плачет.
Папарацци. (слабыми стонами) Врача… я прошу вас… позовите врача… у меня больное сердце…
Гаврик и Костик продолжают есть с аппетитом, не обращая на Папарацци никакого внимания. Звонок в дверь.
Гаврик. Твоя очередь.
Костик кладет нож, которым собрался отрезать еще колбасы. Встает, выходит. Входит он не один - с ним сухопарый смуглый мужчина лет тридцати. В руке у него дипломат (это Дантист).
Дантист. (по-хозяйски отодвигая колбасу со стола и открывая дипломат, говорит Папарацци и Риэлтеру) Врача вызывали?
Он раскладывает на столе плоскогубцы, зубило, молоток, струбцину, ручную дрель…
Папарацци смотрит на все это с ужасом. Риэлтер начинает плакать по-детски…
Антоныч входит в магазин музыкальных товаров.
Антоныч. У вас струны для гитары есть?
Продавец. Какие именно?
Антоныч. Эта… Самые тонкие.
Продавец. Что значит - самые тонкие?
Антоныч. Да кабы я знал, родной! Внуки попросили. Струна на гитаре порвалась! Самая тонкая!
Продавец. Акустическая, что ли гитара?
Антоныч. Вот-вот, та самая!
Продавец. Струны только в комплекте, продаются, но их сейчас и в комплекте нету. Сейчас на акустических никто не играет.
Антоныч. А лет тридцать назад полно было!
Продавец. Лет тридцать назад много чего было.
Антоныч. А сама гитара-то, хоть есть?
Продавец. Гитара есть, Семиструнная.
Антоныч. Беру!
Продавец. Пройдите в кассу. (выписывает чек)
Антоныч. Ты мне пока самую тонкую струну с гитары сними, сынок, не обидь старика.
Продавец кивает, не прерывая выписки, головой. Антоныч берет чек, идет к кассе.
Продавец приносит гитару и снимает струну. Антоныч дает чек. Продавец накалывает чек на иглу.
Антоныч. А то, что это у Вас наверху, за такая смешная штука, как будто мешок с мундштуками. Для вина, что ли? (Антоныч показывает пальцем за спину продавца прямо у того над головой)
Продавец. (камера показывает крупным планом только продавца, как он оборачивается, смотрит на верхнюю полку прямо за собой, повернувшись спиной к камере, оборачивается опять к камере) Это волын…ка…
Перед ним никого нет. Лежит гитара на прилавке. Струны рядом с ней нет. Продавец удивленно смотрит на гитару, затем быстро снимает с иглы чек, читает, утвердительно кивает головой, опять смотрит на гитару. Жмет плечами, ставит гитару за прилавок сзади себя. Опирается на прилавок широко расставленными руками. С вопросительным лицом стоит, барабаня пальцами.
Кабинет Первого. Перед ним сидят Второй и Третий.
Первый. Ну и что?
Второй. Оба… (делает жест рукой, как будто стряхивает пылинку со стола). Не выдержали. Фотограф первый. Чуть погодя и второй.
Первый. Ничего не сказали? Ни про негативы, ни про явки, ни про шифры?
Второй. Ничего.
Первый. (объясняющим тоном) Разведчики… Сильные люди…
Второй. Что теперь делаем?
Первый. Для начала избавимся от трупов шпионов.
Второй берет телефон.
Квартира Папарацци. На полу лицом вниз лежат Папарацци и Риэлтер. Звонок на телефон. Костик берет сотовый, Гаврик прислоняется к сотовому ухом с другой стороны. Они слушают. Костик закрывает сотовый.
Костик. Твоя очередь.
Гаврик идет в прихожую, возвращается с двумя большими черными пакетами, бросает их на трупы, снимает пиджак…
Кабинет Первого. Те же лица.
Первый. Продолжим. Трупы надо скрыть так, чтобы их долго никто не нашел. Нельзя дать им понять, что мы о них знаем. (Стучит на протяжении этой фразы ногтем по столу). Сыграем в дурака. Тем более, что наши методы на этих людях не срабатывают. Никто ни под каким Дантистом нам ничего не скажет, мы в этом убедились, Так что, трогать пока никого нельзя. Кроме того, исчезновение фотографа и риэлтера пока не связывается ими с нами. Мы пока в стороне и вне подозрений. Если мы сейчас тронем Булахова или Палий, то мы раскроемся, и они могут просто уничтожить нас этими негативами. Проявим максимум осмотрительности. Но у нас мало времени - скоро они, потеряв двух своих людей, почувствуют неладное. А пока у нас есть только один шанс в этой ситуации - это то, что они не знают, что мы о них знаем, и при этом они не знают, что мы знаем даже то, что именно ими готовится. (продолжает задумчиво, как бы сам себе) У нас есть только этот один единственный шанс… (Поднимает глаза, в глазах у него теплеет) Ну-ну, голову выше, братцы вы мои! А как вы хотели - во взрослые игры-то играть? Духом не падать! Шанс один, но он у нас еще есть. Греки русских еще никогда не побеждали. И у нас, у русских, - как? Мы всегда побеждаем тогда, когда уже все потеряно! Не хныкать! Работать! Палий и Булахов! Вести тщательно! Сейчас это единственное, что может вывести нас на резидента!
Центральный Парк. Толик сидит в машине. Рядом останавливается машина Иконникова. Толик выходит и садится в его машину.
Машина Иконникова. (на протяжении всего разговора с Толиком Иконников не пропускает ни одной проходящей мимо мини-юбки, выворачивает голову за каждой хорошенько попкой)
Иконников. (зло) Зачем вызывал?
Толик. (удивленно) Здравствуйте - досвиданья! Как - зачем вызывал? Ты деньги нашел?
Иконников. (так же зло). Ты их уже передал!
Толик. Я что тебе клоун? Тогда зачем ты мне сейчас нужен? Если бы я деньги сегодня передал, то я завтра с тобой даже здороваться не стал бы!
Иконников. (слегка смягчившись) Скажи «клянусь покойной матери».
Толик. Клянусь покойной матери.
Иконников. Вообще-то надо говорить не «покойной матери», а «покойной матерью», но это не важно. Насчет денег - лабуда получилась. Я как узнал, что ты от моих оторвался, так уже и не искал твоего таксиста. Решил, что ты меня просто технично развел.
Толик. Кто оторвался? Я оторвался? Они сами за джипом как сумасшедшие кинулись! А я что - должен был за ними бежать и кричать, «эй, вы куда, Толика подождите»? Кто за кем следят - я за ними, или они за мной? Они уехали, а я пошел по своим делам!
Иконников. (улыбаясь с хитрой добротой) Скажи «клянусь покойной матери».
Толик отворачивается в окно.
Иконников. Ладно, чтобы там не было, а деньги, как я понял, тебе по-прежнему нужны. А мне по-прежнему нужно это дело. Поэтому - я поехал на работу искать твоего таксиста. Пока (прощается)
Толик. Пока. (Почти выходит из машины, но задерживается и садится назад)Слушай, тебе сколько лет?
Иконников. К чему вопрос?
Толик. В твоем возрасте мужчина не должен так на девочек смотреть! Зачем позоришься, на каждую попку голову крутишь? Тебе же не двадцать лет! Какой-то престиж должен быть!
Иконников. А тебе - что? Женские попки не нравятся?
Толик. Нравятся. Но я голову не кручу. Я боксер, у меня реакция мгновенная. Я один раз посмотрел - как сфотографировал. Зачем мне голову крутить?
Иконников. Не «голову крутить», а головой крутить. Я поехал.
Толик выходит. Иконников трогает. Едет. Говорит с ожесточенным недовольством - «Чучмек»!
Квартира Герды. Игорь и Герда. Герда сидит на кровати, Игорь ходит мимо нее туда-сюда.
Игорь. (обиженно) Ну были же диски! Были! Целых два диска! Куда оба делись? Я уходил, они были!
Герда. Что ты истерику закатил? Если были, значит, найдутся. Не найдутся - не последние же диски, сам же говоришь, что у тебя еще есть.
Игорь. Да дело не в истерике, как ты называешь. Просто…
Герда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44