Она сказала, что ее жениху может
не понравиться их прогулка. Ее жениху?!
Одним рывком Егоров сел в постели, заскрипел зубами. Горящие красные
глаза его были устремлены на дверь, словно бы неведомый жених должен был
войти сейчас в его комнатку.

5
В субботу с утра Катя занялась уборкой, вымыла полы во всех комнатах,
протерла пыль, постирала белье и, прежде чем взяться за готовку, присела
отдохнуть. За окном стоял серый осенний день, прохладный ветер трепал
желтеющие листья на вишнях и яблонях в саду. И на сердце было отчего-то
грустно. Иван не приезжал. И хотя она сама не велела ему приезжать до
понедельника, мог бы и нарушить уговор. Она бы рассказала ему о новом
начальнике электроцеха, о том, как он починил ей кран и потом всякий раз,
когда выходил в главный корпус и видел ее, приветливо улыбался и кланялся,
странный такой, сразу видно - городской человек. И почему-то решил, что
она согласится пойти с ним гулять, покажет местные достопримечательности.
Вот еще! И не подумает!
Дверь в гостиную была приоткрыта, там отец смотрел телевизор, а Роман
читал газету.
- Смотри, отец, - сказал Роман, - чем народ по субботам развлекают. Я
такого еще в газетах не читал.
- Чем же? - повернул голову Федор Петрович.
- Да ты послушай. Неподалеку от Туапсе был найден труп обнаженного
мужчины лет сорока с двумя пулевыми ранениями в области сердца. Рядом
лежало растерзанное тело двадцатилетней девушки. Экспертиза обнаружила во
рту убитого кровь и остатки тканей погибшей, - прочитал Роман.
- Загрыз, значит? - изумился Федор Петрович. - Каких только маньяков
теперь нет, хоть на улицу не выходи.
- А вот что пишут дальше, - продолжал Роман. - "Однако глубокие раны
на теле девушки ясно говорят, что они не могли быть нанесены зубами
убитого. И хотя под ногтями мужчины была обнаружена кровь девушки, такими
короткими ногтями невозможно нанести столь глубокие порезы".
- Ну и что все это значит?
- Журналист предполагает, что был убит оборотень. Его убили
серебряными пулями. Представляешь?
- Чушь, - проворчал Федор Петрович. - Порядка нет, вот и выдумывают
всякую чепуху. Никто не хочет заниматься своими делами, ни врачи, ни
депутаты, ни милиция. Бардак!
- А я тебе что говорил? Кстати, отец, ты в Москву собираешься ехать
или нет? Мы ведь решили, что в понедельник ты возьмешь отгул и поедешь в
посольство Германии.
- Решить-то решили, - нахмурился Федор Петрович. - Да нужно подумать
как следует. Все-таки здесь у нас дом, люди кругом знакомые, работа, а
там... Кому мы там нужны?
- Ну, ты даешь, отец! Что же мне и дальше терпеть нашего участкового?
Он же мне проходу не дает. Ты сам говорил, наш дом теперь дорого стоит,
продадим его, обменяем рубли на марки и сможем в Германии внести первый
взнос за квартиру. Какие проблемы? Взяли и уехали, мы ведь немцы.
- Ты немецкий язык знаешь, Роман?
- Почему ты называешь меня этим дурацким именем? Я Рейнгольд! Ну, не
знаю. Выучу, разве это трудно?
- Да как сказать... Я тоже не знаю. Такие вопросы в один день не
решаются, надо все как следует обдумать.
- То говорил: все, решено, едем, а то - надо обдумать, - обиженно
протянул Роман. - У тебя семь пятниц на неделе. Надо было года три назад
уезжать, теперь и язык знали бы, и никакой участковый ко мне не привязался
бы. Ты что, хочешь, чтобы он меня в тюрягу засадил? Он это сделает, сам
знаешь, если мент захочет кого-то посадить, он придумает и улики, и все
что хочешь.
- Надо бы поговорить с Иваном, какие у него претензии к тебе. Да
что-то не вижу его, не приезжает.
- Поговори, поговори! Он скажет, что я все это придумал. Ты кому
веришь, сыну или менту? А не приезжает потому, что знает - виноват. Ждет,
пока ты забудешь обо всем.
- Я-то помню...
- Дождешься, женится он на Катьке, будет и в доме командовать! А
станешь возражать - и тебя отлупит. Он вон какой здоровый, как сарай с
пристройкой. А важный! Делает что хочет.
Катя слушала этот разговор и невольно возмущалась: какие глупости!
Сперва ей хотелось пойти и рассказать отцу все, что поведал ей Иван.
Заодно и объяснить причину его исчезновения. Теперь, когда отец
успокоился, он бы поверил ей. Но какая-то апатия навалилась вдруг. Стоит
ли объяснять, убеждать, доказывать? Ведь ясно же, что отец в Германию не
поедет, здесь он родился, вырос, здесь его родина. Мама, которую он сильно
любил, похоронена здесь. А Роман поколобродит, да и успокоится. К чему
пустые разговоры, только нервы друг другу трепать? Лучше сейчас пойти к
Ивану, соскучилась уже.
- Катька! - крикнул Роман. - Там к тебе пришли.
Катя вытерла руки о передник, сняла его, бросила на спинку стула и
поспешила к калитке. Может быть, это Иван?
У ворот стоял Егоров. Гладко выбритый, тщательно причесанный, в
джинсах и ветровке стального цвета, он все-таки отличался от местных
жителей.
- Добрый день, Катя, - улыбнулся Егоров. - Извините за назойливость,
но день нынче такой серый, а в комнате сидеть так грустно, что я все же
решил вас навестить.
- Здравствуйте... А зачем?
- Да просто подумал: почему бы нам не побродить немного вдвоем, не
поговорить о всяких пустяках?
- Ой нет, извините, я сегодня занята, дел ужасно много, еще обед
нужно готовить.
- Катя, вы такая красивая, даже получасовая прогулка доставит мне
несказанное удовольствие. Неужели откажете?
Роман тихо подошел к воротам и морщился, слушая этот разговор. А
затем и кулаки сжал, так не нравился ему визит Егорова. Это что за дела
такие? Только-только впереди Германия забрезжила - участковый не
появляется, Катька загрустила, глядишь, и согласится уехать, так нет! Еще
один страдатель является: пойдем погуляем, тары-бары-растабары! А потом,
глядишь - опять Катьку с места не сдвинешь! Роман прислонился щекой к
воротам, посмотрел в щель: похоже, тот самый грамотей, про которого
участковый рассказывал. Надо же, какой умник - все в город срываются, а
его сюда принесло!
- Нет-нет, извините, - сказала Катя, - мне, честное слово, некогда.
Видите, мы даже виноград еще не собрали, уже осыпаться стал. Нужно и
варенье варить, и компоты закрутить, и вино приготовить. Столько дел! Ну
какие там гуляния...
- А я вам расскажу о новом способе варки варенья, - вежливо настаивал
Егоров. - Когда-то увлекался кулинарией, собирал рецепты разных стран. Вы,
Катя, даже на подозреваете, какой я специалист в этом вопросе.
"Уболтает, гад!" - подумал Роман и вышел на улицу.
- А это кто такой, почему не знаю? - развязно спросил он, глядя на
Егорова сверху вниз. Семнадцатилетний парень был на полголовы выше
Егорова.
- Тебе какое дело? - сердито сказала Катя. - Иди домой, Роман.
- Не Роман, а Рейнгольд. Что, нового хахаля подцепила? А как же быть
с прежним?
- Молодой человек, не нужно хамить девушке, - сказал Егоров,
насупившись.
- А ты что, блатной, да? А ну давай, вали отсюда, и чтоб я тебя здесь
больше не видел, - грозно сказал Роман, чувствуя полную безнаказанность.
Мужик-то чужой здесь. Будь он хоть самим Чаком Норрисом, станет возникать
- вечером на улицу не выйдет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34