- Да как же мне или любому другому, кто должен говорить после такой
прекрасной и богатой речи, - воскликнул Сократ, - не стать, милый ты мой, в
тупик! И если начало ее еще не столь восхитительно, то какого слушателя не
поразит красота слов и подбор их в заключительной части? Я, например, как
подумал, что мне не сказать ничего такого, что хотя бы только приближалось по
красоте к этой речи, готов был бежать от стыда, если бы можно было. Речь эта
напомнила мне Горгия, и я, прямо-таки по Гомеру, боялся, что под конец своей
речи Агафон напустит на мою речь голову Горгия, этого великого говоруна, а
меня самого превратит в камень безгласный. И я понял, как был я смешон, когда
согласился произнести в очередь с вами похвальное слово Эроту и сказал, что
знаю толк в любовных делах, хотя, оказывается, понятия не имею о том, как
надлежит строить похвальную речь. Я, по своей простоте, думал, что о любом
восхваляемом предмете нужно говорить правду, и это главное, а из правды
выбрать самое замечательное и расположить в наиболее подходящем порядке.
Так вот, я был слишком самонадеян, когда полагал, что скажу хорошую речь, раз
знаю верный способ воздать хвалу любому предмету. Оказывается, уменье
произнести прекрасную похвальную речь состоит вовсе не в этом, а в том, чтобы
приписать предмету как можно больше прекрасных качеств, не думая, обладает он
ими или нет: не беда, стало быть, если и солжешь. Видно, заранее был уговор,
что каждый из нас должен лишь делать вид, что восхваляет Эрота, а не
восхвалять его в самом деле. Поэтому-то вы, наверное, и приписываете Эроту
все, что угодно, любые свойства, любые заслуги, лишь бы выставить его в самом
прекрасном и благородном свете - перед теми, разумеется, кто не знает его, но
никак не перед людьми осведомленными. И похвальное слово получается красивое
и торжественное. Но я-то не знал такого способа строить похвальные речи и по
неведению согласился говорить в очередь с вами. Стало быть, "язык лишь дал
согласье, но не сердце, нет". А на нет и суда нет. Строить свою речь по
такому способу я не стану, потому что попросту не могу. Правду, однако, если
хотите, я с удовольствием скажу вам на свой лад, но только не в лад вашим
речам, чтобы не показаться смешным. Решай же, Федр, нужна ли тебе еще и такая
речь, где об Эроте будет сказана правда, и притом в первых попавшихся, взятых
наугад выражениях.
Тут Федр и все прочие стали просить его, чтобы он говорил так, как находит
нужным.
- В таком случае, Федр, - сказал Сократ, - позволь мне задать несколько
вопросов Агафону, чтобы начать речь, уже столковавшись с ним.
- Разрешаю, - сказал Федр, - спрашивай.
Речь Сократа: цель Эрота - овладение благом
И Сократ, продолжал Аристодем, начал примерно так:
- Ты показал в своей речи поистине прекрасный пример, дорогой Агафон, когда
говорил, что прежде надо сказать о самом Эроте и его свойствах, а потом уже о
его делах. Такое начало очень мне по душе. Так вот, поскольку ты прекрасно и
даже блестяще разобрал свойства Эрота, ответь-ка мне вот что. Есть ли Эрот
непременно любовь к кому-то или нет? Я не спрашиваю, любовь ли это, скажем, к
отцу или матери - смешон был бы вопрос, есть ли Эрот любовь к матери или
отцу, - нет, я спрашиваю тебя так, как спросил бы ну, например, об отце: раз
он отец, то ведь он непременно доводится отцом кому-то? Если бы ты захотел
ответить на это правильно, ты бы, вероятно, сказал мне, что отец всегда
доводится отцом дочери или сыну, не так ли?
- Конечно, - отвечал Агафон.
- И мать точно так же, не правда ли?
Агафон согласился и с этим.
- Тогда ответь еще на вопрос-другой, чтобы тебе легче было понять, чего я
хочу. Если брат действительно брат, то ведь он обязательно брат кому-то?
Агафон отвечал, что это так.
- Брату, следовательно, или сестре? - спросил Сократ.
Агафон отвечал утвердительно.
- Теперь, - сказал Сократ, - попытайся ответить насчет любви. Есть ли Эрот
любовь к кому-нибудь или нет?
- Да, конечно.
- Так вот, запомни это покрепче и не забывай, а пока ответь, вожделеет ли
Эрот к тому, кто является предметом любви, или нет?
- Конечно, вожделеет, - отвечал Агафон.
- Когда же он любит и вожделеет: когда обладает предметом любви или когда не
обладает?
- По всей вероятности, когда не обладает, - сказал Агафон.
- А может быть, - спросил Сократ, - это не просто вероятность, но
необходимость, что вожделение вызывает то, чего недостает, а не то, в чем нет
недостатка? Мне, например, Агафон, сильно сдается, что это необходимость. А
тебе как?
- И мне тоже, - сказал Агафон.
- Отличный ответ. Итак, пожелал бы, например, рослый быть рослым, а сильный
сильным?
- Мы же согласились, что это невозможно. Ведь у того, кто обладает этими
качествами, нет недостатка в них.
- Правильно. Ну, а если сильный, - продолжал Сократ, - хочет быть сильным,
проворный проворным, здоровый здоровым и так далее? В этом случае можно,
пожалуй, думать, что люди, уже обладающие какими-то свойствами, желают как
раз того, чем они обладают. Так вот, чтобы не было никаких недоразумений, я
рассматриваю и этот случай. Ведь если рассудить, Агафон, то эти люди
неизбежно должны уже сейчас обладать упомянутыми свойствами - как же им еще и
желать их? А дело тут вот в чем. Если кто-нибудь говорит: "Я хоть и здоров, а
хочу быть здоровым, я хоть и богат, а хочу быть богатым, то есть желаю того,
что имею", - мы вправе сказать ему: "Ты, дорогой, обладая богатством,
здоровьем и силой, хочешь обладать ими и в будущем, поскольку в настоящее
время ты все это волей-неволей имеешь. Поэтому, говоря: "Я желаю того, что у
меня есть", ты говоришь, в сущности: "Я хочу, чтобы то, что у меня есть
сейчас, было у меня и в будущем". Согласился бы он с нами?
Агафон ответил, что согласился бы. Тогда Сократ сказал:
- А не значит ли это любить то, чего у тебя еще нет и чем не обладаешь, если
ты хочешь сохранить на будущее то, что имеешь теперь?
- Конечно, значит, - отвечал Агафон.
- Следовательно, и этот человек, и всякий другой желает того, чего нет
налицо, чего он не имеет, что не есть он сам и в чем испытывает нужду, и
предметы, вызывающие любовь и желание, именно таковы?
- Да, конечно, - отвечал Агафон.
- Ну, а теперь, - продолжал Сократ, - подведем итог сказанному. Итак,
во-первых, Эрот это всегда любовь к кому-то или к чему-то, а во-вторых,
предмет ее - то, в чем испытываешь нужду, не так ли?
- Да, - отвечал Агафон.
- Вспомни вдобавок, любовью к чему назвал ты в своей речи Эрота? Если хочешь,
я напомню тебе. По-моему, ты сказал что-то вроде того, что дела богов пришли
в порядок благодаря любви к прекрасному, поскольку, мол, любви к безобразному
не бывает? Не таков ли был смысл твоих слов?
- Да, именно таков, - отвечал Агафон.
- И сказано это было вполне справедливо, друг мой, - продолжал Сократ. - Но
не получается ли, что Эрот - это любовь к красоте, а не к безобразию?
Агафон согласился с этим.
- А не согласились ли мы, что любят то, в чем нуждаются и чего не имеют?
- Согласились, - отвечал Агафон.
- И значит, Эрот лишен красоты и нуждается в ней?
- Выходит, что так, - сказал Агафон.
- Так неужели ты назовешь прекрасным то, что совершенно лишено красоты и
нуждается в ней?
- Нет, конечно.
- И ты все еще утверждаешь, что Эрот прекрасен, - если дело обстоит так?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17