Хоку и Кико больше нет в живых. Я все еще вспоминаю их. Когда мы перевели Поно и Кеики в Театр Океанической Науки, чтобы демонстрировать их дрессировку для научных целей, Хоку и Кико были отправлены в дрессировочный отдел отдохнуть, в чем они очень нуждались. Как-то вечером в пятницу я повторяла с ними прыжки через шесть барьеров, просто чтобы они не утратили сноровки, и заметила, что Кико не ест рыбу, хотя работает с обычной энергией и блеском.
Утром в понедельник я нашла Кико мертвой. Вскрытие обнаружило обширный абсцесс в легких, который, несомненно, развивался несколько недель. В пятницу она была уже смертельно больна, но, как настоящая героиня, до самого конца не выдала своей слабости.
На горюющего Хоку было больно смотреть. Он отказывался есть и медленно плавал по кругу, крепко зажмурив глаза, словно не желал видеть мира, в котором уже не было Кико. Два дня спустя мы подсадили к нему новую подружку, хорошенькую маленькую кико Колохи («шалунья»). Она всячески старалась его очаровать: почтительно поглаживала и часами плавала рядом с ним. Через некоторое время он открыл глаза. Потом начал есть. В конце концов он принял Колохи, хотя относился к ней далеко не с той нежностью, как к Кико. Их обоих перевели в Бухту Китобойца, где они еще долго участвовали в представлениях. Там Хоку завел себе еще одну подружку – малую косатку Олело. Хотя Олело была в десять раз больше него, он тиранил ее самым гнусным образом. Стоило Олело заработать рыбешки на пару глотков, тотчас рядом появлялся Хоку и свирепо смотрел на нее, пока она не делилась с ним.
Гас, мой пес, давным-давно погиб на шоссе. Эхо – пони, который сделал из меня дрессировщицу, – теперь гордый отец многочисленных отпрысков на калифорнийском ранчо. Остальные пони живут в разных местах на Гавайских островах, и их холят новые владельцы. Мауи, один из экспериментальных дельфинов Уэйна Батто, погиб, а другой, Пака, находится теперь в Гавайском университете, в отделе по изучению дельфинов.
Ингрид Кан держит меня в курсе всего, что делается в Парке. Теперь ей выпала возможность заняться двумя животными, которые всегда меня манили, – калифорнийскими морскими львами, давними звездами цирковых представлений, которые, несмотря на скверный характер, чрезвычайно легко поддаются дрессировке, и атлантической афалиной Tursiops truncatus – дельфином, с которым, как ни странно, мне самой работать не довелось, хотя именно они чаще всего используются в океанариумах для представлений. По мнению Ингрид, атлантические афалины очень отличаются от тихоокеанских по темпераменту – они гораздо более капризны, раздражительны и труднее поддаются дрессировке. Но, может быть, тут все дело в привычке.
Можно было бы рассмотреть еще много идей о поведении и способности к обучению, о творчестве и интеллекте, о ловкости и грациозности отдельных индивидов – неважно кого, людей или животных. Эти идеи вовсе не обязательно связывать только с дельфинами. Меня, собственно, продолжает интересовать пограничная полоса между дрессировкой-искусством и дрессировкой-наукой. Меня увлекает все, что происходит в этой полосе, идет ли речь о сокольничем и его птицах, о психологе и ребенке с расстроенной психикой, об укротителе львов и льве, о пастухе и его собаке, о дирижере оркестра и его музыкантах. Настало время отправиться посмотреть, чем заняты другие люди, – и возможно, в результате появится еще одна книга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76