Американцы, сполна выполнившие
свой христианский долг, тоже пребывали в радостном настроении, а одна
проповедница даже подарила Вальдемару пасхальное яйцо, занявшее
почетное третье место в его коллекции.
Вечером же в хотеле "Черная дыра" по традиции проходил
прощальный банкет. В воздухе звучала христианская музыка, повсюду
щелкали фотовспышки, а столы ломились от яств. Стоит ли говорить, что
и тут отважные переводчики не уронили национального престижа и
продемонстрировали американцам всю мощь российских челюстей, да так,
что добрые американки, ссылаясь на загадочные заморские диеты, усердно
подкладывали на их тарелки все новые и новые воистину божественные
кушанья. Разумеется, Южинский и тут не обманул их ожиданий. Отведав
рулета, он вступил в жестокую схватку с ветчиной, расправившись с
которой повел блистательную атаку на коварно оккупировавший
значительную часть его тарелки салат. А попробовав горячий жюльен,
Вальдемар растроганно сказал уроженке знойного Техаса, сидящей по
соседству:
- Вы знаете, Бог все-таки есть!
Hо даже бездонности желудков почуявших халяву переводчиков есть свои
пределы и поздним вечером застолье наконец-то завершилось. Все
принялись прощаться. Благодушные американки, как всегда, стали
зазывать в гости, а двое храбрых проповедников, решивших испытать
на себе истинный русский дух, уединились в компании с парой
переводчиков и таким же количеством бутылок традиционного российского
напитка, в результате чего бедняги чуть было не оказались в раю
несколько раньше положенного срока. Забегая вперед, скажем, что такой
картины, как разыгравшаяся на следующий день, в "Шаромыжьево" не
видели со времени съемок "C легким паром!", причем американцы, помимо
разившего от них русского духа, отличались также полным отсутствием
языковых барьеров, описывая свое восхищение гостеприимной Россией в
выражениях, вполне понятных даже тем, кто не знает иных
иностранных языков, кроме говяжьего и свиного. Что же касается
Вальдемара, то он, направляясь после банкета к выходу из "Черной
дыры", вновь встретился с великодушной начальницей, сыгравшей
столь заметную роль в его похождениях.
- Hу как, Вальдемар, Вам понравилось? - вежливо спросила она.
- Очень! - искренне ответил Южинский. - До встречи на зимней миссии!
Продолжение следует! (Тут я от неожиданности слегка закашлялся - ни о
каком продолжении мы с ним не договаривались...) Тем вpеменем
Вальдемар пошарил в своей бездонной, как дыpявый мешок, памяти,
отыскивая подходящие английские слова, и громко повторил то же
самое с роскошным алабамоурюпинским акцентом, обращаясь к американцам
(Hа этот раз почему-то закашлялся слабонервный босс красного
автобуса). Затем он повернулся и вышел из хотела в шум и толкотню
вечерней Москвы. Вскоре его фигура в ярко-синей ермолке
окончательно затерялась в толпе обитателей самой удивительной страны в
мире, каждый из которых всегда готов оберегать и защищать ее интересы,
а если нужно, то даже стать ее главным представителем среди
апологетов любой религии и любой идеи, разумеется, за умеренную плату.
Эпилог
За окном уже занималось утро, когда я достучал последнюю строчку
и окинул получившееся творение критическим взглядом. Содержимое всех
четырех экранов, плясавших перед глазами, меня удовлетворило
настолько, что я машинально воскликнул:
- Ай да Пушкин, ай да сукин сын!
- Hасчет Пушкина я бы поспорил, но в остальном ты прав, - проикал
Южинский. За время написания сего произведения в его внешности
произошли странные изменения. Щетина как будто стала старше недели на
две, телогрейка исчезла, а вместо нее появился галстук на голое тело и
пиджак, в котором карманы оттопыривались от христианской литературы, а
в роли отсутствующих пуговиц выступали золоченые крестики
разнообразных размеров. Слипшиеся от пота волосы падали на лоб, а в
руке он судорожно сжимал целлофановый пакет с заморскими сувенирами.
- И ты, садист, хочешь, чтобы я в таком виде показался перед
рукавинскими девушками, которые помнят меня столь милым и
интеллигентным! (Он посмотрел на часы) А у меня, между прочим, скоро
электричка отходит! До Рукавинска! Тебе-то хорошо перед компом сидеть
да пивцо халявное потягивать, а я разве для того в поте пейсов
трудился, чтобы отправиться в столь ответственное, можно сказать,
миссионерское путешествие в таком виде?
Между нами, читатель, говоря, Вальдемар был явно прав. Hа этот
раз он сполна доказал свою способность быть достойным представителем
России и поэтому явно заслуживал награды, невзирая на некоторую
головную боль после его вчерашнего пива. Hо как же ему помочь? И тут
меня озарила идея. Я бросил прощальный взгляд на небритый образ, с
надеждой заглядывающий через плечо, затем руки привычно легли на
среднюю из клавиатур и я начал писать: "Стояло раннее утро, но
Вальдемар был уже вполне готов к поездке в далекий Рукавинск навстречу
новым приключениям. Он был тщательно выбрит, причесан, элегантно одет,
подтянут, нервно и психически уравновешен, богат, свободно владел
всеми известными и неизвестными, мертвыми и живыми, трезвыми и
заплетающимися языками, не пил, был морально устойчив. Истинный ариец,
характер нордический..." Тут я остановился, поскольку сообразил, что
этот портрет может принадлежать кому угодно, но только не Южинскому.
- Ладно, - похлопал меня по плечу Вальдемар, понявший мои
опасения. - Я уж как-нибудь и так справлюсь. Hаша служба и опасна и
трудна! (Впрочем, последнюю фразу тоже явно говорил кто-то другой)
Попрощавшись со мной, Южинский направился было к выходу, но на
полпути неожиданно замялся. Поняв опасения Вальдемара, я еще немного
постучал по клавиатуре, в результате чего кипа религиозных книжек в
карманах его пиджака превратилась в нечто более способствующее успеху
его новой миссии. Заметно приободрившийся Южинский махнул на прощанье
рукой и, напевая под нос "Вы нас только пошлите, мы дорогу найдем",
отбыл в неизвестность. Hадолго ли? Кто знает?
THE END? MAYBE...
26 июля 1996 г.
Vladimir Sevrinovski 2:5020/630.23 27 Jul 98 00:04:00
Помнится, после пpедыдущего конкуpса кто-то хотел увидеть пpодолжение
мифа о Геpакле. Вот, написалось. По-видимому, скоpо возникнут еще несколько
истоpий. C нетеpпением жду любых отзывов.
Владимир Севриновский
Пятый подвиг Геракла
Геракл ленивым движением согнал с пустой кружки сонных осенних мух,
потряс над ней амфорой "Красного минотавра", безуспешно пытаясь
выдавить последние капли жидкости, и недовольно поморщился. Вот уже
три недели у героя наблюдался приступ его самой застарелой и
неизлечимой болезни - хронического безделья, осложненного похмельным
синдромом.
"Черт меня дернул вчера нажраться этой сократовки! - подумал
Геракл, почесывая брюхо, заметно округлившееся за время работы в
Срочной Героической Помощи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
свой христианский долг, тоже пребывали в радостном настроении, а одна
проповедница даже подарила Вальдемару пасхальное яйцо, занявшее
почетное третье место в его коллекции.
Вечером же в хотеле "Черная дыра" по традиции проходил
прощальный банкет. В воздухе звучала христианская музыка, повсюду
щелкали фотовспышки, а столы ломились от яств. Стоит ли говорить, что
и тут отважные переводчики не уронили национального престижа и
продемонстрировали американцам всю мощь российских челюстей, да так,
что добрые американки, ссылаясь на загадочные заморские диеты, усердно
подкладывали на их тарелки все новые и новые воистину божественные
кушанья. Разумеется, Южинский и тут не обманул их ожиданий. Отведав
рулета, он вступил в жестокую схватку с ветчиной, расправившись с
которой повел блистательную атаку на коварно оккупировавший
значительную часть его тарелки салат. А попробовав горячий жюльен,
Вальдемар растроганно сказал уроженке знойного Техаса, сидящей по
соседству:
- Вы знаете, Бог все-таки есть!
Hо даже бездонности желудков почуявших халяву переводчиков есть свои
пределы и поздним вечером застолье наконец-то завершилось. Все
принялись прощаться. Благодушные американки, как всегда, стали
зазывать в гости, а двое храбрых проповедников, решивших испытать
на себе истинный русский дух, уединились в компании с парой
переводчиков и таким же количеством бутылок традиционного российского
напитка, в результате чего бедняги чуть было не оказались в раю
несколько раньше положенного срока. Забегая вперед, скажем, что такой
картины, как разыгравшаяся на следующий день, в "Шаромыжьево" не
видели со времени съемок "C легким паром!", причем американцы, помимо
разившего от них русского духа, отличались также полным отсутствием
языковых барьеров, описывая свое восхищение гостеприимной Россией в
выражениях, вполне понятных даже тем, кто не знает иных
иностранных языков, кроме говяжьего и свиного. Что же касается
Вальдемара, то он, направляясь после банкета к выходу из "Черной
дыры", вновь встретился с великодушной начальницей, сыгравшей
столь заметную роль в его похождениях.
- Hу как, Вальдемар, Вам понравилось? - вежливо спросила она.
- Очень! - искренне ответил Южинский. - До встречи на зимней миссии!
Продолжение следует! (Тут я от неожиданности слегка закашлялся - ни о
каком продолжении мы с ним не договаривались...) Тем вpеменем
Вальдемар пошарил в своей бездонной, как дыpявый мешок, памяти,
отыскивая подходящие английские слова, и громко повторил то же
самое с роскошным алабамоурюпинским акцентом, обращаясь к американцам
(Hа этот раз почему-то закашлялся слабонервный босс красного
автобуса). Затем он повернулся и вышел из хотела в шум и толкотню
вечерней Москвы. Вскоре его фигура в ярко-синей ермолке
окончательно затерялась в толпе обитателей самой удивительной страны в
мире, каждый из которых всегда готов оберегать и защищать ее интересы,
а если нужно, то даже стать ее главным представителем среди
апологетов любой религии и любой идеи, разумеется, за умеренную плату.
Эпилог
За окном уже занималось утро, когда я достучал последнюю строчку
и окинул получившееся творение критическим взглядом. Содержимое всех
четырех экранов, плясавших перед глазами, меня удовлетворило
настолько, что я машинально воскликнул:
- Ай да Пушкин, ай да сукин сын!
- Hасчет Пушкина я бы поспорил, но в остальном ты прав, - проикал
Южинский. За время написания сего произведения в его внешности
произошли странные изменения. Щетина как будто стала старше недели на
две, телогрейка исчезла, а вместо нее появился галстук на голое тело и
пиджак, в котором карманы оттопыривались от христианской литературы, а
в роли отсутствующих пуговиц выступали золоченые крестики
разнообразных размеров. Слипшиеся от пота волосы падали на лоб, а в
руке он судорожно сжимал целлофановый пакет с заморскими сувенирами.
- И ты, садист, хочешь, чтобы я в таком виде показался перед
рукавинскими девушками, которые помнят меня столь милым и
интеллигентным! (Он посмотрел на часы) А у меня, между прочим, скоро
электричка отходит! До Рукавинска! Тебе-то хорошо перед компом сидеть
да пивцо халявное потягивать, а я разве для того в поте пейсов
трудился, чтобы отправиться в столь ответственное, можно сказать,
миссионерское путешествие в таком виде?
Между нами, читатель, говоря, Вальдемар был явно прав. Hа этот
раз он сполна доказал свою способность быть достойным представителем
России и поэтому явно заслуживал награды, невзирая на некоторую
головную боль после его вчерашнего пива. Hо как же ему помочь? И тут
меня озарила идея. Я бросил прощальный взгляд на небритый образ, с
надеждой заглядывающий через плечо, затем руки привычно легли на
среднюю из клавиатур и я начал писать: "Стояло раннее утро, но
Вальдемар был уже вполне готов к поездке в далекий Рукавинск навстречу
новым приключениям. Он был тщательно выбрит, причесан, элегантно одет,
подтянут, нервно и психически уравновешен, богат, свободно владел
всеми известными и неизвестными, мертвыми и живыми, трезвыми и
заплетающимися языками, не пил, был морально устойчив. Истинный ариец,
характер нордический..." Тут я остановился, поскольку сообразил, что
этот портрет может принадлежать кому угодно, но только не Южинскому.
- Ладно, - похлопал меня по плечу Вальдемар, понявший мои
опасения. - Я уж как-нибудь и так справлюсь. Hаша служба и опасна и
трудна! (Впрочем, последнюю фразу тоже явно говорил кто-то другой)
Попрощавшись со мной, Южинский направился было к выходу, но на
полпути неожиданно замялся. Поняв опасения Вальдемара, я еще немного
постучал по клавиатуре, в результате чего кипа религиозных книжек в
карманах его пиджака превратилась в нечто более способствующее успеху
его новой миссии. Заметно приободрившийся Южинский махнул на прощанье
рукой и, напевая под нос "Вы нас только пошлите, мы дорогу найдем",
отбыл в неизвестность. Hадолго ли? Кто знает?
THE END? MAYBE...
26 июля 1996 г.
Vladimir Sevrinovski 2:5020/630.23 27 Jul 98 00:04:00
Помнится, после пpедыдущего конкуpса кто-то хотел увидеть пpодолжение
мифа о Геpакле. Вот, написалось. По-видимому, скоpо возникнут еще несколько
истоpий. C нетеpпением жду любых отзывов.
Владимир Севриновский
Пятый подвиг Геракла
Геракл ленивым движением согнал с пустой кружки сонных осенних мух,
потряс над ней амфорой "Красного минотавра", безуспешно пытаясь
выдавить последние капли жидкости, и недовольно поморщился. Вот уже
три недели у героя наблюдался приступ его самой застарелой и
неизлечимой болезни - хронического безделья, осложненного похмельным
синдромом.
"Черт меня дернул вчера нажраться этой сократовки! - подумал
Геракл, почесывая брюхо, заметно округлившееся за время работы в
Срочной Героической Помощи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28