Несколько последних громогласных распоряжений – и больше никто уже не говорил ни слова; и когда замерло гуденье уснувших ос, в мире наступила тишина; ее нарушали только звук шагов да прерывистое дыхание людей, несущих тяжелую ноту, да изредка с глухим стуком падали на землю мешки. Таскали все по очереди, за исключением Бенсингтона, – ясно было, что носильщик из него никакой. С ружьем в руках он стал на вахту в бывшей спальне Скилеттов и не спускал глаз с убитой крысы, а все остальные по очереди отдыхали от таскания мешков и попарно сторожили крысиные норы у зарослей крапивы. Семенные коробочки гигантского сорняка уже созрели и время от времени лопались с треском, громким, точно пистолетные выстрелы, и тогда семена, как мелкая дробь, осыпали часовых.
Мистер Бенсингтон уселся у окна в жесткое кресло, набитое конским волосом и покрытое грязной салфеткой, которая долгие годы придавала светский лоск гостиной Скилеттов. Непривычное ружье он прислонил к подоконнику и то косился из-за очков туда, где в густеющих сумерках темнела туша убитой крысы, то обводил задумчивым взглядом комнату. Со двора тянуло керосином – один из бочонков дал трещину, – к этому запаху примешивался более приятный аромат срубленной настурции.
А в доме еще попахивало пивом, сыром, гнилыми яблоками, над этими обычными, домашними запахами главенствовал затхлый запах старой обуви, и все это остро напомнило Бенсингтону исчезнувшую чету Скилеттов. Он оглядел тонувшую в полумраке комнату. Мебель сильно пострадала – видно, тут потрудилась какая-то любопытная крыса, – но куртка на крючке, вбитом в дверь, бритва, клочки грязной бумаги и давно высохший, обратившийся в окаменелость кусок мыла настойчиво вызывали в памяти яркую личность Скилетта. И Бенсингтон вдруг живо представил себе, что Скилетта загрызло и съело – или, во всяком случае, в этом участвовало – то самое чудовище, которое теперь бесформенной грудой валяется в темноте у забора.
Подумать только, к чему может привести такое, казалось бы, невинное открытие в химии!
Не где-нибудь, а в своей родной, уютной Англии сидит он с ружьем в темном, полуразрушенном доме, ему грозит смертельная опасность, он бесконечно далек от тепла и уюта, и у него адски болит плечо – у этого ружья сильнейшая отдача… Бог ты мой!
Только теперь Бенсингтон понял, как изменился для него извечный порядок мироздания. Очертя голову он кинулся в этот безумный эксперимент и даже не сказал ни слова кузине Джейн!
Что-то она теперь о нем думает?
Бенсингтон попытался представить себе это, но не смог. Странное дело, ему начало казаться, будто они расстались навсегда и больше не увидятся.
Стоило ему сделать лишь один шаг, и он вступил в новый мир – необъятный и необозримый.
Какие еще чудища скрываются в густеющей тьме? Шипы гигантской крапивы грозными копьями чернеют на зеленовато-оранжевом фоне закатного неба. И так тихо вокруг… Поразительно тихо. Почему не слышно людей? Ведь они недалеко, за углом дома. В тени сарая теперь черным-черно…
Грянул выстрел… другой… третий…
Прокатилось эхо, кто-то крикнул.
Долгая тишина.
И опять грохот и замирающее эхо.
И тишина…
Наконец-то! Из немого мрака вышли Редвуд и Коссар.
– Бенсингтон! – кричал Редвуд. – Мы пристукнули еще одну крысу. Коссар уложил еще одну!
***
К тому времени, как охотники поужинали, настала ночь. Ярко сияли звезды, и небо над Хэнки бледнело, возвещая о появлении луны. У крысьих нор по-прежнему стояли часовые, они только поднялись немного по склону холма: стрелять оттуда было безопаснее и удобнее. Они сидели на корточках на мокрой, росистой траве и пытались согреться, прихлебывая виски.
Остальные отдыхали в доме, три главных героя держали со своими спутниками совет о предстоящем сражении. К полуночи взошла луна, и, как только она поднялась над холмами, все, кроме часовых, под предводительством Коссара гуськом двинулись к осиным гнездам.
Справиться с гнездами гигантских ос оказалось до смешного легко и просто, ничуть не труднее, чем с обыкновенными осиными гнездами, только это заняло больше времени. Конечно, опасность была смертельная, но она так и не успела высунуть жало. Входы засыпали серой и селитрой, наглухо замуровали гипсом и подожгли фитили. Потом все разом, кроме Коссара, кинулись бежать под укрытие деревьев; но, убедившись, что Коссар не двинулся с места, остановились шагов за сто и сбились в кучку в глубокой лощине. На несколько минут черно-белая ночь, вся в тенях и лунных бликах, наполнилась гудением, оно все нарастало, перешло в яростный рев, потом оборвалось – и в ночи воцарилась такая тишина, что в нее даже трудно было поверить.
– Ей-богу, все кончено! – прошептал Бенсингтон.
Люди напряженно прислушивались. В лунном свете над черными игольчатыми тенями сосен отчетливо, как днем, вставал холм – казалось, он совсем белый, точно снегом покрыт. Затвердевший гипс, которым были замазаны входы в осиное гнездо, так и сверкал. Перед охотниками замаячила нескладная фигура: к ним шел Коссар.
– Кажется, пока что…
Бум… Трах!
Где-то возле дома грянул выстрел, и затем – тишина.
– Это еще что? – спросил Бенсингтон.
– Наверно, крыса высунулась из норы, – предположил кто-то.
– А наши ружья остались там, – спохватился Редвуд.
– Да, у мешков.
Они опять двинулись к холму.
– Конечно, это крысы, – сказал Бенсингтон.
– Само собой разумеется, – отозвался Коссар, грызя ногти.
Трах!
– Что такое? – встревожился кто-то.
Крик, два выстрела, еще крик – почти вопль, три выстрела один за другим и треск ломающегося дерева. Все эти звуки донеслись издалека – отчетливые и все же ничтожные в безмерной тишине ночи. Опять короткое затишье, какая-то приглушенная возня у крысиных нор, и снова отчаянный крик… Все, не помня себя, кинулись за ружьями.
Еще два выстрела.
Когда Бенсингтон опомнился, оказалось, он бежит через лес с ружьем в руке, а среди сосен мелькают спины бегущих впереди! Любопытно, что в эту минуту его занимала только одна мысль – видела бы его сейчас кузина Джейн!
Его ноги в шишковатых изрезанных башмаках делали огромные прыжки, лицо скривилось в подобии усмешки – он сморщил нос, чтоб не соскользнули очки.
Направив дуло ружья вперед, на неведомую цель, мчался он среди лунного света и черных теней.
И вдруг охотники столкнулись с человеком, опрометью бегущим навстречу.
Это оказался один из часовых, но ружья у него не было.
– Эй! – крикнул Коссар, хватая его за плечи. – Что случилось?
– Они вылезли все сразу, – ответил тот.
– Крысы?
– Да. Шесть штук.
– А где Флэк?
– Он упал.
– Что он говорит? – задыхаясь, спросил Бенсингтон, подбегая к ним. Флэк упал?
– Да.
– Они все вылезли, одна за другой.
– Как это?
– Выскочили прямо на нас. Я сразу выстрелил из обоих стволов.
– Вы оставили Флэка там?
– Они все кинулись на нас.
– Пойдем, – сказал Коссар. – И ты иди с нами. Покажешь, где Флэк.
Все двинулись дальше. Беглец на ходу рассказывал о недавней схватке.
Все теснились вокруг него, один Коссар шагал впереди.
– Где же крысы?
– Наверно, опять ушли в норы. Я удрал, а они кинулись назад, в норы.
– Как же это? Вы зашли им в тыл?
– Мы спустились вниз, к норам. Увидели, что они вылезают, и хотели отрезать им путь. Тогда они запрыгали, точь-в-точь как кролики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59