И потом, хоть час уже поздний, не видно обычной свиты добровольных шпионов.
Никто не подсматривает и не прячется в кустах и за деревьями, куда ни глянь – ни души, ни одна лодка не скользит по серебряной глади Темзы. Что случилось, отчего весь мир словно замер?…
Наконец-то! Вдали, в просвете между кронами деревьев, показался молодой Редвуд.
Сейчас же деревья опять заслонили его, он шел напролом через чащу – и вскоре появился снова. Но было в его походке что-то необычное, и вдруг она поняла: он очень спешит и к тому же прихрамывает. Он помахал рукой, и она пошла ему навстречу. Теперь можно было разглядеть его лицо, и она с тревогой увидела, что при каждом шаге он морщится, словно от боли.
Охваченная недоумением и смутным страхом, она побежала к нему. Когда она была уже совсем близко, он спросил, даже не здороваясь:
– Мы должны расстаться?
Он задыхался.
– Нет, – ответила она. – Почему? Что с тобой?
– Но если мы не расстаемся… Тогда пора!
– О чем ты говоришь?
– Я не хочу с тобой расставаться, – сказал он. – Только… – Он оборвал себя и спросил в упор:
– Ты от меня не уйдешь?
Она смело встретила его взгляд.
– Что случилось? – настойчиво спросила она.
– Даже на время?…
– На какое время?
– Может быть, на годы.
– Расстаться? Ни за что!
– А ты подумала, чем это грозит?
– Я с тобой не расстанусь. – Она взяла его за руку. – Даже под страхом смерти я не отпущу тебя.
– Даже под страхом смерти, – повторил он и крепко сжал ее пальцы.
Он огляделся вокруг, словно боялся, что маленькие преследователи уже рядом.
– Может быть, это и смерть, – услыхала она. И попросила:
– Скажи мне все.
– Они пытались не пустить меня к тебе.
– Как?
– Вышел я сегодня из лаборатории, – ты ведь знаешь, я делаю Пищу богов, а запасы ее хранятся у Коссаров. Смотрю – стоит полицейский, такой человечек весь в синем и в чистых белых перчатках. Он приказал мне остановиться. «Здесь хода нет!» – говорит. Что ж, нет так нет, я обошел лабораторию кругом и хотел идти другой дорогой, а там – еще полицейский:
«Здесь хода нет!» А потом добавляет: «Все дороги закрыты!»
– И что же дальше?
– Я было заспорил. «Эти дороги общие для всех», – говорю.
«Именно, – отвечает, – а вы их портите». «Ладно, – говорю, – я пойду полем».
Тут из-за всех изгородей повыскакивали еще полицейские, а главный заявляет:
«Хода нет, это частные владения».
«Провались они, ваши общие и частные владения! – говорю. – Я иду к моей принцессе».
Наклонился, осторожно взял его – ох, как он кричал и брыкался! отставил в сторону и пошел дальше. Мигом все поле ожило, повсюду забегали эти людишки. Один скакал на лошади рядом со мной и на скаку читал что-то по бумажке, кричал изо всех силенок. Дочитал, пригнул голову и поскакал назад. Я так ничего и не разобрал. И вдруг слышу – позади залп из ружей.
– Из ружей?!
– Да, они стреляли по мне, как стреляют по крысам. Пули так и свистели, одна попала мне в ногу.
– И что же ты?
– Как видишь, пришел к тебе, а они где-то там бегут, кричат и стреляют… И теперь…
– Что теперь?
– Это только начало. Они непременно хотят нас разлучить. Они и сейчас гонятся за мной.
– Мы не расстанемся.
– Не расстанемся. Но тогда ты должна пойти со мной к нашим Братьям.
– Где это?
– Пойдем на восток. Они за мной гонятся вон оттуда, а мы пойдем в другую сторону. По той аллее. Я пойду первым, и если они устроили засаду…
Он шагнул вперед, но она схватила его за руку.
– Нет! – воскликнула она. – Я обниму тебя, и мы пойдем рядом. Ведь я из королевской семьи, может быть, я для них священна. Я обниму тебя – может быть, тогда они не посмеют стрелять. Господи, если бы мы могли обняться и улететь!…
Она стиснула руку Редвуда, обняла его за плечи и прижалась к нему.
– Может быть, тогда они не убьют тебя, – повторяла она, и в порыве страстной неясности он обнял ее и поцеловал в щеку. Мгновенье он не отпускал ее.
– Даже если это смерть, – прошептала принцесса.
Она обвила руками его шею и подняла к нему лицо.
– Поцелуй меня еще раз, любимый.
Он притянул ее к себе. Они молча поцеловались и еще минуту не могли оторваться друг от друга. Потом рука об руку двинулись в путь, и она старалась идти как можно ближе к нему; быть может, они доберутся до убежища, устроенного сыновьями Коссара, прежде чем их настигнет погоня…
Когда они быстрым шагом пересекали обширную часть парка, расположенную позади дворца, из-за деревьев галопом вылетел отряд всадников, тщетно пытавшихся поспеть за ними. А потом впереди показались дома, оттуда выбегали люди с винтовками. Редвуд хотел идти прямо на них и, если надо, прорваться силой, но она заставила его свернуть к югу.
Они поспешили прочь, и тут над самыми их головами просвистела пуля.
Глава 3
МОЛОДОЙ КЭДДЛС В ЛОНДОНЕ
Молодой Кэддлс даже не подозревал обо всех этих событиях, о новых законах, грозивших братству гигантов, да и о том, что где-то у него есть Братья, – и как раз в эти дни он решил покинуть известковый карьер и повидать свет. К этому его привели долгие невеселые раздумья. В Чизинг Айбрайте не было ответа на его вопросы; новый священник умом не блистал, он оказался еще ограниченнее прежнего, а Кэддлсу осточертело думать и гадать, почему его обрекли на такой бессмысленный труд.
«Почему я должен день за днем ломать известняк? – недоумевал он. Почему я не могу ходить, куда хочу? На свете столько чудес, а мне к ним и подойти нельзя. В чем я провинился, за что меня так наказали?»
И вот однажды он встал, разогнул спину и громко сказал:
– Хватит!
– Не желаю! – сказал он и, как умел, проклял свою каменоломню.
Но что слова! То, что было на душе, требовало дела. Он поднял наполовину загруженную вагонетку, швырнул на соседнюю и разбил вдребезги.
Потом схватил целый состав пустых вагонеток и сильным толчком отправил под откос. Вдогонку запустил огромной глыбой известняка – она рассыпалась в пыль, – и, с маху наподдав ногой по рельсам, сорвал с десяток ярдов подъездного пути. Так началось уничтожение карьера.
– Весь век здесь дурака валять? Нет, это не по мне!
В азарте разрушения он не заметил внизу маленького геолога, и тот пережил страшные пять минут. Две глыбы известняка чуть не раздавили его бедняга еле успел отскочить, кое-как выбрался через западный край карьера и опрометью кинулся по откосу; дорожный мешок хлопал его по спине, ножки в коротких спортивных штанах так и мелькали, оставляя на траве меловые следы. А юный Кэддлс, очень довольный делом рук своих, зашагал прочь, чтобы исполнить свое предназначение в мире.
– Гнуть спину в этой яме, пока не сдохнешь!… Думают, сам я огромный, а душонка во мне цыплячья! Добывать этим дуракам известняк, не поймешь для чего! Нет уж!
Вела ли его дорога, или железнодорожные пути, или просто случай, но он повернул к Лондону да так и шагал весь день, по жаре, через холмы, через поля и луга, и честной народ в изумлении пялил на него глаза. На каждом углу болтались обрывки белых и красных плакатов с разными именами, но они ему ничего не говорили; он и не слыхал о бурных выборах, о том, что до власти дорвался Кейтэрем, этот «Джек-Потрошитель великанов». Он и не подозревал, что именно в этот день во всех полицейских участках был вывешен указ Кейтэрема, в котором объявлялось, что ни один гигант, ни один человек ростом выше восьми футов не имеет права без особого разрешения отходить более чем на пять миль от «места своего постоянного жительства».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Никто не подсматривает и не прячется в кустах и за деревьями, куда ни глянь – ни души, ни одна лодка не скользит по серебряной глади Темзы. Что случилось, отчего весь мир словно замер?…
Наконец-то! Вдали, в просвете между кронами деревьев, показался молодой Редвуд.
Сейчас же деревья опять заслонили его, он шел напролом через чащу – и вскоре появился снова. Но было в его походке что-то необычное, и вдруг она поняла: он очень спешит и к тому же прихрамывает. Он помахал рукой, и она пошла ему навстречу. Теперь можно было разглядеть его лицо, и она с тревогой увидела, что при каждом шаге он морщится, словно от боли.
Охваченная недоумением и смутным страхом, она побежала к нему. Когда она была уже совсем близко, он спросил, даже не здороваясь:
– Мы должны расстаться?
Он задыхался.
– Нет, – ответила она. – Почему? Что с тобой?
– Но если мы не расстаемся… Тогда пора!
– О чем ты говоришь?
– Я не хочу с тобой расставаться, – сказал он. – Только… – Он оборвал себя и спросил в упор:
– Ты от меня не уйдешь?
Она смело встретила его взгляд.
– Что случилось? – настойчиво спросила она.
– Даже на время?…
– На какое время?
– Может быть, на годы.
– Расстаться? Ни за что!
– А ты подумала, чем это грозит?
– Я с тобой не расстанусь. – Она взяла его за руку. – Даже под страхом смерти я не отпущу тебя.
– Даже под страхом смерти, – повторил он и крепко сжал ее пальцы.
Он огляделся вокруг, словно боялся, что маленькие преследователи уже рядом.
– Может быть, это и смерть, – услыхала она. И попросила:
– Скажи мне все.
– Они пытались не пустить меня к тебе.
– Как?
– Вышел я сегодня из лаборатории, – ты ведь знаешь, я делаю Пищу богов, а запасы ее хранятся у Коссаров. Смотрю – стоит полицейский, такой человечек весь в синем и в чистых белых перчатках. Он приказал мне остановиться. «Здесь хода нет!» – говорит. Что ж, нет так нет, я обошел лабораторию кругом и хотел идти другой дорогой, а там – еще полицейский:
«Здесь хода нет!» А потом добавляет: «Все дороги закрыты!»
– И что же дальше?
– Я было заспорил. «Эти дороги общие для всех», – говорю.
«Именно, – отвечает, – а вы их портите». «Ладно, – говорю, – я пойду полем».
Тут из-за всех изгородей повыскакивали еще полицейские, а главный заявляет:
«Хода нет, это частные владения».
«Провались они, ваши общие и частные владения! – говорю. – Я иду к моей принцессе».
Наклонился, осторожно взял его – ох, как он кричал и брыкался! отставил в сторону и пошел дальше. Мигом все поле ожило, повсюду забегали эти людишки. Один скакал на лошади рядом со мной и на скаку читал что-то по бумажке, кричал изо всех силенок. Дочитал, пригнул голову и поскакал назад. Я так ничего и не разобрал. И вдруг слышу – позади залп из ружей.
– Из ружей?!
– Да, они стреляли по мне, как стреляют по крысам. Пули так и свистели, одна попала мне в ногу.
– И что же ты?
– Как видишь, пришел к тебе, а они где-то там бегут, кричат и стреляют… И теперь…
– Что теперь?
– Это только начало. Они непременно хотят нас разлучить. Они и сейчас гонятся за мной.
– Мы не расстанемся.
– Не расстанемся. Но тогда ты должна пойти со мной к нашим Братьям.
– Где это?
– Пойдем на восток. Они за мной гонятся вон оттуда, а мы пойдем в другую сторону. По той аллее. Я пойду первым, и если они устроили засаду…
Он шагнул вперед, но она схватила его за руку.
– Нет! – воскликнула она. – Я обниму тебя, и мы пойдем рядом. Ведь я из королевской семьи, может быть, я для них священна. Я обниму тебя – может быть, тогда они не посмеют стрелять. Господи, если бы мы могли обняться и улететь!…
Она стиснула руку Редвуда, обняла его за плечи и прижалась к нему.
– Может быть, тогда они не убьют тебя, – повторяла она, и в порыве страстной неясности он обнял ее и поцеловал в щеку. Мгновенье он не отпускал ее.
– Даже если это смерть, – прошептала принцесса.
Она обвила руками его шею и подняла к нему лицо.
– Поцелуй меня еще раз, любимый.
Он притянул ее к себе. Они молча поцеловались и еще минуту не могли оторваться друг от друга. Потом рука об руку двинулись в путь, и она старалась идти как можно ближе к нему; быть может, они доберутся до убежища, устроенного сыновьями Коссара, прежде чем их настигнет погоня…
Когда они быстрым шагом пересекали обширную часть парка, расположенную позади дворца, из-за деревьев галопом вылетел отряд всадников, тщетно пытавшихся поспеть за ними. А потом впереди показались дома, оттуда выбегали люди с винтовками. Редвуд хотел идти прямо на них и, если надо, прорваться силой, но она заставила его свернуть к югу.
Они поспешили прочь, и тут над самыми их головами просвистела пуля.
Глава 3
МОЛОДОЙ КЭДДЛС В ЛОНДОНЕ
Молодой Кэддлс даже не подозревал обо всех этих событиях, о новых законах, грозивших братству гигантов, да и о том, что где-то у него есть Братья, – и как раз в эти дни он решил покинуть известковый карьер и повидать свет. К этому его привели долгие невеселые раздумья. В Чизинг Айбрайте не было ответа на его вопросы; новый священник умом не блистал, он оказался еще ограниченнее прежнего, а Кэддлсу осточертело думать и гадать, почему его обрекли на такой бессмысленный труд.
«Почему я должен день за днем ломать известняк? – недоумевал он. Почему я не могу ходить, куда хочу? На свете столько чудес, а мне к ним и подойти нельзя. В чем я провинился, за что меня так наказали?»
И вот однажды он встал, разогнул спину и громко сказал:
– Хватит!
– Не желаю! – сказал он и, как умел, проклял свою каменоломню.
Но что слова! То, что было на душе, требовало дела. Он поднял наполовину загруженную вагонетку, швырнул на соседнюю и разбил вдребезги.
Потом схватил целый состав пустых вагонеток и сильным толчком отправил под откос. Вдогонку запустил огромной глыбой известняка – она рассыпалась в пыль, – и, с маху наподдав ногой по рельсам, сорвал с десяток ярдов подъездного пути. Так началось уничтожение карьера.
– Весь век здесь дурака валять? Нет, это не по мне!
В азарте разрушения он не заметил внизу маленького геолога, и тот пережил страшные пять минут. Две глыбы известняка чуть не раздавили его бедняга еле успел отскочить, кое-как выбрался через западный край карьера и опрометью кинулся по откосу; дорожный мешок хлопал его по спине, ножки в коротких спортивных штанах так и мелькали, оставляя на траве меловые следы. А юный Кэддлс, очень довольный делом рук своих, зашагал прочь, чтобы исполнить свое предназначение в мире.
– Гнуть спину в этой яме, пока не сдохнешь!… Думают, сам я огромный, а душонка во мне цыплячья! Добывать этим дуракам известняк, не поймешь для чего! Нет уж!
Вела ли его дорога, или железнодорожные пути, или просто случай, но он повернул к Лондону да так и шагал весь день, по жаре, через холмы, через поля и луга, и честной народ в изумлении пялил на него глаза. На каждом углу болтались обрывки белых и красных плакатов с разными именами, но они ему ничего не говорили; он и не слыхал о бурных выборах, о том, что до власти дорвался Кейтэрем, этот «Джек-Потрошитель великанов». Он и не подозревал, что именно в этот день во всех полицейских участках был вывешен указ Кейтэрема, в котором объявлялось, что ни один гигант, ни один человек ростом выше восьми футов не имеет права без особого разрешения отходить более чем на пять миль от «места своего постоянного жительства».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59