– встречается (и довольно часто) с громадиной – отпрыском самого обыкновенного профессора химии, личностью без чинов, без положения и состояния, и разговаривает с ним, словно на свете нет ни королей, ни принцев, ни порядка, ни благопристойности, а только карлики и великаны! Да, они встречались и разговаривали, и стало ясно, что он ее любовник.
– Ну, если об этом пронюхают газетчики!… – ужаснулся сэр Артур Блюд-Лиз.
– Слышал я… – шамкал старый епископ из Злобса.
– Наверху-то опять история, – заметил старший лакей, отщипывая с тарелок кусочки пирожного. – Я так понимаю, эта ихняя принцесса-великанша…
– Говорят… – шептала хозяйка писчебумажной лавки неподалеку от дворца (американские туристы покупали там билеты для осмотра парадных апартаментов).
И наконец:
«Мы уполномочены опровергнуть…» – заявил известный журналист Плут в газете «Сплетни».
Итак, шило в мешке утаить не удалось.
***
– Они требуют, чтобы мы расстались, – сказала принцесса возлюбленному.
– Это еще почему? – воскликнул он. – Вечно они выдумают какую-нибудь глупость!
– А известно ли тебе, что любить меня – это… это государственная измена?
– Родная моя, да какое все это имеет значение?! Что нам их законы бессмысленные, нелепые? Что нам их понятия об измене и верности?
– Сейчас узнаешь, – сказала она и повторила ему все, что недавно выслушала сама:
– Явился ко мне престранный человечек с необыкновенно мягким и гибким голоском, двигался он тоже очень мягко и гибко, скользнул в комнату, совсем как кошка, и всякий раз, когда хотел сказать что-то очень важное, воздевал кверху красивенькую беленькую ручку. Не то, чтобы лысый, но лысоватый, носик и щечки кругленькие и розовые и приятнейшая бородка клинышком. Несколько раз он делал вид, что ужасно взволнован, и даже чуть не прослезился. Он, оказывается, очень близок к здешнему царствующему дому, и он называл меня своей дорогой юной леди, и с самого начала был полон сочувствия. Он все повторял: «Моя дорогая юная леди, вы же знаете, что не должны, не должны…» И потом еще: «Вы обязаны исполнить свой долг…»
– И откуда только берутся такие?
– Он просто упивался собственным красноречием.
– Но я все-таки не понимаю…
– Он говорил очень серьезные вещи.
Редвуд резко повернулся к ней.
– Не думаешь ли ты, что в этой его болтовне есть какой-то смысл?
– Кое-какой смысл, безусловно, есть.
– Ты хочешь сказать…
– Я хочу сказать, что, сами того не ведая, мы надругались над священными идеалами этих людишек. Мы, особы королевской крови, составляем особый клан. Мы – праздничные побрякушки, узники, которым поклоняются. За это преклонение мы платим своей свободой, мы не вольны шагу ступить по-своему. Я должна была выйти замуж за принца… Впрочем, ты его все равно не знаешь. За одного принца-пигмея. Неважно, кто он… Оказывается, это событие должно было укрепить союз между моей и его страной. И вашей стране тоже этот брак был бы выгоден. Представляешь? Выйти замуж, чтобы укрепить какой-то союз!
– А теперь?
– Они говорят, что я все равно должна за него выйти… как будто у нас с тобой ничего не было.
– Ничего не было!
– Да. И это еще не все. Он сказал…
– Этот специалист по этикету?
– Да. Он сказал, что было бы лучше для тебя и вообще для всех гигантов, если бы мы оба… воздержались от дальнейших бесед. Так он и выразился.
– А что они могут сделать, если мы не послушаемся?
– Он сказал, что это может стоить тебе свободы.
– Мне?!
– Да. Он сказал очень многозначительно: «Моя дорогая юная леди, было бы лучше и достойнее, если бы вы расстались по доброй воле». Вот и все, что он сказал. Только с ударением на словах «по доброй воле».
– Но… но что им за дело, этим жалким пигмеям, где и как мы любим друг друга? Что
общего может быть между их жизнью и нашей?
– Они другого мнения.
– Ты, конечно, не принимаешь всерьез этот вздор?
– По-моему, все это ужасно глупо.
– Чтобы их законы сковали нас по рукам и по ногам? Чтобы в самом начале жизни нам стали поперек дороги их обветшалые союзы и бессмысленные установления? Ну нет! Мы их и слушать не станем.
– Да, я твоя… Пока…
– Пока? Что же нам помешает?
– Но ведь они… Если они хотят нас разлучить…
– Что они могут с нами сделать?
– Не знаю. Нет, правда, что?
– А я знать не хочу, что они могут и что сделают! Я твой, а ты моя. Это самое главное. Я твой и ты моя на всю жизнь. Неужели меня остановят их жалкие правила, мелочные запреты, эти их красные надписи – прохода нет, прохода нет! Неужели что-нибудь удержит меня вдали от тебя?
– Ты прав. Но все же… что они могут сделать?
– Ты хочешь спросить, что делать нам?
– Да.
– Будем жить, как жили.
– А если они попробуют нам помешать?
Он сжал кулаки и обернулся, словно пигмеи уже наступали, чтобы помешать им. Потом обвел взглядом горизонт.
– Да, об этом стоит подумать, – сказал он. – Все-таки, что они могут?
– Здесь, в этой маленькой стране… – Она не договорила.
Он мысленно оглядел всю страну.
– Они повсюду.
– Но можно бы…
– Куда?
– Куда-нибудь. Вместе переплывем море. А там, за морем…
– Я никогда не был за морем.
– Там есть высокие горы, среди которых мы и сами окажемся карликами; там есть далекие пустынные долины, потаенные озера и покрытые снегом вершины, где не ступала нога человека. И вот там…
– Но чтобы добраться туда, нам придется день за днем пробивать себе дорогу сквозь мириады людишек.
– Это наша единственная надежда. В Англии слишком много народу и слишком мало места, здесь нам негде укрыться, негде приклонить голову. Как нам скрыться среди этих толп? Пигмеи могут спрятаться друг от друга, но куда деваться нам? Здесь у нас не будет ни еды, ни крыши над головой, а если мы убежим, они будут преследовать нас по пятам день и ночь.
Вдруг у него мелькнула мысль.
– Для нас есть место, – сказал он. – Даже на этом острове.
– Где?
– В доме, который построили наши Братья, там, за холмами. Они обнесли его огромным валом с севера и юга, с востока и запада; они вырыли глубокие траншеи и тайные укрытия, и даже теперь… Один из них был у меня совсем недавно. Он сказал… Я тогда не очень прислушивался, но он говорил что-то об оружии. Может быть, там и надо искать убежища.
Редвуд помолчал.
– Я так давно не видел наших Братьев… Да, да… Я жил как во сне и обо всем позабыл… Шли дни, а я ничего не делал, думал только о том, чтобы поскорее увидеть тебя… Надо пойти и поговорить с ними, рассказать им о тебе и о том, что нам угрожает. Они смогут помочь нам, если захотят.
Да, еще есть надежда. Не знаю, насколько сильны укрепления вокруг их дома, но, уж наверно, Коссар сделал все, что только можно. Теперь я припоминаю еще до всего… до того, как ты пришла ко мне, в воздухе носилась тревога.
Тут были выборы – эти людишки все решают счетом поштучно… Теперь их выборы, наверно, уже кончились. Тогда раздавалось много угроз против нас… против всех гигантов, кроме тебя, разумеется. Я должен повидать Братьев. Я должен рассказать им о нас с тобой и о том, что нам грозит.
***
В следующий раз ей пришлось долго ждать его. Они условились в полдень встретиться посреди парка, на большой поляне у излучины реки; принцесса ждала, опять и опять поглядывала на юг, заслоняя рукой глаза от солнца, и вдруг заметила, какая кругом тишина – непривычная, тягостная тишина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59